– Вот и мой дом! Приехали. У второго подъезда высадите меня, пожалуйста.
Павел кивнул. Было очень жаль, что доехали так скоро и сейчас придется расстаться, но что поделаешь! Как галантный кавалер, он вышел из машины и распахнул перед ней дверцу.
– Пр-рошу вас, мадам!
Марьяна царственным жестом оперлась на его руку. Все-таки приятно, очень приятно, когда за тобой так ухаживают, и он милый. Провожать ее было вовсе не обязательно! До подъезда всего несколько шагов, а потом останется только попрощаться, поблагодарить за приятный вечер и, может быть, помахать вслед. А жаль, право, жаль!
Но все вышло совсем иначе. В том, что случилось дальше, наверное, виноваты тонкие высокие каблуки… Или гололед… Или просто звезды так сошлись на небе.
Марьяна наступила на край обледеневшего тротуара, поскользнулась и потеряла равновесие. Павел успел подхватить ее, и на секунду она оказалась в его объятиях. Он совсем близко увидел ее лицо – глаза, что казались такими огромными в полумраке улицы, освещенной лишь тусклыми фонарями, высокие скулы, нежную кожу и губы, такие яркие… Словно ток пробежал по всему телу от макушки до пяток. Хотелось сжать ее в объятиях еще крепче, почувствовать ее губы, ее кожу, ее всю…
От таких мыслей кинуло в жар. И брюки как-то сразу стали тесными и неудобными. Он сразу же смутился, отнял руку, но было уже поздно. Как будто некая незримая, но прочная нить уже протянулась между ними, и разорвать ее было бы больно почти физически.
Марьяна, кажется, чувствовала то же самое. Она посмотрела ему в лицо, улыбнулась и неуверенно, будто смущаясь, предложила:
– Может быть, вы хотите выпить кофе? Можно подняться ко мне…
– Кофе? Да, это было бы замечательно.
Он так ухватился за эту простую мысль, как будто о чашке кофе мечтал всю свою жизнь.
В лифте они молчали и старались не смотреть друг на друга, словно двое подростков, что встречаются украдкой, пока мама с папой на работе. Павел и сам удивлялся – с чего бы это? Ведь оба они давно не дети, и ясно, что означает такое приглашение в поздний час, так откуда этот пыл и жар семнадцатилетних? Откуда смущение, и робость, и страх что-то сделать не так?
Может быть, просто у влюбленности возраста нет и каждый раз это происходит впервые?
Автоматические двери лифта распахнулись перед ними.
– Вот сюда, направо!
Марьяна возилась с дверным замком, а Павел смотрел ей в спину, видел тонкую белую шею, казавшуюся такой нежной и беззащитной, завиток золотистых волос и просто млел от нежности.
Когда он перешагнул порог, его сразу же поразила атмосфера в доме. Веселые обои в цветочек, деревянная мебель, какие-то куклы, и из кухни пахнет чем-то вкусным, даром что хозяйка целый день на работе… Но главное – тут было ощутимо тепло, и не только от батарей. Павел сразу почувствовал себя легко и свободно, как будто здесь его давно ждали.
Из комнаты вылетел рыжий мохнатый комок с длинными болтающимися ушами и радостно запрыгал вокруг Марьяны.
– Ну, тише ты, тише! – смеясь, приговаривала она. – Ты меня с ног собьешь! Понимаю, что ты соскучилась, но что о нас гость подумает? Кстати, познакомьтесь. Это Найда.
Идея быть представленным собаке показалась Павлу забавной. Он присел на корточки и церемонно протянул руку:
– Очень приятно, Найда! Много о вас слышал.
Найда обнюхала гостя и вполне дружелюбно завиляла хвостиком. Потом подумала немного, села и важно протянула лапку.
– Вот молодец, – похвалила ее Марьяна, – надо быть вежливой собакой! А вы проходите, сейчас будем чай пить. Для кофе уже, наверное, поздновато.
Павел направился было вслед за ней на кухню, но тут его внимание привлекли картины – акварели в рамках, – развешанные по стенам. Вроде бы ничего особенного – цветы, птицы, бабочки, но было в них нечто такое… Казалось, что даже цветы улыбаются, хотелось стоять и смотреть на них подольше…
– Скажите, Марьяна… Чьи это картины?
– Картины? – Она как будто смутилась. – Вам они нравятся?
– Да, очень. Я, конечно, в живописи мало что понимаю, но – очень! Смотришь – и смотреть хочется.
– Это я рисую… Иногда. – Она улыбнулась, зарделась румянцем и показалась еще милее.
На кухне Марьяна поставила чайник, достала из шкафчика какое-то печенье, поставила на стол белые чашки с веселым цветочным рисунком… Как будто сам собой на столе появился пирог с румяной корочкой.
