- Так ты его убил, да?
- Если бы! Очень хотел, но не могу же я ради собственного удовольствия подложить Достойному Руалону вместо счастливой невесты, рыдающую… хозяйку Айшака. Помотал его по кустам, ударил головой об корягу три раза, запеленал в попону, связал пасть как волку, чтобы не орал и отволок к акациям. Мы договорились на том, что проигравший поединок Айшак, вполне достоин такого наказания. Не оправдал доверия. До утра эта скотина не будет попадаться мне на глаза. И чем тут так пахнет-то?
- Старый гнилой пруд. Где Крысака оставим?
- Оставим? Нэрьо, ты что? А вдруг тут псы бродячие? Я его покараулю и приведу утром. Светлый мой, твое бессердечие меня поражает!
- Даэр! Какие псы? Но стоянке остались девы. Одни!
- У дев есть костер, штаны, секира и злой связанный Айшак. Развяжут, если что. А у Крысака, кроме меня никого нет. Возьми мой нож и иди спать. Ну, ты мне хоть сочувствуешь?
- Безмерно! - Нэрнис обнял брата на прощанье и пошел обратно. Потрясающий случай! Надо же, какая интересная разновидность заболевания. Правильно Даэрос его с собой потащил. Ради такого стоило прогуляться.
У костра сидела Пелли в платье. На коряге были раскинуты на просушку оставшиеся вещи. В телеге - прибрано и пусто, если не считать доспехов Воительницы. Мешок, кофр, сумки, бурдюки - все вычищено и сложено рядком. Овес гордо торчал из мешка, заменив собой слежавшееся сено. Как на празднике урожая. Чистота - загляденье. Похоже, Пелли даже вокруг костра подмела. Не стоянка, а - образцовый лагерь. Девицы даже наломали молодых веток акации, прикрыли их попоной, а значит, будут спать на более-менее мягком ложе.
Нэрнис присел к костру. На камнях, как на тарелках его дожидалось мясо - выбирай, что больше нравится.
- А Даэрос поел?
- А…а. Ой, нет, кажется. Точно - не поел. А может, он не хотел? - Пелли чувствовала себя виноватой за все и сразу.
- А где Достойная Вайола?
- Она ушла спать к Айшаку. Жалко ей его. Утешает. А мы вот тут вот… - Пелли показала на "ложе".
Нэрнис, конечно, был нежно воспитан. Но если перевести его чувства на язык Сестер Оплодотворительниц, то он ощутил себя косячным жеребцом, которого пытаются отловить, захомутать и использовать на племя. Ну, а поскольку в своем "табуне" он занимал не последнее место в иерархии, то, как всякий вольный жеребец, ощутил в душе нарастающее чувство сопротивления. В попытке подложить его к Пелли под бок явно виделась "рука Вайолы". Видимо, страсть соединять кого-нибудь с кем-нибудь, она впитала с молоком матери. И если бы Пелли не была так смущена и напугана, он бы натурально взбрыкнул. Но разве можно обижать такую невинную деву, у которой настолько пустая голова, что любая воительница может вкладывать туда свои мысли?
- Ложись, а я все-таки отнесу брату мяса - он же не может на одной куриной ножке сутки существовать. Кстати… а где ему предполагалось спать? - Нэрнис нехорошо прищурился.
- А Достойная Вайола сказала, что кто-то же должен будет остаться с Крысаком!
- Понятно. Пелли, милая, ложись спать. Только скажи Вайоле, чтобы размотала Айшаку морду. Он вас разбудит, если что. А я покормлю Даэроса и вернусь. Хорошо?
Пелли не нашла, что возразить. Хорошо, что до сих пор "милая". Темный же нарочно увел Его с собой, чтобы рассказать… кошмар-то какой! Она даже отдала стираную косынку - мясо завернуть.
Когда Нэрнис уходил в ночь он все-таки услышал… Пусть у него не такой замечательный слух, как у брата, но не глухой же он. А Воительница Вайола хрустела ветками, как медведь в валежнике и шептала чересчур громко: "Ну, как?". Значит, она еще и залегла в кустах дожидаться результата, бросив своего Айшака. Какое коварство!
Чтобы хоть как-то развлечься, Нэрнис попробовал подкрасться к Даэросу тихо со спины. Тот сидел у костерка и что-то бормотал себе под нос. Светлые тоже могут ходить тихо. Жаль только, что у Темных слух все равно лучше.
- Нэрьо, выползай! Давай-давай, вылезай из руин. - Даэрос сидел у костра и жарил на прутике освежеванную змею.
- Где ты это взял? У этого гнилого водоема змей просто не может быть!
- А в развалинах среди камней, очень даже могут.
- Ну, вот. - Нэрнис совсем расстроился. - А я тебе голодному тут мясо принес.
- Правда?! Брат, ты просто… ну ты, такой… э! Брат, в общем! Давай сюда мясо, а то этот уж мелкий, а я большой и очень голодный. - Даэрос вцепился в жесткий кусок свинины и доказал, что у него не только железные пальцы, но и зубы не уступают им в крепости. - А хочешь ужа попробовать?
- Ужа!? Знаешь, я змей люблю. В смысле, жалко мне его.
- Жалко будет, если просто так сгорит. - Полутемный протянул брату прут с насаженной змеей.
Ужас, просто! Ну и вечер выдался…
- А с кем ты тут разговаривал? С Крысаком?
