- И все-таки, царь, я должен сообщить тебе. Все полноправные азнауры, джигиты и глехи всех деревень Лазики и города Гуржаани вчера собрались на сходы и единодушно решили покорнейше просить тебя не отдавать нас никому другому, даже себе самому. И мы так же единодушно решили, что в случае, если ты не прислушаешься к голосу народа, наши клятвы верности становятся недействительными. Мы попросим Урса возложить на себя нашу корону, а если он откажется, сами изберем себе царя. И тебе придется договариваться уже с этим новым царем.
Перспектива всеобщего восстания, столь четко обрисованная старейшинами, заставила царя призадуматься. А ведь Урс в такой ситуации может решить, что справедливее остаться с народом, который в него поверил! Эту крепкую мужицкую башку ведь не переломишь: он поступает всегда так, как считает справедливым. Видно, правдивы слухи, что он был одним из вождей Желтых.
- Я переговорю с Одноруким.
- Мы не разойдемся и ничего не будем делать до конца ваших переговоров, царь! Мы уже вызвали нашего владетеля из Аякара и через пару часов он будет здесь. А тебя мы покорнейше просим не выходить из дворца.
Да, эти "покорные подданные" явно вознамерились его не выпускать до конца переговоров. Придется пойти на попятную, тем более, что решение еще не оформлено указом и согласием Народного Собрания.
- Хорошо, я подожду. Приятно видеть, как вы любите своего владетеля. Но вы понимаете, что теперь вы берете на себя новые обязательства: стать самыми верными воинами нашего царства и постепенно влиться в ряды старков?
- На это мы согласны. Это служит только нашей чести. Ты, царь, сможешь всегда рассчитывать на наше оружие, наш хлеб и наше вино.
В итоге в этот день царь утвердил Урса владетелем всей Лазики и официально объявил ему, что на утверждение Народного Собрания будет внесен указ о присвоении ему титула графа Лазанского, а также народ попросят дать Урсу почетное прозвище в соответствии с его подвигами и заслугами. За это царь предложил Урсу отказаться от деревень по восточную сторону Аякара. Урс не возражал: надо же было Атару хоть как-то урезать его лен, а царство плюс крепость - вполне достаточное вознаграждение за подвиги. Тем более, что отдаваемые деревни бедные и разоренные.
Новый почти что старк Шон Скинторан тоже стоял в толпе лазанцев, считавших и его, и ихлан Урса своими родными. Он недавно вселился в прекрасный дом в Гуржаани, где жил в окружении четырех жен (вернее, жены и трех наложниц, поскольку по старкским законам несколько жен позволялось лишь знати). Кроме того, в доме были четверо рабов и пара слуг, захваченных Шоном во время набегов на Долину Кувшинов. И Шон чуть ли не больше всех остальных был рад благополучному разрешению спора между царем и народом Лазики.
Естественно, вечером после объявления царского указа начался всеобщий пир. Атар сбежал потихоньку на следующее утро, а Лазика пировала еще неделю.
Аориэу был доволен: хоть сейчас этот растяпа не упустил своего шанса. А, может, он и не совсем растяпа. Урс как-то раз спьяну после хорошей баньки рассказал Аориэу историю своей жизни. То, что было с ним в Империи, на ненасильника произвело страшное впечатление: невероятная везучесть и вместе с тем полное неумение ее использовать для других целей, кроме как спасаться из ловушек, которые сам для себя поставил. Но ведь в итоге его вынесло туда, где он на месте! Потерял руку. Но ведь приобрел знатность и титул в обмен на нее! Упустил Ссарацастр. Но ведь приобрел Лазику, которая теперь с ним навсегда. Непонятно… Уникальный случай.
И еще одно встревожило Аориэу: Кисса как-то уж слишком внимательно смотрела на него, и он разобрал слова, которые могли значить нечто очень серьезное:
- Сильная, но полностью искореженная душа.
Аргирисса получила от Настоятеля страшную, но несколько двусмысленную, епитимью:
"Тебе, дочь моя, дается три месяца, чтобы попытаться самой исправить то, что содеяла. Не позже чем через три месяца ты должна рассказать все содеянное тобою совету вашего цеха и принять более строгое из предложенных тебе наказаний, если только этим наказанием не будет смерть."
У старков было принято даже в решениях суда чаще всего давать осужденному выбор из двух типов наказания. Например, в свое время Ангтун было предложено или сесть на кол, или стать позорной бесправной рабыней Тора.
Аргирисса поняла, что ей нужно сейчас направиться в Колинстринну, и молиться. чтобы интуиция и Элир Любвеобильная подсказали ей правильное решение.
В первый день тринадцатого месяца Аргирисса вернулась в Колинстринну. Эсса сразу же рассказала ей о своей беременности. Тор буквально подхватил ее на руки. Эсса сразу же спросила. когда будет свадьба? На что Аргирисса скромно ответила, что ей предстоит сначала завершить епитимью. И вдруг ей стало ясно решение: клин клином вышибают. Она выпрямилась, посмотрела на Тора и вдруг ощутила, что надо подождать еще три дня до времени, наиболее благоприятного до зачатия.
