Старый индеец повернулся к Чори и начал объяснять. Тот перестал улыбаться, и у него на лице появилось растерянное выражение.
— Не знал, что в Северной Америке обезьяна считается священным животным, — продолжал дон Альфонсо. — Это правда, они похожи на людей. Вот только Бог вместо ног приделал им руки. Извините, я не знал, иначе не позволил бы ее убивать. — Он что-то резко бросил Чори. Каноэ двинулось дальше, а дон Альфонсо швырнул мертвую обезьяну за борт, и она немедленно исчезла в бурлящем водовороте.
Том почувствовал, что детеныш все крепче прижимается к нему и тянет лапу. Он вгляделся в черную мордашку. Обезьянка была совсем маленькой — ростом всего восемь дюймов и весила не больше трех-четырех фунтов. У нее была мягкая, короткая шерсть, карие глазки, маленькие, как у людей, уши и розовый нос. А пальцы на руках были не толще зубочисток.
Том заметил, что Сэлли смотрит на него и улыбается:
— Обзавелись новым дружком?
— Ну уж нет!
— А вот и да!
Обезьянка оправилась от испуга, поднялась по руке Тома и принялась тыкаться ему в грудь. Черные ручонки копались и шарили в складках одежды, а губы при этом издавали чмокающий звук.
— Она вас чистит. Ищет вшей, — заметила Сэлли.
— Надеюсь, останется разочарована, — отозвался Бродбент.
— Думает, что вы ее мать, — вступил в разговор дон Альфонсо.
— Как вы можете есть таких красивых существ? — возмутилась девушка.
— В джунглях, целительница, любое существо красиво, — пожал плечами старый индеец.
Том чувствовал сквозь рубашку щекочущие прикосновения. Цепляясь за пуговицы, обезьянка поднялась к клапану огромного, тропического покроя, кармана и нырнула внутрь. Устроилась в кармане, сложила лапки и, слегка задрав нос, поводила вокруг глазами.
Сэлли захлопала в ладоши и рассмеялась:
— Том, она вас полюбила!
— А что они едят? — повернулся тот к дону Альфонсо.
— Все. Насекомых, листья, личинок. У вас не возникнет проблем с кормежкой вашего нового приятеля.
— А кто сказал, что это я должен за него отвечать?
— Детеныш выбрал вас, поэтому теперь вы принадлежите ему.
Обезьянка высовывалась из кармана и, словно самая главная, озирала владения.
— Ах ты, волосатик, — сказала по-английски Сэлли.
— Волосатик. Так мы его и назовем.
Ближе к вечеру, когда они оказались в особенно извилистой протоке, дон Альфонсо приказал остановиться и минут десять изучал воду: пробовал на вкус, плевал жеваные бумажные шарики и наблюдал, как они опускаются ко дну. Затем разогнулся.
— У нас проблема.
— Мы заблудились? — забеспокоился Том.
— Нет, это они заблудились.
— Кто?
— Один из ваших братьев. Свернул здесь налево к Пласа-Негро — Черной площади, гнилому сердцу болота, где обитают демоны.
Протока вилась, зажатая между огромными стволами деревьев под пологом ползучих растений. Над черной водой курился зеленоватый туман, и казалось, что здесь начинается водная дорога в ад.
«Не иначе Вернон», — подумал Том. Вернон всегда терялся — в буквальном и переносном смысле слова.
— Как давно они здесь проплывали?
— Не меньше недели назад.
— Здесь поблизости можно где-нибудь остановиться?
— Впереди, в четверти мили, есть небольшой островок.
— Пристанем там, разгрузим лодку, оставим в лагере Пинго и Сэлли, а сами налегке пойдем искать моего брата. Мы не можем терять времени.
Когда они подошли к покрытому грязью, насквозь пропитанному водой островку, дождь полил с такой силой, что казалось, на их головы обрушился настоящий водопад. Дон Апьфонсо кричал и, энергично жестикулируя, руководил разгрузкой, а затем вновь положил в каноэ все, что могло потребоваться во время спасательной экспедиции.
— Мы будем отсутствовать два или три дня, — объяснил он. — Надо приготовиться к ночевкам на борту.