Как оказалось, пронырливость и умение торговаться не помогали решить простейшее задание: потратить деньги. Обходя ряды со своими спутниками, Илья иногда поглядывал на рабов и рабынь, выставленных на продажу почти голыми. Как и в Ирии, здешние, именовавшие себя ромеями и ромейками, ходили, с головы до пят задрапированные в одеяния. Рулит христианская мораль! Бренное тело должно быть сокрыто от чужих глаз. А что до рабов, так они не люди, а вещи. Застыв в раздумье перед обнажёнными "вещами", Илья оглядел спутников, приметил Максима, не отводящего пламенного взора от худой блондинки, и спросил:
- Что, Максим, избаловала тебя похотливая Анастасия? Забыть не можешь? У тебя ж жена.
- Жена на сносях. Я не отказался бы от второй жены. Князь указ издал, в нём черным по белому прописано: одна из главных проблем - демография, а потому нам дозволяется иметь и две и три жены. Если жмотишься, могу и за свои золотые купить. Ты только глянь, какие у той блондинки ляжки! А буфера! Всё, ребята, сорвала она мою крышу.
- А как ты проверишь, стерва она или с душой? Кстати, воевода запретил за наши рубли покупать. Ладно, мужики, кто желает?..
Илья не успел договорить - и все его спутники, кроме толмача, подняли руки.
- Эх, как вам легко! Меня же жена заест и не подавится, если кого-нибудь в дом приведу. Плевать она хотела на княжеский указ! Так и сказала. Ладно. Стойте - ждите. Выясню, по каким ценам продаются и с какой скидкой…
Ряды рабов и рабынь также были разделены. Дороже любого раба продавался лекарь-травник. За него просили две номисмы. Как воевода, сказывал, одна полновесная номисма равна примерно трём четвертям дуката. Этот расклад ему давным-давно поведал некий Мойша. Непорченая рабыня стоила номисму. Ни единого фолла не уступал еврей. Толмач в их торге оказался ненужным: торговец вполне внятно говорил по-словенски.
- Идите к Йонотану, - предлагал продавец. - Он и потоптанных продаёт. У него любая ягодка дешевле. А моя, любая из двадцати, стоит одну номисму.
- Мне славянская ягодка нужна. Вы, что же, Хаим, славянскую ягодку дороже ромейской продаёте?
- Уважаемый, да отсохнет ваш язык! Василевс запретил продавать ромеек и всех крещённых с Запада. Разрешена лишь продажа славянок.
- Среди славянок, небось, тоже много крещёных.
- Они все еретички. По заповедям Ариана молятся.
- А ты, Хаим, какому богу поклоняешься?
- Я православный. На торгу я Хаим, а дома и в церкви я Пётр сын Петра.
- Значит так, Петрович. Беру я всех твоих рабынь. А общая скидка составит пять номисм.
- Идите к Йонотану!.. Ась? Верно, я ослышался. Вы всех таки берёте?
- Всех. Потому скидывай пять номисм.
- Одну номисму.
- Дукатами плачу. Четыре номисмы, и, как говорит один знакомый, это моё последнее слово.
- Две номисмы.
- Прощай, Хаим. Пойду-таки к Йонотану.
- Постой! Себе в убыток продаю. Ах, Хаим! Что про меня скажет моя дорогая жена?! Доставай дукаты. Взвешивать будем.
Не понадобился толмач и для торга с Йонотаном. Каждый, торгуя русами и славянами, обязан знать язык своих рабов. Специфика такая!
Отпустил Илья толмача, вознаградив его, как и обещал, но тот вернулся через четверть часа и, дёрнув за рукав Илью, с мольбой в голосе стал упрашивать:
- Купи, хозяин, мою сестру!
- Ах ты, мерзавец! Выпороть бы тебя!.. - Илья осёкся на слове, увидев красу ненаглядную и, махнув рукой на предстоящие скандалы с супругой, решился: - Как сестру зовут?
- Мирослава, - ответила красавица.
- Пойдёшь ли, Мирослава, замуж за меня, старика?
- Отчего же не пойти?! Да и не старый ты!
- Сладим, Мирослава. Думаю, ни ты, ни я не пожалеем.
Илья вложил два дуката в ладонь сорванца и сказал:
- Прощайся с сестрой!
Сестра потрепала мальчишку за вихры и легонько оттолкнула от себя.
Изрядный остаток дукатов Илья истратил на закупку почти всех "порченных" рабынь Йонотана и одежду для бывших рабынь. Не повёл он их в знаменитые ромейские бани. Запретил своим "топтать" девушек до визита к Семёнычу, но разрешил вести беседы. Тяжело шли те "беседы". С трудом понимали друг друга. "Не беда, - размышлял Илья, разглядывая славянок и Мирославу, - Научим и воспитаем. Самое милое дело учить в постели…"
Бывшая венецианская галера, оснащённая мощным двигателем, оставляла за кормой пенистый след. В память о прежних владельцах ей присвоили имя "Коломбина".
