Нина вывернулась, отпрыгнула и исчезла в подъезде, грохнув дверью.
Сашка под локти поднял Настю со скамейки, обнимая, загораживая от чужих взглядов:
- Идем. Они не посмеют. Никто больше не посмеет!..
Из глубины поднималась и рвалась наружу чернота. Дознаватель скрутил ее в себе, чтобы еще больше не напугать девушку. Ее колотило и так.
Настя повисла на парне, едва переставляя ноги. По джинсам в паху расплывалось темное пятно.
В квартире Сашка завел девушку прямо в ванную. Открутил горячий кран, щедро сыпанул на дно мыльную стружку и стал раздевать Настю, усадив на скамеечку и присев перед ней на корточки. Под конец девушка отошла настолько, что даже пробовала помогать ему.
Сашка поднял девушку на руки и опустил в ароматную пену. Стал аккуратно обмывать ладонью. Когда Настя перестала дрожать, завернул в полотенце и отнес в кровать. Баба Степа успел взбить подушки и откинуть одеяло, и тут же протянула девушке рюмку с желтым, вонючим содержимым:
- Пей разом.
Настя выпила и закашлялась. Ведьма сунула ей в руку чашку с водой - запить. Довольно кивнула. Пришел на мягких лапах Тимофей, прыгнул в изножье кровати. Настины глаза закрылись. Сашка укутал ее одеялом и вслед за Стефанией вышел в прихожую.
- Рассказывай.
В глубине души он на миг почувствовал себя наушником и предателем, но… вспомнил застывший взгляд Насти и рассказал все.
- Иди к себе.
Сашка ушел в гостиную, с ногами забрался на старенький диван и схватил какую-то книгу. Глаза тупо скользили по строчкам, не воспринимая содержания. Он поймал себя на том, что раз в двадцать пятый перечитывает фразу: "Конвергенция социокультурного содержания в гносеологическом аспекте перманентного развития вытекает из…" - и отбросил учебник. Прислушался. Баба Степа звонила куда-то, тон разговора был беспощадным, приказным.
Дознаватель подошел к раскрытому окну. Солнце спряталось за соседний дом, почти весь двор оказался в тени, но до ночи было еще далеко. И вдруг весенний веселый гомон отрезало. С дальнего конца въехал бусик с девизом Дома, обогнул двор по периметру и дал задний ход, разворачиваясь и притираясь задней дверцей к подъезду. Двор опустел, как по команде. Бусик с Сашкиной позиции тоже не стало видно. Только навязчиво, словно шмель в паутине, ревел мотор. Трижды громко стукнули двери, а потом долго было очень тихо. Сашка выбежал в прихожую. Баба Степа махнула на него рукой:
- Не бойся, она до вечера не проснется.
Через четверть часа машина уехала. Сашка выглянул в подъезд - на соседской двери белела полоска бумаги с лиловыми расплывшимися печатями.
Он, как вор, пойманный на горячем, захлопнул дверь. И почти тут же заливистой трелью прозвенел дверной звонок.
- Отойди, я сама открою, - баба Степа, запахнув халат на груди, проколыхалась к выходу. За дверью стояла красивая высокая женщина в оранжевом плаще, с объемистой сумкой, на широком ремне перекинутой через плечо. И было что-то в ее лице, в зачесанных волосах, сразу говорящее, что перед ними учительница.
Ведьма отступила, гостья шагнула в прихожую и опустилась на колени:
- Не губите…
Сашка хотел поднять ее, но Стефания отмахнулась.
- Так. Кто вы?
- Томилина Оля… Ольга Сергеевна, - она дернула правой рукой, - из поэтической школы.
Той, что через дорогу, кивнул себе Сашка.
- Я Нины… Кашиной… классный руководитель. Мне… сказали, что Нина и ее родители арестованы. А я… отстранена от должности, и начато служебное расследование. Против меня и директора.
Баба Степа наклонила тяжелую голову:
- И чего вы хотите?
- Но это же… неправильно! - Ольга дернулась вперед. - Вот так… Высылать несчастную девочку. Без суда, без возможности оправдаться…
- Закон в этом случае говорит однозначно, и не надо заниматься словоблудием.
- Но…
- Она организовала травлю человека, который не мог защититься, - полные губы Стефании дернулись. - А коль вы не в состоянии привить своим ученикам если не милосердие, то хотя бы здравый смысл - в школе вам делать нечего.
- Разве все ваши ученики безупречны?!
- Среди них не было подлецов.
Ольга понурилась: как под тяжелым грузом.
- Разбуди Настю, Саша. И приведи сюда, - сказала баба Степа. И когда он попробовал возразить, словно припечатала взглядом.
Парень зашел в спальню и потряс девушку за плечо. Настя неуверенно села в постели. Сашка помог ей набросить халат и, не до конца проснувшуюся, вывел в прихожую.
- Вот, Настя, это учительница той девочки, что тебя обидела. Что с ней сделать? - спросила баба Степа ровным голосом. Настю опять стало трясти.
- П-пусть она уйдет!
