Горожане оказались, как и обычно бывает с жадными и нахальными людьми, трусливыми, сопротивляться не стали. В город вошли оставшиеся колонисты и миногаи, и началось разграбление. В рабство горожан брали с большим разбором: только самых крепких. Путь предстоял еще далекий, а места на кораблях было мало, да и люди из нездорового края могли нести в себе коварные болезни. По той же причине, чтобы в городе не вспыхнула эпидемия, старались зря не убивать. Миногаи тоже порабощали немногих по другой причине: на острове было слишком мало освоенных земель, да и вообще, иметь много рабов, когда твои соседи тебя не любят и превосходят числом, смерти подобно. Рабы всегда будут рады предать и ударить в спину.
Естественно, после такого долго оставаться в городе не было смысла, и через две недели после прибытия, через неделю после захвата города, когда состояние больных стало более устойчивым и подул северный ветер, флот двинулся дальше. Выйдя в море, с кораблей увидели войско, приближавшееся к городу. Старки и миногаи ушли как раз вовремя, чтобы не ввязаться в большую битву. По дороге флот захватил еще пару патрульных суденышек и одного купца. Купца, поскольку он не сопротивлялся, после того, как одна из гетер утешила его в горе, а принц угостил изысканным ужином и завтраком, высадили на берег с тремя людьми, которых он сам выбрал, и с двадцатью золотыми из его богатства (вернее, посадили эту четверку в лодку, погрузили туда пищу и воду и показали им берег). Корабль и остальных людей забрали себе. Так что до некоторой степени колонисты тоже занимались пиратством.
Говорильня на Сейме, наконец-то, закончилась, и Тор с Эссой собрались домой. Из дома вести были не самые лучшие. Ингрисса окончательно перессорилась со всеми и открыто завела себе любовника. Тора это возмутило, а Эсса ее оправдывала:
- Не обвиняй так ее, муженек! Муж ее уже четыре месяца отсутствует, она женщина страстная, в свое время убежала к нему от своего первого мужа. А тут я еще виновата: оставила ей непосильное для нее дело, не учла, что она невежественна и духовно не подготовлена. А ей, наверно, на душе было так тяжело, что она бросилась в объятия первого симпатичного дворянчика, которому приглянулась, не подумав, что он по положению ниже ее мужа.
Такие оправдания жены еще больше возмущали Тора. Его возмущало немного и то, что он так и не нашел себе невесты. Просто найти девушку из знатной семьи было легко. Многие бароны и графы желали породниться с ним. Но Тор знал, как гибельно ему жениться на нелюбимой, и вынужден был прислушиваться прежде всего к внутреннему чутью. Эсса уже несколько раз рекомендовала ему непорочных кандидаток на супругу, но Тор отвечал одно:
- Моя душа не говорит мне, что я смогу иметь с ней общую линию Судьбы. Ее душа не вынесет тесного соприкосновения с моей долгое время. Лишить девственности и сделать ей ребенка я, может быть, и смог бы, но мы ищем супругу.
Однажды он не выдержал и ответил жене стихом:
В цветнике этом
Только цветок мог сорвать,
Но не куст выбрать,
Чтоб красотою
Долго наш сад осенял.
Эссе ничего не оставалось, как ответить:
Знай, идеала
Нет в поднебесных садах.
Дерево жизни
Райского сада
Здесь не сумеешь найти.
Тор рассмеялся и обнял жену. Но Эсса прекрасно понимала, что не зря Тор настолько разборчив. В отчаянии она стала просить его приглядеться к Высокородным гетерам, но в душе Тора ни одна из них не выдерживала никакого сравнения с Толтиссой.
В первый же день нового года, когда из Карлинора отплывал Атар, Яра потребовала, чтобы Лир брал ее с собой на занятия. Братец улыбнулся и повел ее к монахам, затем к учительнице танцев, а после обеда сказал сестренке, чтобы она поиграла, а он сейчас пойдет заниматься боевыми искусствами. Но Яра увязалась за ним и к военному наставнику. Тот, смеясь, решил ее немного поколотить, чтобы отвадить от такого. Но девочка оказалась с исключительно быстрой реакцией и ухитрилась даже цапнуть наставника за руку зубами. А из-за полученных колотушек она плакать не стала, только каждый раз поднималась и бросалась вновь.
Крон Сукинтир, наставник из знаменитой семьи военных мастеров, сын учителя Тора Сукратккита, был удивлен такими способностями и таким упорством. Крон вспомнил, как Мастер Тор, заехав в Линью, чтобы поклониться памяти учителя Суктраккита и лично поклониться Учителю в мастерстве, вытащил его на банкет мастеров-оружейников, и спьяну Крон дал клятву поехать в Колинстринну. Тогда он наутро страдал не только от похмелья, но и от отчаяния, что променяет Линью на захолустное местечко, но сейчас он совершенно не жалел о случившемся. Несколько из его учеников обещали стать выдающимися воинами, и среди них, конечно, были оба сына Мастера. А теперь вот и его дочка-рабыня… Впрочем, Крон, поглядев на нее, решил, что с таким духом и такими данными она рабыней не останется. А реакция у нее лучше, чем у змеи.
