И тихо было. Только ветерок лёгкий с ветками забавлялся. Только он один и шумел-дурачился здесь, в том краю, где все остальные по самые плечи вбиты грузом долга в бетон ракетных баз. Прыг-скок ветерок. И с верхушек вниз одним махом и по зачахшей траве небольшим торнадо - вжик. И в Виктора каким-то серым бумажным комком запустил.
А Виктор взял, да письмецо это нежданное развернул, - страницей из Журнала учёта технического состояния оказалось. Ознакомился мельком от нечего делать. Выполняемая операция - проверка баллона воздушного пуска двигателя шасси. Серьёзное, видимо, дело. Отметка стоит - "выполнено в полном объёме согласно ДИЗ.044.45.39". Так, ну дальше дата. И подписи: читал - капитан Доля, выполнял - лейтенант Аи, контролировал - подполковник Усталость. Ну, да. Ну, да. Серьёзное это дело. Операция двойного контроля.
Свернул из листка самолётик и вернул его ветру.
"Сейчас начнут", - вдруг, посмотрев на свои командирские, объявил старлей Рягузов.
И действительно началось.
Из кабины пусковой установки выскочил человек в камуфляже и шлемофоне, да с комплектом Л-1, висящем в сумке на боку. Пописал этот военный на левую переднюю опору, и быстро-быстро побежал в укрытие.
Через пару секунд заревели двигатели, запыхтели насосы и контейнер до этого смирно лежавший на спине пусковой, начал медленно приподниматься.
Над стартовой площадкой кружилась стая ворон. Вороны постулировали собой невозможность неба. Но небо было. И вороны были, и небо было. Тут у Кафки явно что-то не сходилось. Но Виктор не стал на этом сосредотачиваться. А просто подумал про ворон, что, мол, вот вороны, они летают, и по ним сейчас начнётся пальба.
А до пальбы оставались считанные секунды. Контейнер уже встал на попа, крышку его сорвало сработавшими пиропатронами, и она повисла на тонком стальном канате. Так пробка, вылетающая из детского воздушного ружья, виснет на верёвочке.
"Пуск введён в систему… Код принят… Блокировки сняты… Пошли необратимые операции", - восторженно комментировал старлей Рягузов циклограмму пуска.
Обалдевший Испанский Лётчик восхищённо охал, глядя на то, как примыкающие к контейнеру кабели начали отстёгиваться и отлетать один за другим в разные стороны. Дай ему волю, подумал Виктор, оседлал бы он эту ракету. Космонавт на всю жизнь космонавт.
- Чего пускаем? Спутник? - поинтересовался Виктор у старлея.
- Не-а… Учебно-боевой пуск, - объяснил со знанием дела Рягузов. Ещё один полк на боевое дежурство ставят… С новыми "Тополями"… Это вот сейчас контрольный отстрел. Чугунку вместо гэчэ на Камчатку отошлют. Если пуск пройдёт сейчас нормально, тогда всю партию изделий у промыслов примут.
- Понятно, - кивнул Виктор. - А где пункт управления?
- Чёрт его знает, - пожал плечами Рягузов. - Сюда только пусковую пригнали… А пускают по радио… Может с четыр… Пошла родимая!
И действительно - родимая пошла.
Контейнер громко чихнул и выплюнул из себя ракету. Довольно высоко её выплюнул. Ракета на какое-то время зависла над пусковой, будто задумалась, лететь ей или не лететь? Но всё же, видимо, решила лететь. Заглушая всё на свете, взревели маршевые двигатели. И баллистическая труба, петляя, подныривая, вращаясь, понеслась к облакам. По введённому в неё полётному заданию.
А ворон, кстати, давно уже и след простыл.
Ракета ещё не скрылась из виду, а Рягузов уже засуетился.
"Ждите здесь, - приказал он. - Я сейчас быстро. Пока там расчёт по первой разливает, успею". Натянул изолирующий противогаз, задействовал генерирующий патрон и рванул в сторону стартовой площадки.
Чего он творил было не видно, поскольку всё там заволокло дымом выхлопами соляры, пороховой гарью и газами отработанного ракетного топлива. Ни черта не видать было. Как он умудряется чего-то там делать? На ощупь что ли работает?
Но уже через пять минут Рягузов вернулся и протянул Виктору тот самый трос, который удерживал крышку контейнера, чтобы она не скакала во время пуска и не крушила наземные системы. Пусковая установка многоразовая. Её жалеть нужно. Для того и этот трос.
- Это и есть Надёжный Повод? - уточнил на всякий случай Виктор, вспоминая недобрым словом переводчика Бодрийара, - ещё бы уздечкой назвал он эту штуку.
- Не знаю, в телеграмме дядька про этот фиксирующий трос отписал. Забирайте, контейнер всё одно спишут, где-нибудь прикопают, и капусту в нём хранить будут.
- Мы вам что-нибудь за него должны? - уточнил Виктор.
- Это вы там уж с дядь Петей давайте, - замотал головой Рягузов. - Мне ничего не должны. Ладно, братцы, я ушёл. Мне ещё наряд сдать надо. Из-за вас двое суток подряд дежурю. Нинка вставит
- Спасибо, друг, - Виктор пожал руку старлея. - Нине привет.
- А вы Владимиру Владимировичу передайте, чтоб этому козлу не поддавался, - попросил, усмехнувшись старлей.