– Вчера испекла, – улыбнулась Марьяна, – испекла, а есть некогда было. Попробуйте, это вкусно!
И правда было очень вкусно. Нежный бисквит просто таял во рту. Павел вмиг умял три куска и потянулся было еще за одним, но в последний момент остановился. Как-то неудобно стало.
Они сидели за столом и болтали, чайник пришлось ставить уже два раза, и Найда суетилась у ног, выразительно заглядывая в глаза. Павел посмотрел на часы. Ничего себе, почти одиннадцать! Быстро же пролетело время… Уходить отсюда ему совершенно не хотелось, но и остаться было невозможно. Марьяна – это ведь не девчонка из клуба, из тех, с кем легко провести ночь и наутро забыть даже имя! Очень хотелось обнять ее, зарыться лицом в волосы, прижаться губами к губам, почувствовать их на вкус, но страшно было – а вдруг она обидится? Лучше, наверное, не форсировать события.
Он отставил недопитую чашку чаю и поднялся из-за стола.
– Наверное, мне пора. Спасибо большое за этот вечер.
– Да, конечно…
Лицо ее вмиг погрустнело. "А ведь она тоже не хочет, чтобы я уходил! Но виду, конечно, не покажет, не сделает ничего, чтобы удержать. Черт, проклятые условности…"
Найда подошла к хозяйке и выразительно заскулила.
– Она, наверное, гулять хочет! – спохватилась Марьяна. – Если подождете минутку, я и ее выведу, и вас провожу заодно!
– Конечно, подожду! – обрадовался Павел.
– Сейчас, я только переоденусь.
Она скрылась за дверью спальни. Павел сидел на диване в гостиной, и Найда притулилась у ног так доверчиво… Почему-то было приятно, что она так сразу его признала.
Он почесывал собачку за ухом и только усилием воли заставлял себя не думать о том, что сейчас Марьяна снимает юбку, расстегивает пуговки на блузке… На секунду он представил, какая она без одежды, и аж зажмурился от нахлынувшего желания.
Павел тут же отогнал прочь эти мысли. Все в свое время. Сейчас главное – не испортить ничего, не обидеть ее своей поспешностью, чтобы Марьяна, часом, не приняла его за сексуально озабоченного идиота, а там… А там – все будет.
Сейчас он твердо в это верил.
– А вот и я!
Марьяна вышла в джинсах, полосатом свитерке, волосы завязаны в хвостик, на лице ни грамма косметики… Такая домашняя, простая, Павлу она неожиданно понравилась больше, чем в офисном костюме с укладкой и тщательно наведенным макияжем. Просто на школьницу стала похожа.
– Пойдемте?
– Что? Ах да, конечно!
Павел встал, и, пока он надевал в прихожей пальто, Найда вертелась под ногами, всем своим видом выражая предвкушение прогулки. Она даже улыбалась – так, как только собаки умеют.
На улице было морозно, и снег искрился в свете фонарей. Они дошли до маленького скверика, и Марьяна отстегнула поводок.
– Гуляй, Найда!
Дальше началось что-то непонятное. Павел и сам не понял, как вышло, что они с Марьяной вдруг расшалились, как дети. Он и не знал, что можно вот так беззаботно бегать по снегу, швырять друг в друга снежками, вязнуть в сугробах, смеяться… Найда с удовольствием разделяла общее веселье, носилась вокруг, радостно лаяла, и длинные уши болтались чуть не до земли.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Скоро все изрядно устали и замерзли (а Павел и ботинки промочил, но не сразу это заметил), и даже Найда притомилась и тяжело дышала, свесив набок розовый язык. Стало понятно, что пора возвращаться.
Но когда Павел направился к своей машине, Найда решила проявить характер. Она словно не хотела его отпускать, рвалась вслед, а потом уперлась всеми четырьмя лапами и нипочем не хотела идти домой. Марьяна взяла ее на руки, но собачка все равно упорно пыталась освободиться и смотрела таким взглядом, как будто хотела сказать: ну почему ты уходишь?
– Найда, что же ты за непослушная собака? – выговаривала ей Марьяна. – Пойдем домой, поздно уже!
– Давайте я вас провожу! – предложил Павел.
– Мы вас, наверное, задерживаем… Даже неудобно!
– Ничего! Это был хороший вечер. Неожиданный… Но хороший. Так что пойдемте.
И вот он снова оказался в прихожей Марьяниной квартиры. Кажется, все… Девушка и собака благополучно доставлены, время позднее, дольше задерживаться поводов нет.
– Ну, спокойной ночи!
Марьяна стояла, держа на руках собаку. Она молчала, но ее взгляд он чувствовал на себе почти физически. Он уже повернулся к двери, когда она тихо сказала ему вслед:
– Не уходи…