- Да ты сам охренел! - настал мой черед возмутиться, - совсем долбанулся со своей музыкой?
Оттолкнув соседа так, что он упал на пол, я выхватил пакет. И шагнул к шкафу - за курткой. А отворив дверцу, на миг замер, неприятно удивленный. Куртки на месте не оказалось. Она исчезла, испарилась без следа. Вместе со студенческим билетом, транспортной картой и даром, что мертвым, мобильником.
* * *
Та-а-ак! В подобных случаях, если не ошибаюсь, психологи советуют глубоко вздохнуть, успокоиться и оценить обстановку. Не поддаваясь панике. А уже затем обдумать, что теперь делать. Ну и, собственно, действовать.
Эту немудрящую инструкцию я выполнил - серединка на половинку. Смог сделать глубокий вдох… что, если и помогло, то не шибко. И оценить остановку вроде сумел. Поняв, что не ахти какое выдающееся это событие, кража в общаге. Правда, с поправкой на целых три "но".
Первое: украли все-таки не у абстрактного Васи Пупкина, а у меня. Второе: совесть-то в любом случае надо иметь. Хоть документы могли бы оставить. Все равно неведомым воришкам они без надобности. Ну и третье: кто, а главное, как умудрился стянуть куртку столь незаметно?
Ну, на вопрос "кто" мой взбудораженный мозг поспешил выдать крайне сомнительный ответ. Сомнительный, правда, лишь для холодного рассудка. Тогда как я в тот момент вопреки всем наставлениям поддался панике. И потому, не выдержав, даже рявкнул на первого подозреваемого:
- Ты! Где, блин, моя куртка?
Но Ленька-Академик, казалось, не услышал моего вопроса. Так и продолжая сидеть на полу. Да уставившись обалделым взглядом куда-то в сторону.
Отбросив неуместный в такой ситуации пакет, я выскочил в коридор. Где приметил парня и девушку, о чем-то вполголоса беседующих.
Подойдя поближе, я понял, чем увлечена эта парочка. Склонившись над телефоном в руке парня, они наслаждались таким изобретением человечества, как мобильный Интернет.
По мне это была лишь бледная тень Интернета настоящего. Хилая, с ограниченными, как у инвалида, возможностями. Но, справедливости ради, признаю: есть польза даже от него. Ведь, к примеру, узнавать новости можно и с телефона. Как вот сейчас.
- …пишут, авария охренительная утром случилась, - бормотал парень, теребя пальцем экран телефона, - больше двадцати человек погибло. Как в терактах некоторых. Но тогда бы по городу траур объявили. А здесь…
- И откуда ж так много? - удивленно вопрошала девушка.
- Да опять с участием маршрутки, - пояснил ее собеседник, - переполненной, блин. Никто не спасся. И главное: то, вроде, "семерка" была. Мой любимый маршрут - удобно в универ добираться. Блин! Повезло, прям, что первую пару на сегодня отменили.
"Почему же никто не спасся?! - чуть не вырвалось у меня с криком, - вот же он я: жив! И здоров… относительно".
- А я вообще стараюсь на маршрутках не ездить, - грустно молвила девушка, - только на автобусах… больших. На них как-то понадежней будет…
- Извините, ребята, - обратился я к ним, - можно позвонить от вас? Да не бойтесь, я тут живу. Во-о-он в той комнате. У меня просто куртку украли…
В мою сторону парочка даже не обернулась. Продолжив чахнуть над буковками, картинками и ссылками на маленьком экранчике. Только девушка слегка поморщилась.
- Ты ничего не слышал? - спросила она, - шорох какой-то?..
- Крысы, наверное, - предположил парень.
- Сами вы - крысы! - крикнул я этим черствым созданиям.
Но те и бровью не повели.
Последняя надежда оставалась - на коменду. Наверняка на ее, так сказать, рабочем месте есть телефон. Должен быть. Хотя бы большой, с проводом и диском. Потому, не теряя больше времени, я спустился по лестнице на первый этаж. И кинулся к проходной.
- Извините, - обратился я к комендантше, склонившись над маленьким окошком, - можно от вас позвонить? В полицию? Меня обокрали.
Естественно, как величать коменду по имени-отчеству, я так и не вспомнил. Тем более сейчас. Не до того было… да оно и не пригодилось. Потому что комендантша даже не оглянулась на меня. А зачем-то уставилась на потревоженный мной турникет. Который по инерции успел совершить почти еще один полный оборот.
- Не надо никуда звонить, о, безнадежный юнец, - услышал я хрипловатый вежливый голос.
Обернувшись, я увидел высокого согбенного старика весьма необычной внешности. С совершенно лысой головой, оттопыренными ушами и длинной бородой, формой похожей на хвост. Одет старик был в бесформенную хламиду не то черного, не то темно-синего цвета. На сморщенном покрасневшем лице, редко знавшем свежий воздух, хитро блестели бусинки-глаза.
- Так я никуда и не звоню, - это за моей спиной раздался грубый ворчливый голос коменды.
- Не надо… потому что тебя никто не видит, - расставил точки над i старик, - и даже не всегда услышать может.
