- Я полагаю, что настало время переходить к действию. Нам надо сделать наше единство нерушимым, показать, что мы сильны, и утвердить таким образом нашу власть.
Архидруид перевел дыхание. Он положил белый дубовый посох себе на колени, выпрямился и торжественным голосом объявил:
- Мы объявим войну Харкуру.
Совет безмолвствовал. Все смотрели на Эрнана. Положение было серьезным, события следовали одно за другим, и в этот критический момент каждый ощущал тяжкий груз ответственности. Все понимали, что на этот раз политические интриги уже не спасут положения. На этот раз настоящая война неизбежна.
Перед членами Совета, на низком столике, стоящем рядом с Архидруидом, на позолоченном подносе лежали три манита, привезенных во дворец туатаннами. Золото их отделки внушительно поблескивало в тусклом лунном свете, льющемся сквозь полосы дождя. Для друидов обретенные вновь маниты означали надежду, но в то же время были признаком того, что в мире происходит невиданный перелом.
Глядя на маниты, Эрнан выдержал долгую паузу. Никому из сидящих в зале, включая его самого, до сих пор не верилось, что эти магические предметы наконец оказались здесь, в замке Сай-Мина. Столько лет Совет разыскивал их!
- Наши враги из Харкура не смогут воспользоваться Мечом Нуаду, - сказал Одран, видя беспокойство в глазах Архидруида, - это могут сделать только друиды…
В Зале послышалось несколько одобрительных голосов. Очевидно, так члены Совета хотели себя успокоить. Но Эрнан поднял голову, и по лицу его было видно, что он сильно в этом сомневается.
- Возможно, среди них есть один друид, - сказал он, сжимая посох, лежащий у него на коленях.
- Маольмордха? - удивленно спросил Одран. - Но он в цитадели Шанха, и я не думаю, что он объединится с Харкуром!
- Нет, - ответил ему Киаран, до сих пор не проронивший ни слова, - Самаэль. С ними Самаэль.
Великие Друиды повернулись и посмотрели на Киарана. Он не переставал их удивлять. Каждая его реплика оказывалась откровением. Когда он сказал, что каждый вечер бывает в мире Джар, половина братьев стала считать его сумасшедшим, другие начали бояться. Никго не решался с ним разговаривать. И Киаран чувствовал, что с каждым днем отдаляется от всех. Становится здесь чужим.
- Вы ведь не забыли, что был и второй Отступник? Самаэль. А я хорошо его помню. Он сидел вон там, - сказал Киаран, указывая на свободное место справа от Архидруида. - А сейчас он в Харкуре.
Ропот недовольства пронесся по Залу Совета. Всем было бы удобнее считать, что Самаэля давно нет в живых. С тех пор как он покинул Сай-Мину, друиды очень надеялись, что никогда больше не увидят его на политической арене Гаэлии. Но очень может быть, что Маольмордха не одинок в своем стремлении поквитаться с ними…
- Мне неведомо, под каким именем он скрывается, - продолжил Киаран, не обращая внимания на растущий в зале протест, - но я знаю одно, братья, - Самаэль в стане Ал'Роэга. А может быть, даже скрывается в образе самого графа!
Повысив голос, чтобы перекрыть гул зала, Архидруид вновь заговорил:
- Если так, то это только подтверждает, что мы должны как можно скорее атаковать Харкур.
Эрнан чувствовал, как нарастает волнение в Совете.
- У нас находятся три из четырех манитов, - продолжал он, - нас одиннадцать Великих Друидов, с нами многие десятки друидов. Нас не устрашит армия Харкура, даже если на ее стороне будут Самаэль и Меч Нуаду. Отступать уже невозможно. Пришла пора сражаться. Мы должны объединить армии Галатии, Сарра, Бизани и туатаннов, и тогда мы разгромим Харкур.
- А Маольмордха? - напомнил Тиернан. - С ним что делать? Вдруг он воспользуется войной и нападет на беззащитную Сай-Мину?
Эрнан кивнул:
- Я подумал и об этом. Мы уйдем не все. Пойдут сражаться только шестеро из Великих Друидов и половина остальных. И уйдут они только в день сражения, ни днем раньше, ни днем позже.
Архидруид поднялся, требуя тишины в зале.
- Братья, я никому не позволю оказывать на Совет какое-либо давление. Величие Сай-Мины не должно пострадать из-за напряженности, возникшей в наши дни. Если для того, чтобы сохранить землю, которую мы все любим, потребуется сражаться, если потребуется убивать, чтобы укрепить Гаэлию на пути Мойры, что ж, да будет так. Значит, Совет объявит войну Харкуру! Одран, поручаю вам обеспечить выполнение этого решения. Вам следует объединить армии Галатии, Сарра и Бизани. С ними будут шестеро наших братьев и самые опытные из друидов, и вы будете воевать с Харкуром до тех пор, пока Ал'Роэг не признает, что подчиняется Сай-Мине. Тогда вы заберете у него Меч Нуаду и привезете епископа Эдитуса в Зал Совета на суд. Секта христиан будет признана запрещенной в Харкуре, а также на всей остальной территории острова. Власть Сай-Мины должна быть усилена. И да будет так.