Помолившись еще три дня, но уже не ограничивая себя в еде, чтобы набраться сил для того, что задумано, и для ребенка, она бросила формальный вызов гетеры Тору. И в первую же ночь вошла в тантру и зачала ребенка. Но выше ее сил было оторваться от любимого оставшиеся ей шесть дней, тем более, что удостовериться об удачном зачатии можно было лишь на седьмой день (по ауре). А на следующий день после окончания вызова Аргирисса уехала в Линью, чтобы в школе гетер предстать перед судом своего цеха.
Решение суда было следующим. Либо покончить с собой после рождения ребенка, либо пройти все испытания на Высокородную, кроме тех, которые она уже прошла с Тором. Совершенно неожиданная альтернатива! И, согласно повелению Настоятеля, ей пришлось выбрать прохождение испытаний на Высокородную, хотя одна мысль о соитии с другими мужчинами, кроме Тора, теперь ей была противна. Но до начала испытаний надо было еще родить ребенка и выдержать период очищения после родов. До рождения Аргириссе разрешили вернуться в Колинстринну, чтобы ребенок в чреве лучше узнал своего отца и свою будущую участь в обществе. Эсса, узнав о решении суда и увидев, с каким страхом Аргирисса ждет испытаний, успокоила ее:
- Ребенка твоего в случае чего я признаю своим. Так что у него будут и отец, и мать.
И Аргирисса использовала всю свою духовную подготовку. чтобы полностью отрешиться от мыслей о предстоящем страшном испытании, которое тоже может привести к смерти, и отдаться своему ребенку, растущему в ее чреве.
Царь Ашинатогл за эти месяцы, помимо прочих дел, собрал со всех знатных семейств две тысячи пятьдесят девственниц хорошей внешности и здоровья, правда, при этом пришлось иногда брать десятилетних девочек, поскольку надо ковать железо, пока горячо. Этих девушек и девочек под охраной евнухов разместили на семи кораблях, а сам Ашинатогл, не захватив с собой ни одной жены, но зато взяв четырех дочерей, сопровождал их на шлюпе. Убедившись. что из-за противного ветра весь флот опоздает к первому числу последнего месяца, он оторвался от каравана и прибыл как раз накануне триумфа.
Его уже ждал Тлирангогашт, предвкушавший хорошую выволочку за то, что он потерял треть агашцев и почти половину союзных войск. Но неожиданно царь при отчете о потерях расхохотался и сказал:
- Намного лучше, чем я думал. Я не ожидал, что больше половины войска вернется из этого похода. Ты, сын, молодец!
И тут Тлирангогашт вспомнил отца по крови, который потерял почти все войско, но победил-таки Ляна Жугэ. Да, совсем по-разному нужно воевать, когда у тебя людей много и когда их мало. И потери в большой армии, которая всегда может получить подкрепление, воспринимаются тоже по-другому.
Вечером отец и сын, теперь уже в значительной степени действительно отец и сын по духу, сидели за чашей вина и вспоминали свою жизнь. У обоих она была непростая. Ашинатогл был сыном царя и охранницы. Видимо, поэтому у него было такое крепкое здоровье и такой неукротимый дух. Но из-за "низкого происхождения" матери вельможи удалили его на дальнюю границу, в пустыню, где он сдерживал набеги Единобожников. Когда отец умирал, он назвал наследником Ашинатогла как старшего из живых сыновей. Но придворная камарилья возвела на престол жалкого выродка, а самого Ашинатогла обманом завлекли в ловушку и заточили в тюрьму. Его не осмелились убить или ослепить, боясь восстания всей Северной Армии. Но посадили в сырую и темную камеру, где будущий царь провел три года, пока ему не удалось сбежать. Увидев его на свободе, воины восстали и пошли с ним во главе на столицу, где посадили его на трон.
А Тлирангогашт рос у матери-гетеры в крайне неопределенном статусе: его отец иногда наведывался, оставлял деньги на его обучение и настаивал, чтобы сын готовился стать воином и властителем, а не художником. Но даже признавать сына Атар не торопился, поскольку ему это запрещали короли и канцлер. А против узаконения его другими людьми резко возражал. В начале рокоша отец вновь приехал, внезапно провел обряд полного узаконения сына и увез его с собой. Мальчику пришлось привыкать, что у него есть брат от отца и другой гетеры, о котором он раньше даже не слышал. Затем последовало бегство в Карлинор. Затем у отца появилась жена. Она была ненамного старше своего "сына", но, к счастью, мачеха оказалась умной и доброй. А когда он уже привык к своему положению в новой семье, вдруг такой внезапный поворот судьбы!
Первым большим событием на Форуме Дилосара стал триумф в честь двойной победы. Он прошел в последний день последнего месяца года, который в этот раз был високосным: всего пятнадцать месяцев. Заодно состоялось освящение нового храма и большое Народное Собрание.
На нем присутствовали все цари и князья Пятерного Союза. Все они выступили перед народом с краткими речами.
Атар сказал: