У профессора был двух этажный дом, в котором он жил и работал. После короткого разговора у двери, через микрофон, лейтенанта впустили. Профессор встретил лейтенанта в прихожей и пригласил подняться в кабинет на второй этаж.
- Я уже давно жду вас, лейтенант Эдрин. Я правильно назвал вас? - лейтенант, молча, кивнул. - Я читал сегодняшние газеты, где писали о вас и о сериях этих чудовищных преступлений, - сказал учтиво профессор.
- О вас я тоже читал из газеты. Я прочёл вашу статью, напечатанную 18 сентября в газете "Старый город". Признаюсь, меня заинтересовали те выводы и доводы, которые вы смело изложили в ней.
- Не хотите ли выпить коктейль, - профессор налил два стакана из графина.
- Спасибо, не откажусь. Я хотел бы поговорить с вами о ваших результатах…
- Все мои результаты - это логически обоснованные и математически рассчитанные выводы.
- Но, профессор, как можно рассчитывать и делать выводы, если преступление ещё не было осуществлено, если, конечно, вам не было известно о нём заранее.
- Я вас понимаю. В природе есть множество непонятных вещей. Те или иные одного рода события повторяются через определённый интервал времени. Процессы развития идут по спирали или по кругу.
- Я вас не совсем понимаю, профессор. Что значит одного рода? - спросил Эдрин.
- Хорошо. Я поясню это на простом и понятном примере. Видите на полу небольшую выемку, это старая прогнившая доска.
- Так, ну и что?
- А теперь представьте, что вы держите перед собой апельсин и закрытыми глазами бросаете его в направлении этой выемки. Что произойдёт? Апельсин может упасть в неё, а может оказаться рядом. Я беру сто таких апельсинов и закрытыми глазами бросаю их, один за другим, в выбранном направлении. В результате мы имеем, что 89 апельсинов раскатились по полу, а 11 попали в интересующую нас область. Разделив 11 на 100, я получу результат равный 0,11. То есть вероятность попадания последующего апельсина в выемку равна 0,11. Если бы все 100 апельсинов попали бы в выемку, то вероятность попадания равнялась бы 1 или 100 %. В нашем случаи - это 11 %.
- Хорошо профессор, я кажется, понял. Однако нельзя ли пояснить это на другом примере. Например, об этих серийных убийствах.
- Можно и об этом. В моих исследованиях я использовал данные, взятые с уже совершённых преступлений, которые были совершены психически нездоровыми людьми, то есть маньяками. Область происходящих убийств тоже была ограничена - это территория Европы. Опуская теоретические или математические подсчёты, я пришел к заключению, что возможный маньяк должен появиться на территории Франции. А вероятность его появления, как вы уже знаете, это писалось в газете, равна 0,666. То есть вероятность появления нового маньяка равна 66,6 %.
- Поразительно. Но, ведь три шестёрки - это число дьявола!
- О, да. К сожалению, это уже факт. Теперь вы понимаете, почему я не мог более скрывать результат своих исследований, - сказал профессор.
- Математика - вещь полезная, однако я хотел бы знать более весомые факты об этом серийном убийце.
- Да, математика это точная наука, и она не совершала преступления и ничего не знает о них, а лишь оперирует голыми числами. Однако у меня для вас кое-что есть. Это последние мои исследования, которые я сделал, используя уже совершённые этим маньяком убийства. Сейчас я их принесу.
Он взял стакан со стола и повернулся к сейфу, расположенному в стене. Пригубив немного, он положил стакан на стол. Слегка покачнувшись, он отвернулся от сейфа и сделал несколько шагов в направлении лейтенанта, словно молчаливо обращаясь за помощью. Раскрыв рот и протянув вперёд правую руку, он как будто хотел что-то сказать лейтенанту. Его, уже мёртвое тело рухнуло на пол. В глазах был виден чудовищный испуг, выражение лица приняло зловещую маску ужаса, будто он только что увидел дьявола.
Лион (Франция), 29 сентября 2004, 18:20.
- Жак! Надень свитер, - ей всегда приходилось следить за своим братом.
- Спасибо, милая Кетрин, но мне и так тепло, - сказал Жак.
- Но, даже здесь в гостинице прохладно, да и потом, уже не лето, а разгар осени.
- Вот именно, разгар. Мне не холодно, я разгорячен после дневной тренировки. Во мне столько адреналина перед завтрашними соревнованиями.
- Ну, пожалуйста, надень свитер. Ведь, если ты заболеешь, кто тогда будет бороться за первое место? - её мягкий детский голосок всегда воздействовал на брата. Его твердый мужской характер смягчался, юношеское упрямство таяло, и он более не упрямился. Жак обладал твёрдым и сильным характером, как истинный мастер восточных единоборств. Его металлический голос иногда таял и превращался в мягкую податливую воду, когда он слышал детский дискант любимой сестры.
- Ладно, уговорила. Давай пойдём в кафе, здесь, внизу гостиницы.
- Хорошо, только вот вещи сложу в шкафчик, наведу порядок в твоём. Ведь ты у меня такой неряха. Тогда и пойдём.