Ведьма повернулась к Ольге:
- Слышала?
Та вдруг вскочила:
- Вот так?! Из-за уродки?! Да будь она…
И тогда Сашка впервые в жизни ударил женщину.
Глава 4
Просто
однажды утром ты откроешь дверь.
Солнце
пронзительным лучом зацепит кожу,
Да по сердца половицам…
- выводил чистый женский голос под рояль. Словно камешки перекатывались в пронизанном солнцем ручье. Казалось даже, что это не с диска в плеере - а просто поют за стеной.
- Тео Давен… Вам нравится? - спросила Марина.
Сашка кивнул. Женщина вздохнула:
- За душу берет. Как будто… обо мне. А ведь столичная певица, известная. Хорошо вам, - Марина вздохнула с легкой досадой - колыхнулась полная грудь. - Небось не по разу на ее концертах бывали, ручкались…
Она подалась вперед, обхватив руками округлое колено:
- А пригласите меня к себе? А? Я у ней, если повезет, автограф возьму.
Сашка засмеялся:
- Это просто. Могу познакомить!
Марина ойкнула:
- Вы не шутите? Серьезно? Вы ее, вот как меня, видели?
- У бабы Степы бывают разные знаменитости, Тео тоже.
Губы женщины дрогнули:
- Вы… уж простите, что мы так, по-простому. Ой, я и разгильдяйка! Усадила столичного гостя на крыльце чай пить!
Сашка удержал ее за локоть:
- Что вы, мне нравится.
Сад пах вечерней прохладой, тяжело и неторопливо осыпались яблоки. Мягко чпокали в траву, а о жесть крыши стукались звонко и громко катились, заставляя вздрагивать. И улыбаться нелепости собственного испуга.
…разгоняя странные тени,
Что клубились, танцевали
долгой ночью злые танцы…
Ровно то, что происходит сейчас в этом городке. Сашка опустил недопитую чашку, звякнув о блюдечко.
- Марина, вот вы сказали, что у вас дети есть. Где они сейчас?
Она лукаво глянула из-под русой челки.
- А… в Орлятках, у бабушки. Что им в жару такую в городе делать? Да и у меня получаются… как бы каникулы.
- А учебный год?
Женщина отмахнулась:
- Они там учиться пошли.
И замерла, ожидая продолжения. И в небрежно шевельнувшемся плече, и в поволоке взора читалось, каким это продолжение обязано быть.
- Это… из-за того, что происходит ночью?
Ложка громко стукнула о розетку, Марина зачерпнула повидло и по-детски сунула в рот. Облизнулась.
- Ой, ну что вы городите!
Тут же шумно хлебнула из чашки, пряча зардевшееся лицо.
- Александр, простите, как вас по батюшке?..
- Андреевич.
- Ага. Мы с этим уже почитай двадцать лет, как живем. Ой, нет, двадцать четыре. Привыкли.
- Что?
- Ну да, двадцать четыре. Мы с мамой как раз сюда переехали, - кивнула Марина. Мне восемь где-то было.
Она засмеялась, прикрывая рот рукой.
- Не верится даже… что я была такой молоденькой. Тогда Агния здесь ковен возглавляла. Латушко, смешная фамилия, пушистая, как лопушок.
Марина откинулась головой к медовому косяку, прикрыла глаза, отдаваясь воспоминанию.
- Тогда с утра до вечера предупреждение передавали, по телевидению и радио. И на улице из динамиков. Каждые полчаса. И перед закатом еще прошли патрули.
- Но кто-то остался снаружи?
Марина пожевала губами:
- Кто-то остался.
- И… что с ними было?
- Ой. Да не знаю я.
Она глубоко вздохнула, заставив грудь колыхаться. Яркие цветы на платье зашевелились, как живые.
- Дураки всегда найдутся. Может, исчезли, а может, еще что…
- И не страшно вам так жить?
Женщина помотала головой, сдула волосы, упавшие на глаза.
- Вы варенье ешьте лучше. Вкусное. "А если вечно про ужасы помнить - так и свихнуться недолго", - громко додумала она.
…И не надо чудесам больше верить.
Начинается день, где кончаются сказки…
Это ж надо было так попасть.
Сашка встал.
- Могу я позвонить по межгороду?
- Да, конечно! - хозяйка проводила его в коридорчик с телефоном и деликатно ушла. Пальцы дрожали, дознаватель пару раз ошибался, накручивая диск. Когда он услышал Настин голос, колени ослабели, и Сашка проехался спиной по стене, садясь на корточки, потянув трубку за собой.
- Саш, это ты? Я ужасно соскучилась!
- Я тоже, котенок. А теперь послушай меня. Откажись от уколов.
- Но…
- Что-нибудь придумай. Скажи, что тебе от них плохо.
- Но мне же хорошо! Я уже кашлять меньше стала…
- Настя!
Она задышала в трубку.
- Ладно, я попробую.
- Только откажись обязательно. Слово?
- Ага, - девушка вздохнула.
- И еще, - заторопился дознаватель, - свою еду давай сперва Тимофею пробовать.