* * *
"Не вернутся странницы. Они выработали месторождения редких металлов, потребных для строительства виман. А это для них главный вопрос", - так однажды заявил Мутант.
"И слава богу!" - ответил я и подумал, что несмотря на тысячелетия прогресса, племя странниц не утратило свой кочевой образ жизни. В отличие от нашего рода оратаев, по-прежнему занятого решением вопросов о земле, для рода странниц главный вопрос - металлы и элементы, необходимые для виман.
В нашем святом Ирии народы можно, грубо говоря, разделить на два вида: миролюбивых потомков земледельцев и агрессивных потомков кочевников. Существуют, конечно, некоторые вариации. Например, слияние монголоидных аваров-кочевников с неметами и их потомками, германскими племенами, что расселились к северу от Альпийских гор, в итоге привело к созданию гремучей смеси - и последовала экспансия немцев, перенявших от рыжеволосых неметов агрессивность и отчасти воспринявших римские традиции. Немцы сокрушили западных славян и русов, и в памяти о нашей прародине - острове Руяне - остались только легенды и сказки. Не люблю я южных немцев, когда они, накачавшись пивом, распевают горделивые песенки. А наших предков из русов можно отнести к чистой расе арийцев-земледельцев. Их вынужденные миграции объясняются, в первую очередь, нашествиями врагов. В средневековье вопрос о земле - наиглавнейший. До сих пор его решают в нашем святом Ирии.
Многих, в их числе и меня разбирало любопытство и желание разыскать русов, но на повестке дня народного вече в Уралграде был поднят вопрос о нефти. Бригады уже завершали реновацию подземного завода, что поодаль от берега Урала. Назрело требование отправить экспедицию в восточные отроги, где некогда велась добыча "чёрного золота". Для буксира и транспорта, доставленного Мутантом требовалось дизтопливо и масла. Спецы заверили меня: "Всё будет!" По их словам, здешнее оборудование позволяет выгнать любые фракции. Не из любопытства, а в качестве пилота флайера, присоединился и я к группе изыскателей. Так уж сложилось, что никто ещё не превзошёл меня по часам налёта. В принципе, координаты заброшенного участка добычи были известны, но и только.
Летели над тайгой, но в отличие от светлых и чистых кедровых и сосновых лесов, что в Зауралье, под крылом флайера мы видели ели, лиственницы, пихты. Девственные леса! Хаос из крест-накрест поваленных деревьев! Не десятилетиями, а столетиями в распадках царит непроходимый бурелом. Из гнили вырастают могучие деревья - в два-три обхвата. Несмотря на начало лета, там внизу и сыро и мрачно, а подлесок и кусты наверняка в рост человека. Можно даже представить зловонный запах гнили.
Пролетели над вымершей таинственной деревушкой, в которой не заметили ни людей, ни дымков. Тайга возвращала себе бывшее обиталище людей: сквозь крыши, покрытые мхом, кое-где пробились молодые деревца. Мох облепил и чёрные лодки, что лежали на берегу одного из многочисленных притоков Урала.
Через час лёту, сверившись по карте, я стал тыкать указательным пальцем вниз.
Мы увидели огромное рукотворное пространство мёртвых земель с мачтами молниеотводов. Мощное ограждение отделяло мёртвые земли от девственного леса. В центре узрели белые строения сферической формы, систему трубопроводов, а поодаль от них - контейнеры и площадку для флайеров.
- Экология, однако! - воскликнул кто-то за моей спиной.
Я посадил флайер, и мы шумною толпой направились к сферическим зданиям. Как и следовало ожидать, входные двери были закрыты, а прорезь в двери ясно подсказала, что требуется ключ.
- Отойдите, князь! - попросил Илья Великанов, мастер, как говорится, от бога.
Нет, не стал сметливый Илья крутить отмычками в замке, а легонько приподнял грязный пластиковый коврик - и близстоящие увидели прозрачную нишу. Из неё-то Илья извлёк плоский ключ, сунул его в прорезь - и дверь отворилась.
- Когда-то и в наших деревнях ключи оставляли под ковриком. Эх, были времена, прошли былинные! - воскликнул Илья.
- Народ доверчив был, Илья. Никто никого не обманывал.
Взглянув на меня, Великанов покивал головой. Был момент - в первую нашу встречу в Уралграде, - когда обнял он меня, будто родного человека, и долго жаловался на обманщиков Сергия и Александра. К тому времени уже ходила молва о новом "справедливом" князе и защитнике от злых ведьм. Не столько злых, сколько похотливых извращенок. Дело прошлое. Не бог, и не я, а Мутант наказал Анастасию, её подругу и их партнёра-ублюдка. Подруга, что некогда изумила покойного учителя математики, была аналогом Анастасии, а точнее, биороботом. В ванне её вырастила Жива по образу и подобию Анастасии. А по чьему образу и подобию Жива вырастила свою третью ипостась - парня, что вечно танцевал, - я не спрашивал. Дважды вырубал ублюдка ударом в солнечное сплетение. Когда он приходил в сознание, то совершенно не помнил, что с ним произошло.