- Дождемся приезда в Риа… Так мы окажемся ближе к Мон-Томбу, к тому же мне хочется посмотреть на Ал'Роэга и на Эдитуса.
Гном удивленно вскинул брови:
- Ты что, с ума сошла?
Алеа улыбнулась:
- Конечно, и ты это прекрасно знаешь. Настоящая сумасшедшая! Поэтому ты со мной и пошел, правда?
Гному нечего было сказать в ответ. Последнее слово всегда оставалось за Алеей, и он знал, что спорить с ней бесполезно. Он повернулся в надежде найти поддержку у Фейт, но та, казалось, восприняла решение Алеи вполне спокойно. Должно быть, она уже ничему не удивлялась!
- Они взяли наши вещи? - спросила Алеа, заметив, что брошь Фелима исчезла.
- Да. Все сложили вон в этот ящик, - ответила Фейт, указав подбородком на деревянный сундук в дальнем конце повозки. - Наверное, они получили строгий наказ предъявить графу все. Даже твой посох…
- А книжечку, которую дал мне монах?
- Думаю, она тоже там…
- Какое все же он чудовище, этот монах! - воскликнул Мьолльн. - Ничего себе прием! Подумать только, сдать нас солдатам! Хорош христианин!
- Наших лошадок они тоже прихватили, - сказала Фейт, - ничего там не оставили.
- Прекрасно, - откликнулась Алеа, - не надо будет за ними возвращаться…
Потом она замолчала и прикрыла глаза. Мьолльн продолжал негромко ворчать, Фейт откинула голову на задний борт повозки.
Усилием воли Алеа отодвинула от себя все, что ее сейчас окружало. Разожгла невидимый огонек в голове, в центре лба. Сайман был в ней. Она разогрелась им, пустила вдоль рук, по спине, по ногам. Ощущение было очень приятное. Еще немного - и сайман охватит все ее тело. Пусть дойдет до кончиков пальцев, пусть медленно разливается, подобно плавному течению реки. Алеа сделала глубокий вдох, а потом выдохнула вперед волну горячей энергии. Она увидела вокруг себя голубое сияние, незаметное для окружающих, и вспомнила, как удивился Фелим, когда она сказала ему, что видит его сайман. Энергия Фелима была красной, и Алеа подумала тогда, что цвет зависит от того, кто его создает, мужчина или женщина. А может быть, голубым сайман бывает только у Самильданаха, а у всех остальных он красный… Она пока еще не знала этого, но чувствовала, что когда-нибудь это поймет. А возможно, научившись, и сама сможет порождать энергию красного цвета…
Алеа сосредоточилась на том, что ей предстояло сейчас сделать. Она сконцентрировала сайман перед собой и придала ему форму клинка. Затем, усилием воли переместив этот невидимый клинок себе за спину, одним движением перерубила веревки, стягивающие ей руки. Удар саймана был точен. Теперь она владела им в совершенстве, хотя понимала, что находится лишь в начале пути. Она вновь переместила голубую энергию вперед и ловко повторила движение, ударив по веревкам на ногах, затем также освободила руки и ноги Фейт и Мьолльна. Теперь все трое были избавлены от пут.
Фейт и Мьолльн завороженно глядели на девушку. Они точно знали, что это сделала она, но все же не могли сдержать удивления. Они не произнесли ни слова. Мьолльн поднял руки и недоверчиво осмотрел запястья.
В задней части повозки вдруг раздался сухой треск. Крышка сундука, в котором были заперты их вещи, сама собой отскочила и упала на пол. Алеа не спеша поднялась и подошла к сундуку за своими вещами. Достала оттуда одежду, подаренную друидами, брошь Фелима, дубовый посох, кинжал. И молча вернулась на свое место.
Мьолльн немного помедлил, потом тоже встал и взял из сундука волынку и меч Кадхел, подарок Фелима. Он посмотрел на Алею, улыбнулся и сел, поглаживая рукой меч.
- Неужели мы не сбежим отсюда? - недоверчиво спросил он.
- Нет, - с улыбкой ответила Алеа. - Нас желают видеть в Риа? Что ж, мы туда явимся, но не со связанными же руками! Граф должен понять, что я важная гостья и что если я пришла, значит, сама этого пожелала.
Фейт тоже улыбнулась. Ей не терпелось увидеть лица солдат, когда они обнаружат, что их пленники не связаны.
- Как вы, бродячие актеры, живете? - спросил Фингин.
Была середина дня, их повозка катила вперед по направлению к западу. После дождей, ливших на протяжении двух дней подряд, лошади с трудом переставляли по размокшей дороге ноги. Колеса вязли в грязи, и повозка ползла еле-еле.
- Обычно, - ответил Мэл, - мы разъезжаем но дорогам целыми семьями. А семья для нас - широкое понятие… Мы с Кейтлин путешествуем вдвоем, потому что решили создать новую актерскую школу.
- А есть такие школы? - удивился друид.
- Нет, конечно. Мы просто так это называем. Дело в том, что не все понимают сценическое искусство одинаково. Некоторые остаются верны репертуару, в точности следуя тексту, другие только импровизируют…
- А вы?
