Я поднимался по скале знакомым путем-там футами двадцатью выше, за кустом вереска, чудом зацепившегося за слоистый рыжий камень, находилась узкая расщелина, ведущая в уютную пещеру - наше тайное убежище в период детских игр. Отсюда из сада ее совсем не заметно. Грудь нестерпимо саднило от кошачьих "ласк", рубашка сразу прилипла - видимо здорово кровоточило.
Шаг, еще шаг, перехват, меч опять мне мешал, цепляясь за скалу и не давая близко к ней прижаться. После огня холод камня был даже приятен.
Дважды у меня срывалась нога с узких выступов, дрожь в коленях нарастала, заломило от напряжения плечи. . . Давненько я здесь не бывал.
Как смогла сюда забраться сестра, причем в длинном платье?
Наконец моя голова уперлась в куст вереска, я потянулся и нащупал край расщелины.
О, великий Эрхард! Казалось я лезу по скале более часа. . .
В пещеру забрался на четвереньках-сегодня это моя любимая поза.
-Сью. . -прохрипело мое горло. . .
-Грегори! - ее руки обняли меня и помогли сделать несколько шагов вглубь пещеры.
Она здесь, живая и невредимая. . . Любимая Сью. . .
Глава 5
ЛЕНТА В ВОЛОСАХ
Мы заснули в объятиях друг друга на старой медвежьей шкуре, - которую когда-то стащили из охотничьего зала. . . Как мы смогли заснуть после всего случившегося? В нашей пещере, нашем убежище мы всегда чувствовали себя защищенными, и нервное напряжение этой безумной ночи завершилось глубоким сном.
Я проснулся от боли в затекшей руке-на ней покоилась головка моей любимой сестры. Она лежала на боку, лицом ко мне. Под нами медвежья шкура, а сверху мы накрылись пышным изумрудным платьем сестры как одеялом.
Рассвет уже заглядывал в расщелину и сумрак в пещере медленно отступал.
Я смотрел на лицо спящей Сью и сердце мое разрывалось. От нежности, любви, жалости и других трудно выразимых чувств. Она моя половинка, она рядом, единственная для меня женщина во всем этом грязном и страшном мире!
Сью нахмурилась во сне, свела брови, губы слегка приокрылись. Я боялся шевельнуться и берег ее сон.
Она прекрасна. . . Она божественна. . . Даже грязные дорожки на щеках от высохших слез не могли испортить ее красоты.
Глаза Сью медленно приоткрылись, а потом распахнулись навстречу моему взгляду. . .
-У тебя болит рука - прошептала она. . .
-Да. .
-От меня ты ничего не скроешь. . .
-Хвастунья. . .
Она улыбнулась.
-О боги! Какой же ты грязнуля!
-А ты?
Мы поднялись с нашего ложа.
-У тебя кровь на рубашке справа!
-Чокнутая Поли едва не спустила с меня всю шкуру. . .
-Грег, когда ты успел схватиться с кошкой?
-Я вынес ее из огня. . .
Мы отошли в глубь пещеры, там с потолка струилась вода, убегая, исчезаю в трещине в полу.
Сью смочила мою рубашку на груди, я снял ее. Глубокие ссадины от когтей кошки вздулись, но уже не кровоточили. Я долго умывался ледяной горной водой, смывая грязь, копоть и кровь.
Мурашки побежали по коже.
-Ты замерз!- Сью набросила мне на плечи свою юбку. Она стояла рядом, обняв себя за острые плечи, в перепачканной рубашке до колен.
Обтерев лицо, плечи и торс юбкой, я протянул руки и обнял Сью, тесно прижав к себе. Она вздохнула и положила мне подбородок на плечо - ведь мы одного роста. Ее волосы пахли, почему-то яблоками и солнцем. Я коснулся губами ее шеи, кожа была чуть солоноватой от высохшего пота. Мои ладони лежали на ее худеньких лопатках. Ее бедра прижались к моим. В наших объятиях была только нежность и ни капли вожделения. . .
-Я бы, что то пожевала!- жалобно сказала она.
-Малыш, я найду все, что ты захочешь, вот только спустимся вниз. . .
Мы переглянулись-пора было выбираться вниз или начинать умирать от голода здесь в объятиях скал.
Я присел на шкуру и куском мха начал оттирать с меча засохшую грязь. . .
-Не оборачивайся - попросила Сью. С улыбкой я услышал за спиной новое журчание воды. . .
Я лежал на животе у края расщелины и наблюдал за замком.
Люди герцога были еще здесь - несколько человек патрулировали стену замка - теперь, когда рухнула крыша основного здания всю внутреннюю часть стены было прекрасно видно. Больше от огня ничто не пострадало, даже наша белая башня-В которой комнаты мои и Сью, стояла в целости и своей белизной радовала глаз.
Над пожарищем еще струился дым , закопченные пламенем проемы окон сиротливо взирали на меня.
До темноты нечего было, и думать о спуске вниз-в сад, нас легко могли заметить со стен.
Вернувшись к медвежьей шкуре я нашел Сью, чисто умытую, с румянцем на обе щеки. Еще она лентой-тесьмой, оторванной от платья подвязала волосы, собрав на затылке в "конский хвост".
