- Эй, - чуть слышно шепнул Нэрэи, свешиваясь вниз и лукаво щурясь. - Кто-то не хочет возвращаться домой?
Вальзаар остановился, поднял голову:
- Прыгай, чудо, - спокойно сказал он, только потом вгляделся как следует, запоздало угадав голос.
- Чувствую, уже не стоит, - донеслось с высоты насмешливым, а всё же чуть виноватым тоном, не оставлявшим сомнений.
Стремительная чёрная молния скользнула вниз по древесной коре. Нэрэи тщательно оправил платье, выпрямился и спросил, беспечный, словно бабочка-однодневка:
- Хорош?
- Осень тебя не испортила, - оценил Вальзаар и поплыл вперёд по пустынному тротуару.
- Что бы это значило? - невыносимое создание увязалось следом. - Так не хвалят, а сообщают, сколько осталось жить.
Глава семьи не поддержал игру:
- Я к Зоа, Нэрэи.
Глупостью младший родственник никогда не отличался:
- Что ещё случилось? - быстро и требовательно. - К Зоа? Но ведь не обо мне разговор? (Вальзаар молчал.) Значит, он так и не привык?
- А тебя это удивляет?
- Не срывай на мне злость.
- А то что? - равнодушно поинтересовался глава семьи. - Сбежишь в Зиму за очередным любопытным экземпляром?
- Куда захочу, туда и отправлюсь, - отрезал Нэрэи. - Весна - не весь мир.
- Вот, - невесело усмехнулся Вальзаар. - Вы двое неуправляемы. Чем руководствовался мой предшественник, проектируя ваше поколение? Не знаешь? А мне кажется порою, он хотел погубить нас всех… Не дай мне Луны ещё хоть одно чудесное открытие.
В отличие от Маро, где даже запертые здания ночью подсвечивались - бессмысленная трата энергии и несомненный вред для ночных насекомых, животных и птиц - Гаэл объяла темнота. По наблюдениям Келефа это тоже было не очень-то хорошо, но уже для людей.
При посадке птица решила ориентироваться на огни вокзала. Всадник ей не препятствовал и на прощание подумал: "Потерпи ещё немного. Утром будет тебе корм".
До резиденции путь был неблизкий, Сил'ан не торопился - ему некого было опасаться на ночных улицах. В человечьи разборки, свидетелем которых он пару раз становился, Келеф вмешиваться не стал. Тут лишь Дэсмэр могла бы разобрать, кто прав, а кто виноват, если бы для неё существовали виноватые и правые.
Сил'ан неторопливо воспарил над площадкой, спроектированной архитектором так, чтобы значительно увеличивать природную способность. Проплыв над стеной, он неторопливо опустился вниз, как раз рядом с лёгкой хрустальной оранжереей. Скоро лунные блики загорятся в прозрачных гранях, но пока, тёмное, тихое, здание спало. Его хозяина, когда-то общительного, умного, блестящего с годами всё плотнее окутывал туман безразличия. Зато всё больше диковинных растений появлялось в оранжерее, и ни одно уже не погибало по недосмотру. Альвеомир превзошёл самих Трав в искусстве селекции. Беда была в том, что он месяцами пропадал в своём хрустальном гробу отнюдь не ради соревнований. И только музыка порой ещё могла вытащить его оттуда.
Келеф остановился у дверцы, покрытой затейливыми узорами: серебристым и матово-белым; осторожно постучал. Потом, запоздало вспомнив, позвонил в маленький бронзовый колокольчик с цветочной росписью. Меньше всего ему хотелось повстречать сейчас кого-то из родичей, не важно старших или младших. По счастью ночь выдалась ветреной и на редкость холодной.
Наконец, преграда исчезла, но Альвомира у порога не оказалось, а хищные кусты отпирать посетителям не умели - их разводчик ещё сохранил достаточно здравого смысла, чтобы представлять ответную благодарность семьи. Келеф озадаченно заглянул в оранжерею.
- А, это ты, - донеслось на превосходном морите из пузырчатых зарослей, в которых паслись упитанные пятнистые слизняки.
Что-то шумно прыгнуло, шарики света, выбравшись из опрокинутой лампы, разноцветными искрами разлетелись во все стороны. Сталкиваясь с хрустальными стенками, они тонко возмущённо звенели.
- Дверь закрой - сбегут, - посоветовал всё тот же голос. - Поможешь словить?
- Холодная ночь, сахарный гость, - поприветствовал Сил'ан, выполняя наставление.
Лятх выпрыгнул на дорожку. Теперь он был прекрасно виден: длинное серебристое тело, остатки ног на всех сегментах брюшка, пара "грифельков" на хвосте - при прыжке они действовали как опорные рычаги. Усики на голове шевелились, два фасеточных глаза выпирали в разные стороны, а ещё три простых глазка влажно поблёскивали, в точности как у пушистых тварей.
Альвеомир называл его Агогика. Лятх, насколько знал Келеф, не возражал.
- Хозяина нет, - сказал он и добавил, предвидя недоумение: - В Маро этот клятый фестиваль оркестров, или как его там. Предложили соло флейты, он и растаял.
