- Мои друзья! - воскликнул эльф, направляясь к барону. - Мы никогда не были вашими друзьями. Нас похитили! У меня даже шишка осталась, вот тут, смотрите! - сказал он и наклонил голову, чтобы барон лично смог убедиться в правдивости его слов. - Как это называется?
- Легкая контузия, - отозвался Мордайкен и задумчиво почесал подбородок. - Очень, очень легкая. Почти незаметная.
- Зато здорово болит, - заявил Вауган, выпрямляясь. - И еще…
- Эй, да я же вас знаю, - вмешался Глоин, уставившись внимательно на барона. - Дайте-ка посмотреть…
Ориель раздосадованно махнул рукой.
- Браво, Глоин. Просто замечательно. Перед тобой барон Мордайкен.
- Я это и так прекрасно знаю, придурок. Просто хочу сказать, что где-то его уже видел.
- Конечно видел, - подтвердил эльф. - В газетах. А знаешь, что я тебе скажу? Это придворный астролог королевы. Вполне возможно, именно тут и скрывается тайна.
Карлик бросил в его сторону убийственный взгляд.
- Короче, - сказал Мордайкен и хлопнул в ладоши. - Ганзель! Гретель!
Два слегка обрюзгших гоблина в ливреях живо подняли головы.
- Эти бедолаги, которых вы здесь видите, - объяснил барон своим гостям, - должны выполнять все ваши желания, пока вы будете находиться здесь. Женщины, наркотики, питание, все, что пожелаете.
Два бедных создания с уважением поклонились, изобразив на физиономиях зеленоватые мины.
- Постойте-ка, - воскликнул Ориель, - вы сказали "женщины"?
Барон подтвердил свои слова, широко улыбаясь.
- Ну хорошо, - сказал Глоин, - но все это ничего нам не говорит о том, зачем мы здесь находимся.
Мордайкен одарил обоих благосклонным жестом.
- Вы мне нужны, - сказал он. - Может быть, вам трудно это представить, но вы чрезвычайно драгоценные мальчики.
- Я-то это прекрасно представляю, - усмехнулся эльф, подмигивая и награждая барона тумаком. - Хе, хе! Старый выживший из ума прохвост.
- Хе, хе, - выдавил из себя Мордайкен, хотя на лице у него было написано явное недовольство.
- Драгоценные? - переспросил карлик, все больше и больше загораясь любопытством, в то время как Ориель, похоже, совсем успокоился и, насвистывая, сел на свое место. - Так вы запросите за нас выкуп?
- Фу ты, - фыркнул барон. - Да конечно же нет. Можете не сомневаться: у меня такого и в мыслях не было. Упокойтесь, мой друг Мак-Коугх, - заверил он, беря руку Глоина и отводя его на место. - Будьте как дома, осмелюсь предложить, будьте почетным гостем. Я понимаю, что все это может вам показаться несколько загадочным, но… хотите курочки?
- Нет, спасибо.
- Однако я должен извиниться перед вами за не совсем обходительные манеры моих слуг… а фаршированной индейки?
- Давайте.
- Держите. И прошу вас, выпейте немного этого вина, вот так, а еще я бы попросил у вас немного терпения. Смею уверить своих почетных гостей - игра стоит свеч.
- Правда? - удивился карлик и откусил огромный кусок индейки. - Послушайте, а нет ли у вас кусочка жареной свинины?
- К сожалению, нет. Вы же прекрасно знаете - никакой свинины. Так о чем это я? Ах… да. Вы в каком-то смысле очень примечательная личность, мэтр Мак-Коугх, и…
- Можно просто Глоин.
На другом конце стола встал Ориель. Он тыкал пальцем в груду пустых тарелок, стоящих перед его другом, все члены эльфа дрожали мелкой дрожью. Карлик выдавил из себя улыбку и отложил в сторону небольшую косточку.
- Что случилось?
- Ты… ты…
Глоин уставился на своего друга.
- Что я?
- Ты ешь мясо?
Карлик так и застыл на месте. Он с трудом проглотил кусок, который только что пытался тщательно прожевать.
И медленно, очень медленно, отодвинул подальше от себя тарелку с курицей.
- Клянусь кровью Трех Матерей.
- Бросьте, не надо так волноваться, - сказал Мордайкен и пододвинул к нему тарелку с овощами. - Попробуйте вот это.
Мак-Коугх поднялся, его лицо было бледным как смерть.
- Что со мной произошло? - спросил он, с трудом переводя дыхание.
- О, вы… с вами все хорошо, и совсем ничего не случилось. А вот чтобы развлечь вашего приятеля…
- Карлики не едят мяса, - настойчиво продолжал Глоин. - Никогда. Оно им просто противно.
- Ну и что же? - сказал барон. - Всегда надо с чего-то начинать.
- Мордайкен! - воскликнул Ориель на другом конце стола. - Я требую… ик… чтобы вы объяснили нам, что происходит.
- Все в порядке, все нормаль…
- Нет! Никак не нормально! - воскликнул Глоин, взволнованно размахивая руками. - С некоторого времени все идет не так, как надо!