Я лег на шкуру, Сью прилегла рядом и не заметил как заснул. . .
Снов не было, я только прикрыл глаза, а открыл их уже вечером. Вернее меня разбудила сестра своим нежным поцелуем.
-Уже садиться солнце. . . Пора. . .
Да, сейчас было самое время -закатное солнце садилось за гору и ярко светило в лицо людям на стенах. Я их видел, но они меня увидеть на скале не смогли бы.
Закрепив на поясе меч, я начал спускаться первым. Теперь после отдыха я быстро шевелил конечностями, ни разу не оступившись. . . Но голод терзал мой желудок и весь спуск я думал о куске жареной оленины или хотя бы куске бекона на ломте ячменного хлеба. Черт возьми, я не отказался бы даже от тарелки ненавистной овсяной каши. . .
До садовой почвы оставалось несколько футов, когда голос снизу заставил меня оцепенеть. . .
-Эй, парень! Какого черта ты сюда лезешь?
Повернув голову я скосил глаза. . . Прямо подо мной, опираясь на короткое кавалерийское копье, стоял один из солдат герцога. Он щурился, солнце светило ему в лицо. Оттолкнувшись от скалы, я упал прямо на этого любопытного зеваку. . . Я ударился локтем о его стальной нагрудник и заодно врезал гардой меча ему по лбу. Несколько мгновений я лежал на земле держась за злосчастный локоть, не способный ни к каким действия от ослепительной боли. Солдат слабо копошился рядом. Сью спрыгнула со скалы, приземлившись на полусогнутых ногах и устремилась к солдату. Один удар по затылку камнем, по-видимому, лишил его чувств. Он упал лицом вниз и замер.
-Ты в порядке?
-О, великий Эрхард! Как этот урод оказался здесь?
Сестра внимательно осмотрелась.
-Видимо искал, чем поживится. Никого в саду больше нет. . .
Мы связали солдата моим поясом и парой оплеух привели в себя. Когда я прижал к его шее его же кинжал он заговорил и болтал без остановки пока не начал повторяться по третьему разу. Фонтан красноречия я заткнул, сунув ему в рот лоскут от юбки сестры.
Герцог и магистр Броккен уехали ночью со свитой сразу после начала пожара, что-то нагрузив на пару повозок. Нашего отца он не видел. Но магистр Броккен во всеуслышанье объявил о смерти дракона. Отъезд этих господ был похож на бегство. В замке оставили тридцать гвардейцев с лейтенантом, подкрепление им должно прийти через пару дней, если горские кланы не начнут мятеж. При этих словах мы с Сью переглянулись. .
После обеда лейтенант с десятком солдат отправился в деревню к озеру за провиантом. Рухнувший при пожаре потолок уничтожил не только обширную замковую кухню но и завалил проход к кладовым и винным погребам. Десяток уцелевших слуг заперты в подвале белой башни и их судьбу решит церковный суд. Выездная коллегия этого суда должна прибыть вместе с подкреплениями из Корнхолла. Капеллан сказал что люди в долине-дикари и закоренелые грешники, не верящие в единого бога-кроме костра им ждать нечего.
Герцог объявил об отсутствии у погибшего лорда дракона законных наследников и о том что присоединяет долину Холлилох к своим ленным владениям.
Старый донжон гвардейцы превратили в казарму и частью сейчас находятся на стенах, свободные же разбрелись по замку и ищут что стянуть пока лейтенанта нет в замке. . .
-Я возьму его плащ , шлем и освобожу наших людей из подвала-вдвоем против трех десятков солдат мы ничего не сможем сделать. . А с нашими и в темноте должно получится. . .
-Хорошо, иди-Сью поразительно легко согласилась.
-Жди меня здесь.
-Слушаюсь , лорд Грегори!-она шутливо мне отдала салют.
Я взял плащ нашего пленника, надвинул по глубже шлем на уши. Потом стянул с солдата пыльные сапоги-они мне пришлись впору. Меч в ножнах и кинжал на поясе я тоже нацепил на себя.
-Оставь мне копье.
Сью взвесила копье в руке, изучая балансировку и ловко прокрутила "мельницу".
-Иди же!
Я поцеловал ее в сухие обветренные губы и ушел.
По еще дымящимся головешкам я пробрался через главное здание-я не узнавал свой дом-остались только стены и груды дымящегося мусора. Они за это заплатят. . .
Накапливая злобу я выбрался, наконец, во двор.
На стене справа от ворот два солдата сидели, свесив ноги во двор и о чем то негромко болтали. Держась к ним боком и двинулся к воротам. Никто не обратил на меня внимания и не окликнул. Ворота были заперты и заложены брусом. И я тут прирос к земле. Здесь у ворот на мостовой лежала груда человеческих тел, вывернутые руки, ноги, смутно белеющие лица одних и почерневшие от крови и гари других-словно не люди, а срубленные стволы перекрученных болезнью деревьев. . . Я не мог опознать никого. . . Совсем никого. . . Я с детства знал этих людей, рос среди них, они были моей семьей. . . Нет, это не они-я знал живых людей-это же был прах, бесстыдно и небрежно сваленный в кучу.