Келеф невольно рассмеялся. Альвеомир не имел обыкновения "таять", а флейте предпочитал гобой или кларнет. Всего вероятней, беднягу попросту сослали в столицу - Вальзаар или кто-то благоразумный из детей Мирэйю.
- Скверно, - оценил Келеф вслух. - Скажи, ведь он водил знакомство с охотниками?
- С Росами, - строго перебил серебристый Агогика. Сил'ан не успел обрадоваться, как лятх отчеканил: - Четыре поколения. Никогда не заговаривай с ним об этом.
- Почему?
- Почему да почему? Всем-то нынче нужна причина, - заворчал сахарный гость. - Сказано тебе: не надо.
Келеф улыбнулся, глядя на сердитого лятха, и ласково заверил:
- Не буду.
- Молодняк, он всегда любопытен, - сам себе сказал Агогика. - Старших слушаешь?
Келеф молча поднял брови, усмехнулся.
- Ладно, - сообщил сахарный гость, изучая его лицо, - видать тебе и без меня наставников хватает. Их, знаешь ли, хватает всем, даже тем, кто всё правильно делает. Тогда они учат, как делать неправильно.
Сил'ан поднял лампу и, осторожно отводя ветви, подобрался к первой светящейся жертве. Серебристый Агогика тяжело вздохнул.
- Правду сказать, тоска меня берёт, - заговорил он, ни к кому не обращаясь. - Вот как взгляну на хозяина. Всем же хорош, а от жизни отворачивается. Как же так можно? Искалечили его эти люди, - ещё один тяжёлый вздох. - Поговорить?.. А что говорить? Говорить бесполезно… Он ведь только на сотню лет с мелочью тебя старше.
- Только? - не удержался Келеф и сам удивился желчной иронии в голосе.
Он тотчас пожалел о том, что сказал, спиною чувствуя пристальный взгляд лятха. Казалось, тот вот-вот ответит, но шарики света один за другим попадали в плен лампы, а сахарный гость молчал.
- Не в людях дело, - сказал тогда Келеф, оглянувшись. - Мы сами калечим себя, потому как совсем не понимаем, что творим.
- В людях, в людях, - убеждённо заверил Агогика.
Сил'ан, легко улыбнувшись, сотворил недоумённый жест:
- Нэрэи тоже так считает. Считал, во всяком случае, когда я последний раз с ним говорил.
- И он, пожалуй, не устал от жизни, - намекнул лятх.
Келеф поймал последнюю искру и наклонился поставить лампу.
- А-а, - остановил его Агогика. - Я передумал: выпусти - красиво.
Сил'ан, не возражая, сдвинул крышку. Искры взметнулись красочным роем.
- Видишь, - довольно пояснил сахарный гость, - как хороша свобода.
Келеф рассмеялся, положив голову на левое плечо:
- Так свобода, - он выдержал паузу, - или подчинение старшим?
- А, по-твоему, они исключают друг друга? - искренне удивился лятх. - Не то нас делает свободными, что мы ничего не признаём над собою, а то, что мы умеем уважать стоящее над нами. Потому что такое уважение возвышает нас самих.
Сил'ан опустился на траву, прижал хвост, словно колени, к груди и обнял руками. Агогика прыгнул ближе, устремил усики вверх, и прочёл, подражая Альвеомиру:
"Ах, безрассудная роскошь.
Ты ослепляешь меня…
Жарко безумство:
жажда этих сокровищ
этих несметных богатств,
никогда не касавшихся прежде руки.
Как я искала:
металась,
кажется вечность, по водам
в даль уходящих морей.
Как я копала,
копала -
пальцы срывались кровью.
Это моё богатство:
каждый дрогнувший вздох -
искры твоих украшений;
лёгкое губ касанье -
млечный туманный жемчуг."
Господин Сокода ждал за оградой Ледэ, недалеко от арки. Сюрфюс почуял человека задолго до того, как увидел, и вполне мог бы повернуться и уплыть прочь, желай он избежать встречи. Вместо этого Сил'ан неспешно миновал притаившегося весена. Шлейф платья, не военного - чёрного, с тихим шелестом полз по траве, словно клейкий туман на рассвете.
- Ему сказали, ты часто приходишь сюда, - вымолвил Ин-Хун в несвойственной ему тревожной, искренней манере. С каждый шагом вглубь парка он нервничал всё сильнее. - Остановись. Послушай!
Сил'ан медленно и равнодушно, словно в жутком сне, тонул в синем мраке листвы. Весен сглотнул комок в горле и заговорил пронзительно громко:
- Он пять лет назад стал увангом Сокода. Его родственник, прежнее лицо региона в Совете, умер. Цепь неожиданностей, и выбор пал на Ин-Хуна. Он избегал Сил'ан, потому что знает, как легко по неопытности стать игрушкой в ваших руках.
Полковник оглянулся через плечо. Его лицо белело, как у призрака в свете Лирии. Человек едва заметно шевельнул рукой, творя отвращающий зло жест.
- Его привлекли в тебе прямота, смелость, внутренняя сила. Он подумал: ты поможешь ему, научишь, как себя держать с Сил'ан. А потом и он чем-нибудь поможет тебе.
Живая темнота Ледэ поглотила изящный силуэт. Ин-Хун напрасно ждал: единственным ответом стал птичий хохот.