Хину казалось, это не он сидел рядом с едва знакомым человеком, спящим и оттого беззащитным, в огромной солнечной зале. Всё так же недоверчиво, подозревая морок, он поднимался по металлической лесенке в бесцветное чудище, как огромная гусеница на ветке, приютившееся над ледяной чертой. Бесцветное - не означало белое, скорее почти невидимое: поезд, если смотреть на него прямо, казался сотворённым из воды.
В брюхе гусеницы, по счастью, на прозрачность претендовало только окно. Его размер летням понравился: крохотное, под самым потолком, настоящая бойница. В коридоре о чём-то болтали, затем хлопнули двери, уходившие в стены, как и старая плита на второй половине крепости, и всё стихло. Эрлих тотчас заснул вновь, Чанакья спать не собирался, но и отлучаться куда-либо также - похоже, он был намерен бдительно охранять покой дяди. В любом случае, летням принадлежали две крохотные комнатки с парой постелей в каждой. Поняв, что сейчас ни о чём расспросить не удастся, Хин жестом попрощался и вышел в коридор.
Дверь в комнатку рядом была приоткрыта. Окно там оказалось намного больше - во всю верхнюю половину стены. Одезри замер и сглотнул, ощутив головокружение: небо почти не менялось, но степь с невозможной скоростью уносилась назад. В то же время он ясно чувствовал, что поезд стоит на месте.
- Вам плохо? - раздался вежливый голос за спиной.
Хин вздрогнул, медленно обернулся, подумав, что вот теперь-то проснётся. Ему улыбался под стать интонациям речи мужчина, и ростом, и даже чертами лица неуловимо напоминавший летней. Но кожа его была намного светлее, почти как у самого уана, волосы - русыми, он заплёл их в длинную косу, глаза - чёрными, как если бы зрачки, расширившись, поглотили радужки. Хин уже видел такие у летней на юге владения, в прошлом подданных уана Каогре, - тех, кто долго курил дурман. Переливчатое зелёное платье с вышивкой синими нитями - вода - и белыми - облака - и надетые под него брюки правителя не удивили: ему встречались чужеземцы в подобных нарядах. Озадачивала лишь чистота чужих одеяний, даже мягких низких туфель - этот человек определённо не ступал на землю Умэй. Тогда откуда здесь взялся?
Весен бархатно рассмеялся и спросил медленнее:
- Сей Ичи-Ду говорит неразборчиво?
- Нет, - Хин, не глядя, махнул рукой на окно. - Это иллюзия?
- Почему? - удивился странный весен, отодвинул дверь и по-хозяйски зашёл в комнатку.
Хин плохо понял, что мог означать такой ответ. Уточнять не стал - бесцеремонное поведение нового знакомца ему не понравилось. Дверь отчего-то не торопилась прошуршать, закрываясь.
- Хотите постоять в коридоре? - донёсся вопрос. - Показать, как проявляются окна?
Хин обернулся, стараясь не смотреть наружу, и мрачно потребовал:
- Что вы ко мне привязались?
Весен не испугался, не одумался - напротив, развеселился, точно уан был цирковым монстром и, получив по загривку плетью, теперь ревел на потеху публике.
- Только с ножом не кидайтесь, - просьба подтвердила догадку. - К слову, Ичи-Ду должен предупредить: на нашей границе вас разоружат.
- Почему?
Весен лишь вежливо улыбнулся, словно предлагая самому подумать.
- Кто вы такой?
- Ваш сопровождающий до Гаэл, - очередная вежливая улыбка, в точности такая же, как все предыдущие.
Хин, наконец, начал понимать, только не знал, как уточнить, чтобы не показаться смешным, а то и дикарём. В конце-концов кивнул на комнатку и спросил расплывчато:
- Значит, вы тоже здесь?
- Да, - вежливая улыбка. - Если хотите, можете выбрать место.
- Зачем?
Дверь на другом конце коридора откатилась. Хин, не желая встретить ещё какого-нибудь весена, переполненного доброжелательностью, шагнул в комнатку и встал к окну боком. Ичи-Ду как ни в чём не бывало продолжил разговор:
- Человек может найти разницу между гнетом на столе и в миске, даже если это будет один и тот же гнет, - глубокомысленно сообщил он. - Здесь же… Кто-то любит сидеть по направлению движения, кто-то - спиной…
- Вы можете чем-нибудь закрыть окно? - перебил его Хин.
Тихо, словно лёгкий дождь, зашелестела одежда, в комнате резко потемнело.
- Искусственное освещение? - предложил заботливый попутчик.
Хин решил не соглашаться на то, чего не понимал. Тем более, что окно исчезло совсем, а вместо него явилась сплошная надёжная стена.
- Как угодно, - легко согласился весен и с долей настойчивости вновь попросил выбрать место.
- Выбирайте сами, - отмахнулся уан и задвинул дверь, оставив узкую щель для света.
Сели, оказавшись друг напротив друга.
- Вызвать стол? - тотчас предложил неутомимый Ичи-Ду.
Хин, нахмурившись, уставился ему в глаза.
- Попытка гипноза? - заинтересовался тот, положил руки на колени и сцепил пальцы в замок.
- Могли бы вы не изображать радушие?
Вежливая улыбка. Ну, конечно же, вежливая улыбка. И неизменные, умные, спокойные глаза.