- Ладно, ладно, - быстро проговорил барон, стараясь хоть как-то успокоить своих гостей. - Вы просто немного переутомились, вот и все. Но смею вас уверить, что ничего такого странного не происходит. Ни здесь, ни где-то еще.
В городе все очень хорошо
Взобравшись на самую вершину часовой башни, обвешенный ремнями и до отказа набитыми сумочками старый Датан Смелгот, который вот уже пятьдесят лет ухаживал за пеликанами в парке Феникс, решил, что настал самый подходящий момент обратиться с торжественной речью к возбужденной плотной толпе, собравшейся в двухстах футах под ним. Оп-па, подумал Датан, отвязывая от пояса большой рупор. Разве он не мечтал всю жизнь проделать это!
Одной рукой старик держался за привязанную к башенным часам веревку, а другой направил на собравшуюся внизу толпу свой рупор.
- Народ Ньюдона, - начал он. - Хочу вам сказать, что я очень давно ждал этого момента. Сегодня вы все собрались здесь, и мне хочется воспользоваться этим моментом, чтобы кое-что вам показать. Показать нечто относящееся к полетам. По общему мнению, летать невозможно. Но я позволю себе задать такой вопрос: а какое мне дело до общего мнения?
Это заявление было встречено горячей волной громких восторженных криков. Люди махали руками, бросали в воздух навстречу уходящему дню шапки. И только в самом центре толпы маленький мальчонка в костюме поросенка оставался совершенно неподвижным.
- Что вы там говорите? Ах-ха-ха! А теперь гип-гип? - проорал Датан Смелгот, доставая из своей сумочки целую пригоршню конфетти, которые затем бросил на головы толпы.
- Ура! - взорвалась в ответ толпа, все больше и больше приходя в ажиотаж.
- Гип-гип? - снова прокричал старик.
- Ура!
Смелгот выбросил еще несколько пригоршней конфетти на собравшуюся аудиторию. Благодаря ветру тысячи маленьких разноцветных точек закружились в воздухе. А потом, без каких-либо видимых причин, мерцающее облачко в буквальном слове взорвалось, это был настоящий, прекрасный беззвучный взрыв, полный меланхолического блеска, и старик тут же начал поспешно рыться в своих набитых до отказа сумочках. Его конфетти обещали непременную смерть, но сейчас должным образом выполняли свое предназначение. Складывалось такое впечатление, что они постоянно кувыркаются.
- Отлично, а теперь, - объявил Датан, когда опустошил все свои сумочки, - настал тот момент, ради которого вы здесь и собрались.
Люди, столпившиеся внизу, что-то кричали ему в ответ, но он ничего не слышал. Да это было и не очень важно. Старик ощущал себя совсем легким, легче вечернего воздуха, легче зарева рассвета. Он был… да, он был сейчас пеликаном. Фантастическим пеликаном.
С улыбкой на устах Смелгот выпустил из рук привязанную к часам веревку и ухватился за минутную стрелку. Она была в два раза больше него, целенаправленная, с плавными обводами и острым концом. Внизу повсюду засуетились похожие на муравьев человечки, которые волновались и что-то ему кричали, слова начинали подниматься вверх, но, ощущая свою бесполезность, пугались и останавливались на полпути.
Стрелка, за которую он ухватился, внезапно подпрыгнула и встала абсолютно вертикально, словно большая буква "I". Внутри часов с металлическим лязгом и дьявольской точностью заворочался механизм. Огромный колокол часовой башни начал отбивать семь вечера, не торопясь, час за часом. От каждого удара все вокруг сотрясалось, и Смелготу пришлось выложиться до предела, чтобы не сорваться. Его барабанные перепонки готовы были вот-вот лопнуть.
Одновременно с седьмым ударом старик закрыл глаза и начал скользить в пустоту. Когда он разжал руки, в его ушах еще звучал звон седьмого удара колокола. Внизу послышались панические вопли, и толпа начала поспешно рассеиваться. Датан Смелгот испытывал счастье, легкость и свободу. Вполне понятно, что он даже нисколечко и не пролетел, а просто рухнул вниз как тяжелый мешок. Но ему ни капельки не было страшно. Он все знал заранее.
В конце четвертой секунды падения старик ударился о панель.
Его кости обнажились.
Он потерял сознание.
Из ноздрей, ушей и глаз потекла кровь.
Датан лежал в очень странной позе, казалось, что она специально придумана для подобного случая. Его конечности, согнутые под неестественным углом, по большей части были переломаны.
Медленно, очень медленно рассыпавшиеся в разные стороны зеваки начали подходить поближе, образуя вокруг тела плотный круг.
- Ух ты, - сказал кто-то, нарушив повисшую в воздухе мертвую тишину.
Смелгот открыл один глаз и попробовал улыбнуться.
Толпа застыла неподвижно. Зрители были напуганы, но в то же самое время и очарованы этим зрелищем.
- Он шевелится, - раздалось из толпы.
- Святые угодники, это же надо совершить такое!
- Да он герой!
- Не давайте смотреть детям.
Старик открыл второй глаз, оказавшийся окровавленным, и нашел в себе силы, чтобы приподняться на локте.
- Корова, - очень медленно, но ясно проговорил он. - Что же я не так сделал!