Он отправился в свой номер. Бросив сумку на тумбочку, он лёг на кровать. "Надо бы ей подарок подарить, ведь у неё сегодня день рождения", - подумал он. - "Нет, не сейчас. Пусть она расправится с вещами. Золотая брошка с зелёными камушками на ней будет очень хорошо смотреться. Её ярко зелённые глаза так великолепны, что даже эти сверкающие камушки меркнут в сравнении с её взглядом".
За ужином, в кафе, он сделал ей подарок.
- Ах, Жак. Это замечательная брошка. Посмотри, как переливаются эти камушки, - она восторженно улыбнулась. - Спасибо тебе, она наверно дорогая. Ты мне всегда такие оригинальные подарки даришь. Она подойдёт к моему вечернему платью.
- Спасибо не мне, а тебе, за то, что ты самый замечательный мой друг. Мне бы одному трудно было.
- Жак, а можно я надену новое платье и эту брошь? - девочка, прищурив глаза, посмотрела умоляюще на брата.
- Сейчас? Ты хочешь подняться к себе в номер?
- Да, ну пожалуйста, - её детский и ласковый голос не мог оставить равнодушным брата к просьбе сестры.
- Ну, ладно, иди. Я подожду тебя здесь. Только недолго.
- Хорошо, я быстро. Двадцать минут и я уже буду здесь, - она быстро встала и довольная умчалась, словно ветер наверх по ступенькам.
Она напомнила ему их мать, которая когда-то, также легко и проворно двигалась и ласково говорила с ними. Её нежный голосок напоминал ему материнский. "Ах, если бы мама была жива. И видела, какая замечательная у неё дочка выросла", - подумал он.
Прошло пятьдесят минут. Он уже выпил несколько стаканов сока и съел салат. "Что-то она не идёт. Ведь она уже должна была появиться. Она всегда быстро одевается", - подумал он. Какое-то тревожное чувство сквозняком пробежало по сердцу, оставив несколько беспокойных мыслей. Вот, по ступенькам зазвучали чьи-то легкие шаги. Он обернулся, но это была не она, а какая-то девочка, которая шла с мамой. Он не выдержал и решил подняться в номер. Однако в номере он никого не обнаружил. Странно, куда же она могла пойти. В этом чужом городе у них не было знакомых. Они были в нём первый раз. Он вихрем и с тревогой в сердце оббегал все этажи, поговорил со швейцаром у проходной и выбежал из гостиницы. Холодный осенний ветерок подул ему в лицо, остужая разгоряченную плоть, но сердце не унывало - оно било тревогу. Слегка моросило. На улице уже было темно, зловещие тени окутали улицы и весь город, погрузив его во мрак. Леденящий страх незаметно прокрался в его сердце. Где она? Что с ней? Он готов был сразиться с каждым, кто причинит ей хоть какой ни будь вред. Но в этой темноте никого не было и лишь черная мгла и легкий ветер наполняли просторы ночного города. Что делать? Он один стоял посредине пустынной улицы и смотрел в темноту, прислушиваясь к её зловещей тишине.
Лион (Франция), 1 октября 2004, 22:15.
Поиски сестры оказались безуспешными. Никто не видел её. Он ходил с её фотографией по разным местам города, и всех расспрашивал. Он уже не мог думать о соревнованиях, на которые он с сестрой приехал. Город, который поначалу казался светлым и радостным, вмиг сменил краски, окрашиваясь в серость. Для него этот город стал чужим и холодным. Он постоянно думал о ней, и эта мысль давала ему надежду к жизни. "Зачем нужна эта жизнь без неё?" - неустанно думал Жак. Он зашёл в какое-то кафе с названием "Для двоих". Подошёл к стойке бара и попросил выпить. Говорят, что спортсмены не пьют, но Жаку сейчас было всё равно. Уже несколько дней он ходил по городу, не обращая внимания на многие свои привычки и поступки. В жандармерии, куда он обратился за помощью сразу после исчезновения сестры, ему ответили, что необходимо ещё подождать 24 часа: город большой, и бывает так, что люди возвращаются, а у жандармов и так много нераскрытых дел, включая и серии убийств, чтобы проводить время в поисках пропавшего туриста. Жак не находил себе места. Он уже ненавидел этот город и проклинал эту поездку на соревнования. По телевизору, расположенному на стене, шли новости, где сообщалось о политических программах кандидатов в меры. Кандидаты расхваливали себя и много обещали выполнить, если их изберут. Они смеялись и улыбались, им аплодировала публика.
- Ваши виски, мсье, - услышал Жак сухой голос бармена.
Жак молча взял стакан и тут же опорожнил его. Затем он сделал ещё заказ, и ещё.
- Эй, парень, может, хватит пить, - сказала крашеная девица, которая уже полчаса наблюдала за ним. - Может, пойдём, развлечёмся? - лукаво предложила она.
- Отстань! - грубо произнёс он, твёрдым голосом.
- Фу, какой грубый! - возмущалась девица.
Она отошла к столику, где сидела компания здоровых мужиков. Тихо сказав им что-то, она начала хихикать противным голосом, презрительно поглядывая на Жака. Один из этих ребят, огромный увалень, подошёл к Жаку.