- Тьфу на вас, басурмане, вам действительно нельзя культурную женщину доверить, - сплюнул Василий. - На том свете вас не семьдесят гурий ублажат, а поимеют в задницу семьдесят шайтанов железным хером длиной в семьдесят сантиметров.
- Складно поешь, - похвалил Саид, - достоин продолжать сказки "Тысячи и одной ночи".
Один из боевиков вынул из кармашка бронежилета какой-то пакетик и спросил: дескать, что там?
- Толченая задница твоей мамочки, - огрызнулся Василий, хотя и сам не знал, что это такое.
Боевик отдал пакетик Саиду и тот, надорвав краешек, заглянул внутрь.
- Труха какая-то. Ладно, потом разберемся. Двинулись. - И сразу четверо рук подтолкнуло в спину плененного программиста. Василий однако еще откинул голову назад.
- Саид, передавай привет Виталию Магометовичу. Между прочим, он мне должен четыре тысячи желтобаксов.
И получил от Бекмурадова по шее. Не очень сильно, но сопля вылетела.
- Виталий Магометович никому ничего не должен, кроме Всевышнего. Ты можешь только просить у него, а не требовать. Понятно, Вася?
- Теперь понятно, - пробормотал экс-ниндзя, разминая шею в лечебных целях. - Вы хорошие педагоги, все очень толково объясняете.
Издевательство на этом не закончилось. Уже в коридоре конвой вывернул Василию руки - и к нему подвалил какой-то тип в белом халате, совсем не похожий на жителя пустынь или гор. Из шприцпистолета он закатал пленнику под кожу в разных местах десять кубиков какого-то радужного дерьма.
- Это, чтобы спалить все посторонние ингредиенты в твоем теле, интерфейсы, бодики и так далее, а когда апгрейд испарится - станешь ты таким же простым, как и все бараны, - пояснил белохалатник, а затем еще разжал Василию веки и прыснул в глаза жгучим спреем.
Василий и вздохнуть не успел, как оказался в персональном огненном аду; пламя металось по телу, члены были разложены по сковородкам. Интракорпоральный бодик успел пропищать: "Остановлено сорок… восемьдесят… сто процентов всех процессов… оперативная память обнулена… личностная матрица дезинтегрирована… меня уже нет, ку-ку… абажур, абракадабра, астролябия, ахинеяяя… ааа…ууу…хххххрррыыы…" и выдал напоследок "System Crashdown" в почерневшее виртуальное окно. Затем распались и лекторы. Воющего Василия затащили в какую-то кладовку и, бросив на пол, защелкнули замок. Наконец стало полегче, хотя дико хотелось пить. Он еще три часа кантовался в полной темноте, да и слышно было лишь то, как попискивает некий таймер. В голове крутилась только одна хилая мысль: "Меня швырнули в пасть зверю, чтобы проверить, как он щелкает зубами".
От более глубоких дум его всё время отвлекал вопрос, как ему попИсать, когда захочется попИсать, и не захотел ли он попИсать уже.
Через три часа в комнату втолкнули нового арестанта. На секунду мелькнул свет в одном из углов, а затем кто-то испуганно задышал. После минутной паузы Василий протянул руки и понял, что это фрау Зингер. Он не хотел спрашивать, что с ней произошло. Просто обнял ее и усадил рядом с собой, а она и не подумала отстраниться от него. Василий подумал, что фрау перевели к нему, чтобы проверить, не проснется ли его "полосатость" и "драконистость". Он машинально поворошил свои воспоминания. Вспомнились и гиацинтовые воды, и лиловое небо, и яростные фонтаны, но собственная ярость не вспомнилась. "Да уж, никудышный из меня дракон, куда там разодрать подругу. Виталий Магометович, наверное, разочарован." Не было ярости, не было и силы. Он не мог разбудить в себе зверя.
Василий взял руку фрау в свою и положил ее голову к себе на грудь. Его рука лежала на ее бедре. И ничего сексуального в этом не было. Просто слияние тепла, взаимный поиск убежища. Они изредка обменивались фразами вроде: "А как называется по-немецки вот это?" - "Der Wand." - "Прекрасно называется." - "А как это?" - "Der Fussboden". - "Тоже неплохо звучит, хотя по-русски лучше. Фуссбоден - это что-то чисто строительное, а вот "пол" - такое приятное словцо." "А кого ты больше любишь, Канта или Гегеля?" - "Больше люблю пирожные" - "И я тоже".
За дверью кто-то рыгнул. И Василий, и фрау Зингер поняли, что скоро предстоит расставание, что каждый в одиночку будет пережеван молохом всемирной войны. Женщина как будто решила не терять остаток времени. Она теснее прижалась к Василию, но он почувствовал, что дверь сейчас откроется. И в самом деле, не успел он досчитать до десяти, как в глаза ударил яркий свет.