- А туатанны? - спросил Одран.
- Они уже наши союзники. И то, что они отдали нам маниты, доказывает их верность. Если они помогут нам победить Харкур, мы поможем им удержать часть Темной Земли и, как они нас просили, вместе с Верховным Королем официально признаем территорию, которую они называют Эриу. Я знаю, они к нам присоединятся, если мы пойдем на Харкур. Им предстоит битва с Темной Землей, поэтому они не смогут сразу объединиться с нами, а мы не можем их ждать. Но они, скорее всего, победят. Барды говорят, что у Мерианда десять тысяч человек, но туатанны - хорошие воины. Удача всегда на их стороне. А даже если они и проиграют, это только упростит положение на политической арене и ослабит Темную Землю, таким образом Харкур останется нашим единственным противником. Что бы ни случилось, это всего лишь вопрос времени. Мы начнем без туатаннов. Шехан, я хочу, чтобы вы занесли это в летопись Совета.
Летописец кивнул. Архидруид глубоко вздохнул и обвел взглядом собравшихся. Все слушали его с большим вниманием, и он впервые почувствовал, что сделал нечто очень важное. Сегодня решалась судьба братства. Он не мог больше ждать. В глубине души Эрнан надеялся, что не совершает сейчас величайшую ошибку в своей жизни. Он понимал, что такое решение унесет тысячи жизней. Но он также был уверен в том, что, если ничего не предпринять, в стране начнется смута, последствия которой могут быть еще страшнее. Он не в силах был предвидеть будущее, но при этом не мог позволить себе стать его жертвой. Совет не имел права оставаться в стороне. Это противоречило самому его смыслу, его предназначению.
А главное, в глубине души Эрнан очень надеялся, что Харкур признает свое поражение раньше, чем война унесет много жизней. Граф Ал'Роэг в конце концов должен понять, что ему не одолеть объединенные силы друидов и армий Галатии, Сарра, Бизани и туатаннов. Побеждает сильнейший. Такова жизнь.
Архидруид медленно сел на место. В полной тишине было слышно, как скрипит перо летописца.
- Значит, будет война, - вдруг сказал Киаран.
Эрнан бросил на него уничтожающий взгляд.
- В первый раз за долгое время Совет послужит настоящему делу на этом острове! - воскликнул Архидруид. - Мы выполним свое предназначение. Мы восстановим порядок. Если для этого потребуется война, если нужны жертвы, я готов от имени Совета взять на себя эту ответственность. В Сай-Мине вас учили не только вести переговоры и улаживать споры мирным путем, вас учили сражаться. И на то были причины. Если среди вас есть те, кто отказывается идти в бой, пусть скажут об этом немедленно.
Никто не посмел ответить.
- А Алеа? - все же подал голос Киаран. - Нам следует ею заняться.
- Алею беру на себя я. Пусть Одран займется Харкуром, а я позабочусь о девушке. Я доставлю ее сюда. А когда Харкур и Темная Земля сдадутся и наша власть вновь утвердится, у нас будет время и возможность заняться этой девушкой. К тому же мы обретем Меч Нуаду. Вы знаете, как это важно.
Зал всколыхнулся.
- Меч - одно из немногих орудий, способных убить Самильданаха, - продолжил Киаран фразу, начатую Архидруидом.
И в голосе его слышалась глубокая печаль.
Галиад Аль'Даман, Победитель дракона, вскочил на ноги и одним прыжком очутился рядом со своим мечом. Он едва успел заснуть рядом с сыном под проливным дождем, немилосердно низвергавшим на них все новые потоки, как вдруг услышал звук, непохожий на шум дождя. Это было что-то другое.
Он бесшумно вынул меч из ножен. Бантраль. В легенде говорилось, что меч этот Галиад вынул из хвоста последнего убитого им дракона. Говорили также, что меч был выкован самим драконом. Теперь, когда Фелима не было в живых, только Бантраль напоминал Галиаду о том времени, когда он был магистражем. С мечом он был воином. Бантраль стал чуть ли не смыслом его жизни. Он позволял Галиаду служить своему делу. С ним он оставался магистражем. Магистражем призрака.
Галиад схватил меч обеими руками и поднял его перед собой на уровень лица. Капли дождя, стекая по клинку, сверкали у него перед глазами. Он медленно сделал несколько шагов в обход того места, откуда слышался шорох. У подножия холма было множество огромных камней, некоторые - больше его роста. За ними вполне мог спрятаться человек. Даже много людей. Надо быть настороже. Галиад сожалел, что сейчас рядом с ним не было сына. Эрван был хорошим воином, но силы пока еще не полностью вернулись к нему, и, уходя, отец не решился тревожить его сон.