- Мы ищем новые тексты. Что-то новое, что могло бы больше рассказать жителям Гаэлии. А главное для нас - это дивертисмент. Многие актеры в основном стремятся поучать. Наверное, считают себя друидами! А мы с Кейтлин хотим прежде всего развлечь, позабавить людей… Ведь это тоже очень нужно, особенно сейчас…
- Разумеется. А какую роль играет здесь Мойра?
- Мойра? Она и есть наша дорога. Дорога, по которой все мы идем. Мы живем в дороге, мы дети дороги… Дети Мойры…
Фингин качнул головой:
- Ты не упрощаешь?
- Упрощаю? А к чему усложнять? Быть сыном Мойры - это образ мысли. Не ощущать привязанности к участку земли, к дому, идти туда, куда зовут тебя ветер, солнце, дорога, - вот наша философия. Может, она и кажется тебе слишком простой, но она прекрасна. Мы никогда не воюем друг с другом, потому что у нас нет куска земли, за который надо было бы драться. Мы не претендуем на какую-либо собственность. И считаем, что земля не принадлежит людям…
- Значит, вы путешествуете и играете для тех, кто не принадлежит к вашей братии? Для чего?
- Мы стараемся поделиться с ними нашим пониманием жизни. Хотим, чтобы они поняли, что мы делаем. Но мы никого не неволим. Никого не агитируем и ни к чему не призываем. Просто показываем…
- А что вы будете делать в годину тяжелых испытаний? Если бы все жители Гаэлии приняли ваш образ мысли, а с севера пришли бы на остров орды варваров? Как бы вы стали защищаться?
- А что нам защищать? - возразил ему Мэл.
- Вашу жизнь.
- Но ведь никто никогда не посягает на нашу жизнь! Мы никому не мешаем. Даже если варвары придут на остров, они, возможно, и убьют первых бродячих актеров, которые попадутся им на пути, но потом поймут, что это бессмысленно. Взять у нас нечего, и мы совершенно безопасны для кого бы то ни было.
- Не уверен, что все так просто. Война - нечто более сложное…
- Это твое мнение, друид, и я уважаю его. Однако мы выжили, несмотря на все войны, которые произошли на острове. Мы никогда ни с кем не сражались, ни от кого не защищались. Вот посмотри. Возьмем ту войну, что готовится сейчас. Или, может быть, точнее сказать, войны. Ведь сейчас конфликты почти повсюду, не так ли? А нас не касается ни один из них!
- Но если при вас разразится бой, разве вы не вмешаетесь, чтобы защитить невиновных?
- Невиновные есть с обеих сторон. Если будет война, мы не станем в ней участвовать, ты прав, мы только будем грустить в надежде, что наше невмешательство послужит примером. Может быть, видя, что мы отказываемся воевать, люди задумаются…
- Увы, похоже, не очень-то он помогает, этот ваш пример!
- Нам помогает… Скажи-ка мне, Фингин, ты уже общался с Мойрой?
Друид удивленно вскинул брови:
- Как общался? Что ты имеешь в виду?
- Почему ты уверен, что она есть на самом деле?
- Я чувствую, что она повсюду. Я уверен, что она и есть правильный путь.
- А откуда ты это знаешь? Откуда ты знаешь, кто идет по пути Мойры, а кто нет? Она что, сама тебе говорит? Объясняет тебе, что хорошо и что плохо?
- Нет, конечно! Мойра ведь не человек, и ты это прекрасно знаешь, Мэл. Это энергия, это мысль, которой надо следовать, которую надо воплощать. Как говорится в триадах, свобода - это то место, где все противоположные силы уравновешивают друг друга. Мойра - это дорога равновесия. Это путь, на котором все противоположные силы уничтожают друг друга, чтобы в мире воцарилась гармония. А сейчас эта гармония мира рушится. Гаэлия вскоре сойдет с пути Мойры… А значит, Совету надлежит вмешаться.
- Да, я знаю эти триады. Вот их точный текст: "Есть три основных Единства, и каждое может быть только одно: одна Судьба, одна Истина и одна точка Свободы, та, где воздастся всякому противостоянию". Правильно?
- Совершенно верно, - немного удивившись, ответил Фингин.
- Значит, есть только одна точка свободы, одна гармония. И она абсолютна, так?
- Верно…
- Ты думаешь, два друида имеют совершенно одинаковое представление об этой точке гармонии? - настаивал Мэл. - И у вас никогда не возникает никаких разногласий по поводу вашего понимания Мойры?
- Возникают, конечно. Мы иногда не согласны в том, что касается некоторых деталей, но в основных направлениях сходимся.
- Вы не согласны в деталях… Значит, в том случае, если у двух друидов разное представление об этой самой точке гармонии, которая может быть только одна, это означает, что один из них ошибается, не так ли?
- Разумеется, - признал Фингин.
- Но если может ошибаться один друид, в принципе, это означает, что могут ошибаться все друиды, не так ли? А что, если все друиды ошибаются в понимании Мойры? Это значит, что ваше представление о правильном пути может быть полным заблуждением? Ваши политические решения, Фингин, продиктованы не Мойрой. Они лишь плод толкования вашего представления о Мойре. И могут быть неправильными, ложными.