- Ну что, ты хочешь, чтобы тебя каждый день так сильно били? - грубо спросил Крон, в душе уже чувствуя ответ.
- Я хочу защищать братца всегда и везде. Я согласна, чтобы меня били, чтобы научиться драться. Возьми меня, Учитель! Я плакать не буду.
- Ну, ты сама выбрала. Сейчас пойдешь к моим помощникам. Шус, покажи ей упражнения на гибкость, реакцию и быстроту. А если захнычет, выстави ее пинком.
- Не захнычу! - зло ответила Яра и ушла.
И действительно, несколько раз из соседней комнаты доносились ее крики, когда ей было очень больно, но она не захныкала и не попросила пощады ни разу. А когда Лир и Яра кончили занятия, Яра, еле идущая от боли в мышцах и суставах, вся в синяках (Крон бил ее достаточно сильно и безжалостно, чтобы проверить), прижалась к братцу и сказала:
- Я тебя на войну одного не отпущу! Я буду твою спину защищать! А спереди ты сам кого угодно победишь!
Лир обнял сестренку, а увидевшая все это Ангтун расплакалась. Ей было жалко дочку, и одновременно она радовалась за нее. Она чувствовала, что перед дочкой открывается дорога к опасной, но интересной и счастливой жизни. Тем не менее такие смелые намерения (и не только намерения) не помешали Яре в ту же ночь, когда ей привиделся кошмар, с плачем юркнуть в постель к братцу, а братец обнял ее и защитил от злых видений. Наяву же она практически никогда не плакала.
На следующий день Яру ждало первое, но относительное, разочарование. На одно из занятий вместе с братцем ее не пустили.
- Здесь обучают тому, что нужно для мужчин, - объяснил брат.
- А ты пойдешь с нами, - взяла Яру за руку гетера-наставница Алисса. - Ты должна быть не только защитницей, но и женщиной. Когда-нибудь ты станешь Ярассой, тебе нужно будет выходить замуж и рожать детей.
- Я никогда не уйду от братца! Я никогда не стану служанкой и не выйду замуж! Я его сестра и его собственность, - проворчала Яра, но покорно пошла за наставницей обучаться тому, что нужно знать и уметь настоящим женщинам.
В кузницу Яру, конечно же, тоже не пустили. Ей иногда разрешали принести туда питье подмастерьям и братцу, но не больше. Другого, кроме как приносить еду и питье, в кузнице женщина делать не могла, если только она не носила в себе будущего кузнеца, сына мастера. Тогда ей разрешалось помогать там, чтобы ребенок уже в чреве матери приучался к будущей профессии. Пока братец осваивал мастерство, Яра занималась с гетерами, которые тоже ей спуску не давали. Тем не менее она не отступалась от своего. Гетеры просто удивлялись ее силе духа: она на три года раньше начала столь же жестокое обучение, как в школе гетер, причем по собственной воле. Она могла в любую секунду отступить, ей это ничем не грозило, но она добровольно шла на тяжелые, порою мучительные, занятия. Конечно же, стихийно сложившаяся у Яры программа была совсем другой. И гетеры ее учили по-другому, чем обычных девочек и чем их самих учили: ведь боевые умения в их подготовку практически не входили, кроме нескольких приемов самообороны. Военный наставник разработал для нее, посидев над книгами и даже проконсультировавшись с братом-боевым монахом, для чего специально сплавал в Великий Монастырь, ее собственный боевой стиль, модифицировав стиль змеи. Он уже чувствовал, к чему Яру надо готовить. Девочка училась владеть кинжалом, дубинкой, сражаться без оружия, сражаться против толпы, освобождаться от пут, стрелять, прятаться и нападать из засады, сама чуять засады и недобрые намерения окружающих. Словом, из нее готовили первоклассную охранницу.
А когда гетеры через три священных года спросили ее, зачем она так старается изучать еще и женские искусства, девочка неожиданно выдала:
- Женщина может поразить коварнее и сильнее, чем самый умелый убийца. Я должна защищать братца и от ядовитых женских чар, а поэтому сама должна знать их.
После такого ответа делегация гетер пришла к Тору и попросила его отдать малолетнюю рабыню в школу гетер, гарантировав, что ее примут туда.
- У Яры есть все данные для выдающейся Высокородной. Грех терять такой талант, - мягко сказала Алисса, пытаясь подействовать на мастера одновременно и силой убеждения, и силой очарования, - Отпусти ее на волю, признай ее своей дочерью и дай ей возможность прославиться на всю Империю, а то и на весь мир.
- Нет. - твердо ответил Тор. - Линии Судьбы Яры и Лира переплелись слишком туго. Вы готовите ей славу, а я хочу ей счастья. Счастлива она может быть лишь рядом с братом. А брат - рядом с нею. Если я ее отпущу и признаю, она вынуждена будет идти своим путем, и их линии разойдутся.
Но, впрочем, мы забежали вперед.