– Меня зовут Кратис Ясносвет, – смущенно опустив ярко-синие глаза, сказал мужчина. – Прошу отпустить мою руку и меня вместе с ней. Вы все и так уже довольно настрадались от вида моего уродства. Я сожалею по этому поводу, и надеюсь, что вскоре мой облик сотрется из вашей памяти.
– О чем ты говоришь? – удивилась Селия, продолжая сжимать руку Кратиса.
– Ты очень добра, красавица, но не стоит меня жалеть, – Ясносвет вздохнул. – Я прекрасно знаю, насколько отвратительна чаша на моей голове.
– В сравнении с моим утонченным стаканом, конечно, она выглядит немного э… вычурно, но, в целом, не так уж дурно, – заявил Бальтазар.
– Повторю, что не следует щадить мои чувства, – сказал Кратис. – Я не единожды видел себя в зеркале и верю своим глазам. В Римафинах, где я родился и вырос, никогда прежде не было ни мужчины, ни женщины с подобной омерзительной головной плевательницей. Головы народа Римафин издавна славились великолепной керамикой. Не знаю, чем я и мои добрые родители заслужили такое наказанье, но мне удалось смириться с гневом и гордыней. Покинув родной город, я веду скромную уединенную жизнь вдали от зеркал и чужих глаз, чей взгляд может оскорбить мое уродство. В здешних лесах я уже много лет не встречал никого, кроме животных, а им нет дела до человеческой внешности.
– Послушай, Кратис, зря ты так говоришь на счет своего стакана, – Халфмун подошел к Селии и с трудом оттащил ее от Ясносвета. – Даю тебе честное слово Полулунка, никакой ты не урод.
– Посмотри на меня, Селию, Бальтазара и Трехручку, – продолжил Халфмун, показав по очереди пальцем на себя и на каждого из своих спутников. – Вот у кого серьезные проблемы. А ты, прости за откровенность, попросту с жира бесишься.
– Хватит лжи! – Ясносвет побагровел от ярости. Огромный меч сверкнул, словно молния, – одним коротким движением Кратис перерубил ствол могучего дуба на несколько сантиметров выше головы Полулунка. – Убирайтесь прочь!
– О, Кратис… – Селия восхищенно закатила глаза.
– Да уходим мы, уходим, – оглянувшись, Полулунок посмотрел на толстенный пень и с трудом смог подавить дрожь в коленях. – Счастливо оставаться, ваше уродство.
Халфмун увлек за собой сопротивляющуюся Селию, а Бальтазар поспешил за ними.
– Я вас догоню, – крикнул Трехручка вслед путешественникам. – У меня… шнурок развязался!
С минуту Трехручка делал вид, будто бы пытается завязать на своих лаптях несуществующий шнурок. При этом он косился на понуро ссутулившегося Ясносвета, сидящего на стволе срубленного им дуба.
– Кратис, дружочек мой, я понимаю, как тяжело тебе приходится, – вкрадчиво сказал Трехручка.
– Да уж куда тебе понять, – вздохнул Ясносвет.
– Твой котелок похож на раздавленную жабу, – осторожно произнес Трехручка.
– Ты прав, так оно и есть, – по щеке Кратиса скатилась крупная слеза.
– Еще он напоминает пригоршню тухлых рыбьих голов в куче конского навоза.
– О, горе мне, сущая правда, – слезы градом хлынули из глаз Ясносвета. – Я самый уродливый, несчастный и одинокий человек в мире.
– Не плач, дружище, – Трехручка приблизился к Кратису и, встав на цыпочки, положил руку на его плечо. – Твоей беде можно помочь! Присоединяйся к нашему походу, и твое самое заветное желание исполнится.
– Правда? – просиял Ясносвет, но тут же снова нахмурился. – Нет, это не может быть правдой. Ты издеваешься над уродцем, бессердечный насмешник.
– У тебя на голове словно кошка сдохла, а в ее гнилом мясе будто бы копошатся трупные черви и сырицы, – Трехручка изобразил скорбную гримасу. – Я вижу все твое безобразие и лишь хочу помочь. Поверь, Трехручка твой друг.
– Что ж, ты первый человек, который сумел сказать правду о моем уродстве прямо мне в лицо, – Кратис в задумчивости наморщил высокий лоб. – Стало быть, ты, Трехручка, и вправду единственный, кого я могу считать другом.
– Совершенно верно, дружище Кратис. Наконец-то я достучался до тебя! – Трехручка подпрыгнул от радости. – Чтобы избавиться от уродства тебе всего лишь нужно пойти вместе с нами на север. Там мы шустренько отыщем волшебника, а тот – БАЦ! – исполнит наши желания, и дело в ядерной шляпе, хе-хе! По дороге, конечно, будут встречаться всякие хищные звери, а может и какая-нибудь другая опасная дрянь. Но тебе-то с твоей силой и такой сабелькой вострой бояться нечего, ты же любого нашего врага – ВЖИК! – и на кусочки!
– Опасности меня не пугают, – Кратис тряхнул своей платиновой гривой. – Но я беспокоюсь, что Полулунок и другие твои товарищи не захотят путешествовать с таким уродом.
– Кратис, парнишка, подбери сопли. Друг Трехручка знает, что делать, – зеленокожий подскочил к ленточному дереву и сорвал с него пару десятков длинных узких листьев. – Наклонись-ка чуток.
Ясносвет послушно склонил голову, и Трехручка обмотал его головной кубок листьями так, что он стал напоминать корзинку, сплетенную из свежесрезанного тростника.