- Обязательно передам, - пообещал Виктор.
И разбежались.
Рягузов пошёл направо, Виктор и Лётчик - налево. И в лес.
Но не успели они до леса дойти. По широкой вспаханной полосе, отгораживающей стартовую площадку от ближайших деревьев, наперерез им нёсся фиолетовый фургон. Антидоты!
И они оба, не сговариваясь, быстро развернулись и побежали вдоль забора из колючей проволоки в противоположную от лагеря сторону.
- Сто двадцать первый! Сто двадцать первый! Приём! - на ходу орал Виктор в микрофон рации. - Где вы там? Мать вашу!
- Сто двадцать первый на связи, - наконец отозвалась Мурка.
- Сто двадцать первый, ноль сорок четыре, - проинформировал Виктор. Как понял? Приём.
- Вас понял. Ноль сорок четыре, - подтвердила Мурка - Откуда они здесь? Приём.
- Чёрт их знает, - ответил Виктор и приказал: - Оставайтесь на месте. Не высовывайтесь. Дюку - намордник. Если что - план два. Как понял, сто двадцать первый? Приём.
- Вас понял, если девять один один, то план два. Приём.
- Конец связи.
- Конец связи.
А антидоты их нагоняли. Ехать, оно ведь не бежать.
Когда преследователи были уже метрах в тридцати, Лётчик с Виктором на счёт три остановились и дали пару дружных очередей по ненавистному фургону. Мясная лавка резко развернулась и заглохла. Машина сдохла, но антидоты нет. Начали выскакивать наружу. Но пока они выстраивались в боевой порядок, Виктор с Лётчиком увеличили дистанцию метров до восьмидесяти. Хорошо бежали.
В заповедье богами забытом,
где природа не знает имён,
укрепляем осмысленным бытом,
обветшалые связи времён.
Дети жалкие шалого века
продолжаем движенье на Зов, -
жаль не жалует здесь человека
шаль созвездия Загнанных Псов.
И начали потихоньку отходить с защитной полосы в сторону леса, - от своих отвели, пора пришла и о себе подумать. Надо было уже и самим где-нибудь во Вселенной на время затеряться.
Пролезли под оградительную сетку. Перепрыгнули через ров. Преодолели водоотвод. Здесь, у железо-бетонного ануса дренажной системы, Лётчик вдруг встал как вкопанный. Виктор пробежал по инерции ещё несколько метров и тоже затормозил. Повернулся к испанцу, кивнул вопросительно, - чего, мол? Испанец показал рукой на Виктора, потом на трубу. Затем ткнул себя в грудь и показал на лес.
Виктор всё понял. Подошёл к Лётчику, отдал ему все запасные магазины, приобнял быстро и направился к трубе. Ныкаться.
В сентиментальных фильмах положено в таких случаях разыгрывать долгую душещипательную сцену "Нет-Нет, Погибать, Так Вместе / А Кто Нашим Тогда Донесение Передаст". Но у Виктора с Лётчиком на это не было времени фиолетовая кодла набегала.
Лёжа в трубе, Виктор слышал, как Лётчик подняв невероятную пальбу, уводил антидотов за собою в лес. И судя по тому, как звуки выстрелов становились всё глуше и глуше, всё дальше и дальше он их уводил. В чащу, в бурелом, в болота.
Виктор прекрасно представлял, как сейчас несётся стая антидотов. Он уже видел, как действуют эти существа на открытых пространствах. Как самые обыкновенные боиды. И по правилам боидов. Коих, как известно, три. Разделение, равнение, сплочённость. Исходя из этих правил, каждый боид-антидот не должен слишком близко приближаться к другому боиду-антидоту, двигаться должен туда же, куда и все остальные, и должен всегда держаться середины стаи. Если в закрытых помещениях антидот ещё способен на некую импровизацию, то в строю и на просторе он лишён всякой индивидуальности. В этом была их сила. И в этом же, несомненно, была и их слабость. Поэтому должен Лётчик уйти. Обязан.
Виктор просидел в трубе до сумерек. Как только тени от елей вытянулись, так сразу и выбрался, дошкандыбал ползком до кромки леса и, стараясь не слишком шуметь, двинул к своим.
А те уже не чаяли его увидеть. Сначала обрадовались. Потом увидели, что Лётчика нет, - огорчились. Принялись расспрашивать. Рассказал, объяснил. И приказал собираться.
- Пелевин, а как же Лётчик? - задала наивный, но справедливый вопрос Йоо.
- Будем надеяться, что он ушёл, - ответил Виктор.
- Мы что, не будем его ждать?
- У нас, к сожалению, уже нет времени, сорок восемь часов на исходе, пора кубик бросать. Иначе можем застрять А потом, - антидоты всё ещё где-то здесь. Нужно уходить.
- Но Лётчик…
- Нам нужно дело доделать. А что касается… Риск - это часть нашей работы, Йоо. Нужно быть всегда готовым к потерям. И вот что ещё. За Лётчика не переживай. Он наверняка ушёл Он опытный Воин. Он знает про резервную связь. Он выберется. И он обязательно появиться в каком-нибудь сиквеле этого нашего Путешествия.
- Ты думаешь? - спросила Йоо с надеждой
- Я уверен, - не сомневался Виктор.