Эсса собралась с духом.
- Благородный барон. Некоторое время назад я вынуждена была пренебречь твоим любезным приглашением быть Королевой танцев званого пира в честь принца. Ныне Его Высочество вновь здесь, и я должна искупить свою невольную провинность. Мой единственный и неповторимый король любви разрешил мне быть королевой танцев твоего пира и сам будет танцевать со мной первый и последний танец. - И при этих словах она нежно посмотрела на принца.
Барон несколько повеселел. Хоть что-либо станет получше в его нынешней скверной жизни. А Эсса ведь еще сильнее расцвела… Да, молодец принц! Какую любовницу себе отхватил! И Мастера заодно окрутил!
- Конечно же. Через четыре дня я устрою здесь большой пир и приглашаю тебя, Король Любви, и твою возлюбленную Королеву танцев блистать на нем.
- И Мастера тоже. Он ведь по закону императора Арсана Великого равен баронам по достоинству. По скромности своей Мастер об этом никогда не упоминал. - сказал принц.
Тут вздрогнул Мастер. Учитель ему говорил об этом законе, и предупреждал, что упоминать о нем стоит лишь в крайнем случае, поскольку помимо этого положения, которое раздражает всю знать, в законах дана другая гарантия. Великий Мастер имел право безусловной апелляции на все действия всех чиновников, общин либо персон к Принцу, Королю либо Императору, в зависимости от того, кто имеет власть над вызвавшим недовольство Мастера лицом или институтом. И эти высшие владыки не имели права отказать в приеме апелляции и обязаны были ее рассмотреть в кратчайшие сроки. Такой закон был вполне оправдан даже в глазах знати, ведь стать Великим Мастером было исключительно трудно, и Мастеров было мало. Сейчас на всю Империю, например, было девять Великих Оружейников, правда, "целых" шесть из них в королевстве Старквайя.
Ну ладно, принц сказал, и теперь ничего не остается, как подтвердить.
- Да, есть такой закон, - сказал Мастер.
Тут вскочил чиновник, убежал куда-то, вернулся с толстенной книгой и, порывшись в ней, подтвердил:
- Закон блаженной памяти Арсана Великого от двенадцатого числа третьего месяца третьего года его правления, изданный в городе Жартарр в нынешней Валлине. Закон дважды подтвержден имперскими Сеймами. Прочитаю выдержку из него: "По достоинству своему Великий Мастер равен титулованным особам и имеет прав и привилегий не меньше, чем барон. Ежели Мы либо Наши потомки либо какой-то из ленов Империи расширит права баронов, то соответственно расширяются права и Великих Мастеров. Эти права и привилегии ни в коем случае не заменяют права и привилегии, дарованные особливо тем или иным Великим Мастерам, но дополняют их. Однако привилегии сии передаются по линии родословной мастеров, а не от отца к сыну. Ежели Цехи и Великий Монастырь признают кого-то Великим Мастером вне родословной мастеров, то сюзерен мест, где обитает сей Мастер, должен торжественно ввести его в дарованные сим законом права и привилегии."
Барон втайне скрипнул зубами: ведь теперь Великий Мастер оказывается чуть ли не более высокопоставленным, чем он, властелин округи. Он с удовольствием признавал за Великим Мастером права и достоинство, соответствующие мастерам, но права и достоинство знати?! А впрочем, ведь это значит, что и Великих Мастеров в конце концов канцлер прищучит! Одно утешение…
- Я приглашаю равного мне по достоинству Великого Мастера Тора Кристрорса, славного и мастерством своим, и родом его жены, и дружбой столь высокородного лица, быть почетным гостем на моем пиру и в любой момент приезжать в гости ко мне, как подобает благородным особам равного ранга.
- Я тебя, барон, тоже приглашаю в любой момент в гости, - кратко сказал Медведь, - И твое приглашение принимаю.
- А завтра я приглашаю всех благородных мужей из этого зала на охоту, кою я устрою в честь гостя и в честь соседа, - сказал барон.
Теперь уж надо было держать марку и не показывать своего возмущения. Может, этот высокопоставленный мужик на охоте опозорится?
- Благодарю тебя, благородный хозяин, - сказал принц. - Я с радостью поохочусь в столь изысканной компании.
- Благодарю тебя, сосед, - слегка поклонился Тор. - Я тоже с радостью поохочусь. А послезавтра я приглашаю тебя и отобранных тобой воинов на свой праздник. Мы устроим учебное сражение между твоей и моей дружинами. Люди принца могут примкнуть к любой из сторон. А как подеремся, так и выпьем!
Принц улыбнулся.
- Это отлично! Твоим людям, барон, будет полезно размять косточки. Сегодня один из моих воинов уже дрался с вассалом Мастера и проиграл. Так что готовься как следует! Мои четверо воинов будут в команде Мастера. А я с благородным Косъатиром, с почтеннейшим Тором и с тобой, хозяин, будем судьями. Твоя жена и дочери и жена Тора наградят победителей. Мне же останется лишь облизываться: у меня здесь жены нет!