Крысак фыркнул и пошел искать, что бы еще пощипать.
- Нет. Я стихи сочинял. - Даэрос принялся за второй кусок. - Да ты ешь! Ты попробуй!
- А прочитаешь? - Нэрнису совсем не хотелось есть ужа, а когда кто-то читает стихи, жевать как раз неприлично.
- Да! Если ты съешь ужа. Я свои стихи никогда никому не читал.
Светлый поразился такому повороту дела. Это - то, что гномы называют "взять в клещи". Поэтов нельзя обижать отказом послушать их стихи. Братьев-поэтов - тем более. А такое высокое доверие - стать первым слушателем, придется оправдывать. Ужик пах плохо. Очень. Нэрнис тихо давился, но ел. "Ничего, братец, я тебе еще эту жертву припомню, как-нибудь". Прут отправился в костер, а Полутемный поделился оставшимся куском мяса на закуску. И как он это жевал?
Светлые Эльфы слушают стихи только в изящных позах. Нэрнис возлег, опершись на руку, и устремил взор в звездное небо. Звезды так и не поняли, почему юный эльф смотрит на них такими круглыми удивленными глазами. Просто, звезды не слышали:
Если Деву посадить на коня лихого,
То на первый взгляд в том нет ничего плохого!
Если деву в путь послать, дальний, темной ночью,
То плохо в этом нет тоже, между прочим!
Если деву обрядить в золотые латы,
То плохого в этом нет. Хорошо в солдатах!
Если деве дать копьё и большой двуручник,
То невнятный результат, может быть, получим.
Но…
Если дева себя мнит мужиком из сказки,
Значит, ей недостает теплоты и ласки!
Значит надо заголить деву темной ночкой.
И плохого в этом нет. Я сказал! И точка!
- Ну, как? - Даэрос ожидал "приговора".
- Никогда, никогда в жизни не слышал ничего подобного! Даэр, это… это - новое слово в эльфийской поэзии. Сногсшибательно! Хорошо, что я лежу. Видишь? Даже встать не могу. Ты меня потряс! Просто потряс! - И Нэрнис нисколько не кривил душой. Ни один эльф, насколько ему было известно, не употреблял в стихах о девах слово "заголить" с таким глубоким подтекстом. Никогда баллада еще не была такой краткой, а смысл вот таким… Таким, каким был.
Даэрос был счастлив. Его Светлый брат, как оказалось - очень чувствительная к поэзии натура. Надо будет как-нибудь прочитать ему что-нибудь из раннего. Определенно. Вот хоть сейчас.
- Даэр, я бы с удовольствием послушал. Но там - девы одни. К тому же - количество не главное. Я должен прочувствовать. Нужен определенный настрой…
Да, очень чувствительный Брат!
Нэрнис вернулся к прогоревшему костру на стоянке. Обе девы, наговорившись, спали в обнимку на "ложе". Судя по хрусту со стороны кустов акации, Айшаку размотали пасть, и он ел. Лежа. Нэрнис не знал, куда себя деть. Вдохновленный стихами Даэроса, он не нашел ничего лучше, как отправиться к Айшаку. Айшак оценил наглость и не заорал. Никогда к нему за спину не заваливались спать эльфы. Нижние ветки с акации он уже съел, а ствол еще не доглодал.
Нэрнис засыпал под хруст, чавканье и утробный хрип голодного лошака. Поэтому не было ничего удивительного в том, что ему приснились бобры, которых Даэрос строил в боевые порядки после проверки каждого на половую принадлежность.
Глава 8
Сначала утро было прекрасным! Две девы, "уговорившие" вчера кувшинчик сидра были немного опухшие, но бодрые. И главное - ни каких айшаков. Сколько не искали. Все было бы совсем хорошо, если бы Вайола не начала рыдать по утраченному другу. Воительница сопливила плечо Пелли и причитала. Одно дело, когда орет невменяемое животное, и совсем другое, когда - внушаемое существо. И Нэрнису пришлось внушать: что такая скотина сама не пропадет, что вернется и никуда не денется. Но Воительница никогда еще не лишалась своего "коня" и рыдала в голос. По её мнению, только очень могучий враг мог задрать её бесценное животное. Иначе Айшак явился бы на зов. Поэтому она всхлипывала, тискала Пелли, взывала к пониманию и требовала вернуть ей любимое существо. "Только он меня любил, только он понимал, а вы все - жеребцы, даже, если принцы". Так можно было бы вкратце охарактеризовать содержание её стонов.
По мнению Вайолы, Айшак, обидевшись на предавшую его хозяйку, перегрыз путы и сбежал. То, что он перегрыз путы не вызывало сомнений. И не только путы, но и ту акацию, из под обглоданных веток которой, Нэрнис еле выпутался. Светлый с негодованием отмел предположение, что это злобное существо задрали "волки- оборотни". Во-первых, это более, чем мифические существа. Во- вторых, Нэрнис хотел бы посмотреть на ту тварь, которая отважится вступить в схватку с Айшаком. Кроме Даэроса, а он - не тварь. В-третьих, надо посвистеть еще раз - и все образуется.
Свистеть не пришлось. Со стороны холма раздался голос Полутемного брата. Он плевался, рычал и злился.
- Скотина позорная! Гадюкин сын! Не смей ко мне лезть! Падаль! Убери свою слюнявую пасть! Убью!