– Не шляпа, ясное дело, но сильно недурственно – ядерная маскировка, – разглядывая свою работу, сказал Трехручка. – Теперь сырица жвал не подточит, какой ужас на твоей макушке творится.
– Спасибо, ты настоящий друг, – глаза Кратиса увлажнили. Он сгреб Трехручку в охапку, и сжал его в объятьях, от которых у зеленокожего заскрипели кости.
– Пусти, дурак, – просипел Трехручка. – То есть, друг. Нужно поторопиться, чтобы Полулунка догнать. Не то они с той девкой и дохляком все желания сами загадают.
Первым спешащего к ним Ясносвета, на плече которого сидел Трехручка, увидел Силагон.
– Караул! Взбесившийся громила схватил Трехручку и гонится за нами! – завопил он. – Халфмуна кроши! Это он грязный лжец, я тут ни при чем!
– Что тебе нужно? Мы уходим, как ты и просил, – Полулунок обнажил свой нож.
– Простите меня, добрые путешественники, – зычно сказал Кратис. – Я не хотел пугать вас. Смиренно прошу вас позволить мне присоединиться к вашей компании.
– Это еще зачем? – нахмурился Халфмун.
– Я понимаю, что повел себя грубо при нашем знакомстве, а ты всего лишь проявил учтивость, делая вид, будто бы мое уродство не ранит твои глаза и душу, – произнес Ясносвет. – Друг Трехручка поведал о цели вашего похода. Умоляю, не лишай меня шанса исполнить желание и исцелиться от проклятья, превратившего мою жизнь в сплошное страдание.
– О, Кратис, конечно, пойдем с нами! – Селия захлопала в ладоши. – Это так здорово!
– Погоди, – Полулунок метнул в девушку раздраженный взгляд. – Трехручка, давай-ка отойдем на минутку. Разговор есть.
– Ты с ума сошел? – зашипел Халфмун на Трехручку, отведя его в сторону. – Какого бобра ты всем подряд разбалтываешь наш секрет?
– Секрет? А я-то и не знал, господинчик хорошенький, – притворно ужаснулся Трехручка. – Я-то, дурачок несмышленый, думал, что еже ли ваша благородность на пару с Бальтазаром первой встречной девке об таком сообщает, то и не секрет это никакой вовсе.
– Э, ну… – смутился Полулунок. – Да у этого Кратиса явно стакан поехал. Он бредит о каком-то уродстве, да еще вдобавок чуть башку мне с плеч не снес. Взбредет ему еще что-нибудь в голову, он и впрямь, как Бальтазар кричал, в щепки нас покрошит.
– Это у тебя котелок не варит, если ты от такой дружбы стакан воротишь, – заявил Трехручка. – С Кратисом наше путешествие в веселенькую прогулочку превратится. Он в те самые пресловутые щепки крошить будет всех, на кого мы ему укажем. Сплошная польза с Ясносвета получится, говорю, в отличие от бабенки твоей малохольной.
– Сам ты лягушка малохольная, – огрызнулся Халфмун. – Ладно, пусть идет. А то откажешь такой скале, и будешь потом себя из лоскутков собирать.
– Я чуйкой чуял, что ты не такой уж дурак, каким кажешься, братишка, – Трехручка подмигнул хмурому Полулунку и поспешил к Ясносвету, чтобы сообщить тому радостную новость.
Воодушевленный тем, что его приняли в команду, Кратис сиял. Энергия так и била из него. Чтобы другим путешественникам было проще идти через густые лесные заросли, он, размахивая мечом на манер ветряной мельницы, прорубал в чаще широкий проход, снося кусты и валя вековые деревья. При этом Ясносвет двигался так быстро, что Селия, Халфмун, Бальтазар и Трехручка едва поспевали за ним.
– Трехручка мне доходчиво объяснил, зачем он потащил этого громилу с нами, – шагая рядом с Селией, сказал Полулунок. – Но ты-то чего за ним так ухлестываешь?
– Глупый, – девушка улыбнулась. – Он ведь спас меня. Если бы не Кратис, то все мои мечты обратились бы в прах.
– Вот оно как. А мне казалось, что это я твою шкуру спас, когда Мергатройд собиралась ее молотком своим в бобровую отбивную превратить.
– Шкуру? Фу, какой ты грубый, – Селия поморщилась. – Да, ты помог мне сбежать и, может быть, без тебя я бы сейчас была мертва. Но зачем мне эта жизнь, если в ней не будет пышной свадьбы и такого платья, какому позавидовуют все девушки в мире? Я всегда верила, что самое главное – это лететь за своей мечтой. И если мечта оказывается недостижимой, то лучше умереть, чем жить со сломанными крыльями.
– И что же, замуж ты тоже за этого остолопа Ясносвета полетишь? – Халфмун пытался говорить насмешливо, но голос его предательски дрогнул.
– Не знаю, – пожала плечами Селия. – Он мне еще не предлагал руку и сердце.
– Про роскошное колье и белую лошадь забыла добавить, – сквозь зубы сказал Полулунок.
– Малыш, ты как будто сердишься? – тонкие брови девушки приподнялись, демонстрируя удивление, а губы сложились в кроткую улыбку. – Я пока что не связана ни какими обетами, и желаю лишь добра и счастья всем, включая моего будущего избранника и себя саму. А что касается моего избранника… Ты ведь и сам не предлагал мне выйти за тебя замуж.