"Знаю я, как ты будешь облизываться!" - подумал про себя барон. - "Жены нет, зато любовница рядом. Небось, и остаться в гостях у меня не захочешь!"
- Великолепный принц, приглашаю тебя и твою свиту воспользоваться моим гостеприимством, - сказал барон.
- Очень жаль, благороднейший хозяин, - ответил принц, как и ожидал барон. - Поскольку равный тебе пригласил меня раньше, и я уже дал свое согласие, я буду гостем Мастера. А твоим гостем будет благородный Косъатир, если ты, барон, не возражаешь. А своих воинов и слуг я попрошу разрешения разместить в гостевом домике.
- Ну что же, - ответил барон, - Благородные люди всегда договорятся без ущерба для чести.
- А теперь я приношу свои извинения, но должен уехать, поскольку уже вечереет, и я буду готовиться к завтрашней охоте.
- Что ж поделаешь! - тяжело вздохнул барон. - Очень не хочется расставаться, но долг перед хозяином превыше всего.
Барон с иронией посмотрел на Эссу, думая: "Как ему не терпится в постель к Эссе! А Тор хитер: даже если принц сверзнется, Тор поднимется высоко. Надо с ним дружить. Или подловить и уничтожить своевременно… Но уж по пустякам ссориться точно не стоит."
А бюрократ подумал: "Принц-то, возможно, рухнет со своих высот, и, скорее всего, в могилу. А такими Великими Мастерами разбрасываться никто не будет. Так что правильно я утишил свой гнев и распустил слух, что за Мастера губернатор заступился. Все равно я был бы кругом виноват." И он вежливо раскланялся прежде всего с Тором.
Обозников распустили одними из последних, так что шел уже седьмой месяц года желтой собаки, когда Урс с Хингом подошли к своей деревне. Они первым делом заметили почти достроенный второй большой дом во дворе Ликаринов старших. Отец говорил Урсу о планах построить еще один дом с печью, но дед был против, считая, что уж очень это будет выделяться. А зачем нужно лишнее внимание для простолюдина? Это знатные особы должны его привлекать, а мы, крестьяне, такие, что чем незаметнее, тем лучше для нас. Значит, отец и дед наконец-то договорились.
Придя домой, Урс, конечно же, обнял отца с матерью, младших братьев и сестер, а затем быстрее помчался повидаться с невестой. Та уже прибежала на площадь, где подвыпивший Хинг рассказывал об их подвигах:
"Я целых два раза видел вблизи самого принца Клингора, и он меня лично благодарил за вовремя доставленный провиант. Я спас жизнь нашему Урсу, взяв его к себе в охрану обоза, где он не знал забот и лишений. А когда вражины и разбойники устроили на нас засаду, мы их так расстреляли, что они разбежались во все стороны."
- Так все-таки, расстреляли или разбежались? Вражины или разбойники? - ехидно спросил кто-то из смердов.
- А ты чего лезешь? Ты же в войне ни шиша не понимаешь. Словом, кренделей надавали, и они побежали после второго выстрела.
- А много вы их убили?
- У нас не было времени считать. Нам надо было везти продовольствие Клингору.
Урс почувствовал, что наивное хвастовство двоюродного деда рикошетом ударило по нему самому. Лурунисса ехидненько на него посмотрела, а когда он ее поцеловал, ответила очень холодно и быстрее вывернулась из объятий. "Ну вот! Надо же было хвастаться! Теперь он меня трусом ославил" - уныло подумал Урс.
Дома ему рассказали, что в деревне побывал чиновник и объявил всем, что они должны полностью заплатить налоги королевства и неотбытые государственные повинности за последние десять лет. Но, поскольку крестьяне платили за защиту графу, все деревни отказались это сделать и обратились к сюзерену за покровительством. Вот дом и достраивается быстрее, чтобы свободных денег в семье не осталось. Да и занять пришлось у ростовщика: Проклятого Лалы, чтобы кончить постройку вовремя. Хорошо еще, что Лала нормально относится к должникам, готов принимать взносы в погашение долга плодами полей, а не только монетами, и в случае небольшой просрочки уплаты ежемесячного платежа только немного журит и записывает это на бамбуковой дощечке.
- Странные эти Проклятые. Он никогда не ругается и даже голос не повышает, ест мясо лишь по большим праздникам и всегда просит прощения у блюда, прежде чем съесть. Детей своих они учат сами, да, впрочем, и не стали бы наши монахи с ними заниматься. Оружие они действительно даже в руки не берут. Когда Кур в счет уплаты долга принес ему палицу, Лала велел Куру самому отнести ее в кладовую и поместить в отдельный угол, где сложено оружие, чтобы не марать остальные вещи. Но оценил по справедливости, - сказал дед.
- А как у нас появился Проклятый?
- У него есть бирка с печатью канцлера, разрешающая ему и его семейству заниматься своим ремеслом в нашем королевстве. Рассказывают, что с них налоги берут большие, вот канцлер их и запустил повсюду, чтобы деньги выкачивать.