- Почему? - не удержался я от вопроса. Хотя и понял запоздало: слова старика многое объясняли. Почти все сегодняшние странности в поведении окружающих. И тотальное игнорирование моей скромной персоны.
- О, раб суеты и узник нетерпения, - изрек в ответ старик, - не думаю, что этот вопрос следует обсуждать прямо здесь. Ибо очень вреден он и никчемен для сторонних ушей.
- Вот и проваливай, - вторила ему коменда, - а то шастают здесь… алкота! Средь бела дня…
Покорно склонив голову, старик развернулся и вышел на крыльцо общаги. Я последовал за ним. Спустившись уже вместе, мы отдалились от входа шагов на двадцать. И лишь тогда старик перешел к объяснениям.
- Все потому, что ты… умер, мой юный торопливый друг, - молвил он с едва заметной печалью в голосе, - вернее, тело твое, бренное, погибло. А душа продолжает скитаться по миру.
Как ни странно, но такое известие меня не испугало. И даже не расстроило. Вообще эмоций не вызвало. Будто, подсознание уже было готово к моей преждевременной кончине. Готово в момент столкновения. Тогда как чудесное якобы спасение воспринялось именно как чудо. То есть, как отклонение от хреновой, но все-таки нормы. Слова же длиннобородого старика эту норму словно бы восстановили. Давая понять: все в порядке, все идет, как и задумано.
Но то подсознание. А разум упорно отказывался верить и ушам, и глазам.
- Что-то не верится, - хмуро парировал я, - неувязочка у вас. Вы-то меня видите, разговариваете со мной. Уж не обманываете ли?
- О, безнадежный юнец, стойкий и непоколебимый в своих заблуждениях! - старик усмехнулся, - коль не хочешь ты принимать на веру… давай, проверим прямо сейчас мои слова.
Мимо нас как раз шествовала в направлении общаги девица. С обесцвеченными до белизны волосами, походкой топ-модели и прикидом, как у дешевой проститутки. Высоченные сапоги до колен, сетчатые колготки, коротенькая юбочка и коротенькая же, тесная курточка из кожзаменителя.
- Скажи, о, прекрасное юное создание, - окликнул ее старик, - не видишь ли ты рядом со мною парня… одних лет с тобою?
- Какого на хрен парня? Белочка что ли пришла? - небрежно бросила девица, даже не сбавляя шаг.
Старик развел руками - чуть ли не виновато.
- Мне кажется, - из последних сил упорствовал я, - что в глазах таких особ я на парня не тяну. Вот был бы я на голову выше… и в плечах шире… раза в полтора. Тогда бы другое дело.
Хотя и сам понимал гнилость подобных аргументов.
- Теперь насчет меня, - впервые с начала разговора старик отбросил свою докучливую витиеватость, - я могу видеть и слышать тебя… благодаря этой замечательной вещице.
С этими словами он извлек из-за пазухи розоватый камень, отполированный до блеска. Формой камень походил на застывшую каплю. Я протянул было к нему руку, но старик снова спрятал "каплю" в складках хламиды.
- Кристалл Душ, - пояснил он, - полгода трудился, чтоб создать его. Именно Кристалл Душ… ну, пусть одной души удерживает тебя, о, безнадежный юнец, на земле.
- Удерживает… от чего? - вопросы посыпались из меня один за другим, - и вообще… вы кто, колдун? И зачем?..
- Колдуны живут в деревнях, - с обидой перебил старик, презрев порядок вопросов, - и лечат плевками или какашками летучих мышей. Хотя чаще калечат. А я алхимик. Ученый.
Последние его слова меня позабавили. Как несостоявшегося астронома. И просто человека, больше года получавшего высшее естественнонаучное образование. Для таких как я что астрологи, что алхимики или, скажем, уфологи могли быть кем угодно, но только не учеными.
- А от чего удерживают, - продолжал старик, - на этот вопрос правильного ответа нет… и быть не может. Священники говорят про рай и ад, но сам я в это не верю. Потому что подтвердить это некому. Ну и насчет "зачем", о, друг любознательности. Создать Кристалл и поймать в него душу, не успевшую уйти в небытие, меня попросил один благородный господин.
- Благородный? - переспросил я не без скепсиса.
- Благородный и благодарный своею щедростью, - уточнил старик.
"Все понятно, - подумалось мне на сей счет, - кто платит, тот у нас и благородный". А вслух поинтересовался:
- И все-таки… для чего кому-то понадобился… призрак какой-то? Непонятно. Или за джинна меня пытаетесь выдать? Так желания исполнять я все равно не умею.
На мысль о джинне меня подтолкнула внешность старика. Как и его манера изъясняться.
- Джинн? - переспросил старик, хитро прищурившись, - и как это я сам не додумался?.. Но вот насчет желаний ты ошибаешься, о, безнадежный юнец. Кое-что ты можешь… недоступное нам, живым.
- И что же это?
- Быть неуязвимым, - голос старика прозвучал как-то торжественно, - безнаказанным… для простых смертных. Они тебя не видят и не слышат. Зато ты, незаметно от них, можешь делать, что угодно. В пределах человеческих возможностей, конечно.