- Как вам будет угодно, - совершенно тем же тоном, что и прежде, заверил сопровождающий. - Ичи-Ду осмелился проявить настойчивость лишь оттого, что ему казалось, так вам будет проще скоротать время и освоиться. Ведь, Ичи-Ду осмелится предположить, наши жизни и окружающий нас мир Сайены очень различаются.
- Почему только Сайены?
- Ичи-Ду подразумевал предметный мир. Иносказание.
Хин ожидал от встречи чего-то настолько другого, что лишь отвернулся. Весены, которых он знал: Гебье и Данастос - не рассыпались в любезностях, от мага он едва ли за всю жизнь дождался доброго слова. Данастос, вернее, на их манер Дан-Зорё, презирал летней и не трудился это скрывать. Отчего же нынешний попутчик…
"Уловка, - решил Хин. - И хорошая, надо отдать им должное. Ещё как сбивает с толку".
Весен, теперь, когда его попросили молчать и не суетиться, почти не обременял уана своим присутствием. Сидел тихо, не ёрзал, не бормотал, дышал без хрипов. Закрыл глаза - поразительная доверчивость - и что-то беззвучно повторял, едва заметно шевеля губами.
- Как к вам обращаться? - Одезри сам нарушил молчание.
Попутчик сразу же уставился ему в глаза, всем видом выражая готовность к разговору и желание помочь:
- На общем: уважаемый господин Ичи-Ду. Господин сопровождающий - тоже подойдёт. Униле: со-Ичи-Ду-сиэ.
Префикс Хин узнал, и по нему понял, что этот неумеренно вежливый человек происходил из высшего сословия, и для Весны значил больше, чем любой из трёх летних гостей.
- Вы решили, что я знаю униле? - с интересом уточнил уан.
- Конечно, - вежливая улыбка. - Всякий поймёт. Сонанты и шипящие у вас всегда мягкие. Глухие - с придыханием, звонкие, - бархатный смешок, - приглушены. Летни так не говорят. У них, впрочем, вы наверняка замечали, резкий, свирепый, решительный выговор. Сил'ан свойственна уклончивость, наслаждение дорогой, а не бег с препятствиями до цели. Вас не раздражают…
- Нет, - поспешил оборвать его Хин.
- Мы могли бы перейти на униле, если так для вас удобнее, - предложил весен.
- Не стоит.
- Как будет угодно. Если оставить в стороне фонетику, то - вы, должно быть, очень неплохо говорите - есть так называемое и многими описанное "ощущение сдвига". Неравномерное, быстрое чередование томительных пауз и произнесённых слов, подхваченных дыханием. Как у сирен. (Одезри вопросительно поднял бровь.) Сил'ан, - с улыбкой исправился человек.
Хин откинулся на спинку, успевшую когда-то вырасти у постели. Попутчику явно доставляло удовольствие рассуждать - это отражалось в его глазах, оживившихся и утративших сходство со страшными взглядами потерянных людей. Одезри же слушал с тревожным интересом: ему не улыбалось привлекать внимание и вызывать вопросы, едва открыв рот.
- И ещё буквы "р", - довершил сопровождающий. - У вас можно услышать любую из шести, но только не единственно-человеческую.
- Любопытно, - согласился Хин. - И каково заключение?
- Талант, склонность, упорство, - с долей недоумения предположил весен. - Такое бывает.
Он наконец-то замолчал сам. К сожалению, уан догадывался, чем заняты его мысли.
- Чего от нас ждёт Весна?
Попутчик вежливо улыбнулся:
- Сей Ичи-Ду не ведает. Он из Гаэл, а за Весну сейчас, знаете ли, думает Маро. Между Городами у вас будет другой сопровождающий, от ментальной власти. Но его расспрашивать Ичи-Ду вам не советует. Теоретически, - подчеркнул весен, - они - незаинтересованная сторона. Но, - он помолчал, подбирая слова, - вы-то здесь их милостью.
"Вопрос лишь в том, что пообещал им Эрлих".
- Мы скоро сделаем остановку, - предупредил сопровождающий. - Очень долгую - час десять. Любопытное местечко, кстати, ещё в Лете. Вы можете сойти, можете отдыхать здесь.
- А куда делось окно? - ожидая насмешки, всё-таки спросил Хин.
Весен, не говоря ни слова, проделал совершенно то же, что и Вазузу с магической картой двадцать один год назад: легко взмахнул рукой, коснувшись стены в двух местах - задал диагональ. И под его пальцами лакированное дерево обратилось в толстое стекло.
Гусеница летела бесшумно. Одезри успел привыкнуть к постоянному движению: отыскать точку на горизонте, терпеливо ждать, во что она вырастет, слушать жалобы усталого тела и ни о чём не думать. Он перестал тревожиться за свой запах - вымыться на станции (именно так, по словам Ичи-Ду, называлась деревня) было негде, но гусеница что-то делала с воздухом: таинственным образом он попадал внутрь, несмотря на закрытые окна, и оставался всегда прохладным и свежим.
Попутчик поделился картой, показал, как ей управлять:
- Видите, есть река и совсем недалеко.
- Почему вы боитесь воды? - не утерпел Хин.
Ичи-Ду вежливо улыбнулся: