В медовой утренней росе.
Мне голос Феб воспламенил.
Я спела - и попалась в сеть.
И сети шёлк, и клетки блеск,
И он сидит - а я пою
Про красоту ушедших лет
И волю прежнюю мою.
(Уильям Блейк, перевод Якова Фельдмана)
- Ты более чем права, красавица. Здесь "каждый писк благополучен", - Принц с изощренным ехидством намекнул на стихотворение
Я шел по роще в день весенний
И птиц услышал невзначай.
И их безумное веселье
Во мне посеяло печаль.
Природа ликовала. Между тем
Душа сжималась и грустила.
Что с Человеком сделал Человек!
Какая жалкая картина!
Вьюнок сквозь ветви тащится наверх,
Блестит на солнце паутина.
Что с Человеком сделал Человек,
Какая жалкая картина!
Птиц суетливых весел каждый вздох
И каждый писк благополучен.
А человек унижен и жесток,
И безнадежностью измучен.
И каждый к солнцу рвущийся побег
Берет свое неукротимо!
Что с Человеком сделал Человек,
Какая жалкая картина:
(Уильям Вордсворт, перевод Якова Фельдмана).
После примерно получаса достаточно изматывающего турнира в светском стиле, за которым с любопытством следили многие, в первую очередь князь Клингор, наслаждавшийся тем, как виртуозно Атар выпутывался из сетей его придворных дам и радовавшийся втайне, что ему самому можно расслабиться и что никто из знати не клюнул на удочку новой колонии, в бой вступили войска стратегического назначения. Пред Атаром оказалась высокородная гетера Кисса, личный вассал принца Клингора.
Мало того, что статус высокородных гетер был высок по законам и обычаям Империи, Кисса была настолько знаменита, что ее могли бы признать Королевой гетер, если бы она не принесла в свое время нерушимую вассальную присягу принцу Клингору. Королева не может быть вассалом князя, даже знаменитого… У Атара пробежал холодок по спине. Правом Высокородной гетеры было бросить вызов на поединок любви кому угодно. Отказаться от вызова без уважительнейших причин было исключительно позорно и даже бесчестно. Атар почувствовал себя кроликом перед удавом.
Невысокая, золотокожая, кареглазая, темноволосая Кисса с улыбкой посмотрела на принца Атара, который до конца не смог спрятать свое замешательство, смешанное с искренним восхищением.
- "Победитель в сотне битв" в жизни, в любви и в беседе, кажется, несколько смущен? - чуть иронично спросила гетера, намекнув на знаменитый сонет. - Боится в бою последнем потерпеть пораженье?
- "Званий я не уступлю", - ответил Атар в тон ей, почувствовав, что перед ним раскрывается пропасть, а спиной ощутив слегка насмешливую улыбку князя Клингора.
Рожденный под счастливою звездой
Горд титулом и всенародной славой,
А я, триумфом обделен судьбой,
Живу своей любовною отравой.
Расцвел под солнцем ласки фаворит,
Но благосклонный взор отвел властитель:
Мгновенно он фортуной позабыт,
И в лучшем случае - обычный житель.
Воитель, победитель в сотне битв,
Единственное терпит пораженье,
И, если в этой битве не убит,
Теряет честь, добытую в сраженьях.
Я рад, что я любим и что люблю,
И этих званий я не уступлю.
(Шекспир, сонет XXV)
Неожиданно Кисса открыто улыбнулась.
- Князь наш соизволил разрешить всем своим вассалам присоединиться к тебе, Атар, чтобы основать новую колонию. Я пользуюсь этим великодушным разрешением и объявляю тебе и своему любимому и благородному сюзерену, что я отправлюсь с вами осваивать новые земли.
- Ну, дядюшка Атар, я чувствую, ты одержал первую блестящую победу, - солнечно улыбнулся князь. - Подойди сюда, Кисса, моя ненаглядная. Я условно освобождаю тебя от вассальной присяги. Освобождение станет окончательным в тот миг, когда ты вступишь на борт корабля, отплывающего в колонию.
- Я благодарна, князь, - поклонилась Кисса. - Я клянусь, что, если почему-то колонизация не состоится, я вернусь в твое подданство.
- Я думаю, что ты будешь для нас ценнее сотни рыцарей, - ответил Атар, поцеловав Киссу в щеку. - Варвары будут валиться к твоим ногам, нам останется лишь брать их в плен.
- Неужели ты столь бесчеловечен, что заставишь меня, слабую женщину, встать в ряды войска? - Кисса сразу уловила возможность поддеть принца.
- Почти все битвы на самом деле решаются не сталью, а еще до их начала духом и разумом, - улыбнулся принц. - А насчет слабости: ты сильнее в этом почти всех мужчин.
- Я очень рад, прекрасная, что теперь я могу отпустить себя на волю и поухаживать за тобой как обычный рыцарь, - с улыбкой сказал князь.
Атар понял, что настала пора сказать свое стихотворение, а не отделываться цитатами из классики. И он выдал экспромт:
Нет, не мужчина
Первым в команду вошёл.
Духом и мыслью
Ты еще выше,
Чем знаменитой красой.
Кисса ответила:
В зале громадном
Вижу лишь двух я мужей.
На земле новой
Будет побольше
Тех, кто достоин любви.
Князь вступил в поэтический диалог:
На земле новой
Силу с порядком мужи
Сталью наводят.
Ты же красою
Сразу культуру ей дашь.
- Все верно! - улыбнулся принц Атар. - Мы должны сразу создать там и порядок, и культуру. Я не хочу ни жить в варварском княжестве, ни даже править варварским царством.
- А если империей? - поддел принца князь.
- А стоит ли империя души? - ушел от ответа Атар.
Князь сразу же стал демонстративно и красиво ухаживать за Киссой, которой ничего не оставалось, как принимать его ухаживания лишь с необходимой для свободной женщины долей непокорности. Впрочем, Киссе князь, при всей прагматичности его натуры, всегда нравился. Князь не допускал по отношению к драгоценности своего двора никаких намеков на возможность любовных отношений. Конечно, в свое время он ответил на вызов Киссы, но затем по отношению к ней на людях всегда был изысканно-вежлив, благосклонен и чуть отрешен. Кисса понимала, что князь боится попасть от нее в зависимость или же просто пожалеть в решающее мгновение свое прекрасное, ядовитое и смертоносное оружие, которое он пускал в ход за все годы вассалитета всего два раза.
Внутри себя князь, конечно же, кипел: мало кого он отдал бы с меньшей болью в сердце, чем Киссу. Достаточно даже того, что ни один больше из королей и князей Империи не имел личным вассалом Высокородную Гетеру, не говоря уже об уме, красоте и славе Киссы. Но князь прекрасно понимал, что, допусти он хоть намек на недовольство, он опозорит себя. А, значит, нужно принять новую ситуацию и постараться использовать ее как можно полезнее и приятнее для себя и своего княжества.
Князь перед расставанием предупредил принца, что к границам княжества приближается лев из саванн Тромы, и что, видимо, будет королевская охота, поскольку король Красгор не высказал никакого интереса к охоте, а другие князья проморгали момент.
На следующее утро принцу доложили, что его желает видеть какой-то воин. Когда тот вошел, принц узнал знакомого по рокошу сотника Лана Асретина.
- Приветствую тебя, твое высочество! Я слышал объявление, что ты набираешь людей в колонию. Это будет где-то поблизости на острове? - Асретин сразу приступил к делу.
- Нет, Асретин. Далеко.
- Ну тогда я прошусь к тебе. А то мне так и не повезло стать дворянином. Деньги у меня есть, но настоящего дела нет. Школю солдат да пью вино.
- Я думаю, в колонии настоящее дело для тебя найдется и титула тебе тоже долго ждать не придется. Я беру тебя, но пока что ты будешь заниматься тем, что станешь школить моих солдат.
- Ну что же, дело привычное!
- И еще. Пей теперь поменьше.
- Ясное дело! Теперь солнце у меня впереди, а не позади!
Атар был доволен: прекрасное начало! Уже есть украшение колонии и будущий владетель… Ясно, что теперь и другие потянутся. Надо будет организовать на рыночной площади запись колонистов.
В тот же день на рыночной площади встали зазывалы принца, а за ними сидел его слуга с баночкой туши, листками бумаги и кисточкой для записи колонистов. Люди с интересом подходили к зазывалам и расспрашивали про будущую колонию. Принц строго запретил нанятым им зазывалам обманывать людей и дал им ответы на самые важные. по его мнению, вопросы. Диалоги стали проходить в таком стиле.
- Это что, Атар собирается остров у варваров отвоевать? - спросил наемный солдат. - Тогда это по мне.
- Колония будет на новых землях, недавно очищенных от Проклятых. Они очень богатые.
- А когда отправляемся? - уточнил солдат.
- Через год или через два.
- Ну, тогда мне это не подходит!
Словом, подходило много любопытствующих, но никто не записывался. Кого-то отпугивало, что придется уезжать практически без возможности возврата, поскольку очень далеко. Кого-то - что слишком долго ждать. А кто-то просто подходил потешить свое любопытство. Листы к вечеру так и остались чистыми.