- Успэл? Или нэ успэл? Успэл-нэ-успэл, - насмешливо пропел на какой-то горский мотив конвоир. У него был короткоствольник с убранным прикладом вроде "сучки". Не выбить - гад соблюдает верную дистанцию, не убежать - боезаряд с иголками догонит. На близком расстоянии они превратят неудачливого беглеца в ежика.
- Ты смотри, успей покакать раньше, прежде чем встретишься со мной на воле, - сказал Майков. - А то твой труп будет слишком сильно смердеть.
Конвоир засверкал глазками-изюминками, щелкнул затвором, но все же довел арестанта до лифта, а там присоединился еще один боевик. Ствол крупнокалиберного пистолета прижался к позвоночнику Василия. И опять никаких шансов. он знал, что произойдет в случае выстрела. Пуля- "ромашка" перерубит позвоночник и вышвырнет внутренности наружу через дыру размером с блюдце.
Они проехали три или четыре этажа - сколько именно, Василий не просёк, потому что его развернули лицом к голой стенке. А вышли на этаже, который Василий распознал как лабораторный - похоже, здесь в "РЭГ", располагался исследовательский блок. На одной из дверей было написано "Sonderlabor Bio3. Eintritt verboten.
Пленного ввели в большой зал, не слишком заставленный приборами, но с ячеистым потолком и парой голографических постеров на стене, изображающих глиняных воинов из сяньянской гробницы. Но было не до размышлений на тему. Василия притиснули к какой-то конструкции, смутно напоминающей королевский трон, из нее вышли металлические стержни, которые свернулись кольцами на его руках, голове, ногах, шее. Теперь пленник был готов для участия в любых самых смелых экспериментах в роли подопытного. Попытка оказать сопротивление выглядела бы нелепо и лишь вызвала бы улыбку у экспериментаторов. Когда сломленный Василий решил не противиться злу, ввиду технической невозможности применить насилие, появились люди в белых комбинезонах с эмблемами "РЭГ" и заняли свои места у пультов. Примерно половина из них выглядела чистопородными учеными, без каких-либо признаков джихадизма. Значит, коллаборационисты. Или обычные приспособленцы, коими собственно и были господа севропы, амраши и распы.
Сердце забилось, как крыса, пойманная змеей, когда конструкция, к которой он был приделан, плавно изменила форму, превратившись в стол. Потом Василий стал чем-то вроде стержня, который продернули через кольца мощного сканера. Один из лаборантов сразу позвонил куда-то, и появился Виталий Магометович собственной персоной. На нем не было написано" Мехмет Айдин", но по тому, как с ним общались и персонал, и боевики, стало ясно, что он важный джихадистский шишкарь. И еще, что он больше не собирается выпускать Василия Савельича из своих когтей.
- Здравствуйте, салям, - все-таки Василий обрадовался знатному визитеру. - Как-то неудобно мне тут лежать, тем более, что вы стоИте. Меня, кажется, с кем-то перепутали. Не прикажете ли этим чертовым экспериментаторам размокнуть захваты и продолжить опыты на морских свинках? Те ведь не возражают ни в устной, ни в письменной форме.
- Прикажем, дорогой. Как не приказать, потерпите еще немного. Мы ведь нашли то зернышко, из которого произрастают ваши необыкновенные способности. Слава Всевышнему и хорошей аппаратуре. Тут ведь, в "РЭГ", и Коль-Анбрехт работал, и сяньянские гробокопатели. Сейчас мы попробуем выковырять вашу ящерку. Не волнуйтесь, при полной анестезии. Нам не надо, чтобы вы или оно беспокоились.
Шприц-автомат нацелился на вену в локтевом сгибе и аккуратно вошел в кровеносный сосуд. Василий вроде бы и не заснул после этого. Он только немного отделился от своего тела и стал ему слегка чужим. Он чувствовал, как киберлапароскоп проникает в его тело, но только это отзывалось в его сознании не болью, а лишь ощущением чего-то непривычного. Инструмент поковырялся в районе крестца, потом двинулся выше и замер.
Лаборант что-то доложил Виталию Магометовичу, тот походил в раздумье и, в итоге, обратился непосредственно к Василию.
- Зернышко подвижно и, помимо того, всё время уменьшается в размерах. Это очень интересно, но крайне неприятно. Кончится тем, что оно встроится в какую-нибудь клетку и мы его потеряем. Даром только покромсаем вас. Так что остановимся.
- Спасибо, Виталий Магометович, - подобострастно сказал Василий, не зная, слышит ли его джихадистский кардинал.
А тот обнадеживающе продолжил:
- Будем считать, что эта искорка - ваша неотъемлемая часть.
Операционный стол, на котором лежал Василий, превратился в каталку. Она выехала из первого лабораторного зала и по какому-то узкому коридору проследовала в другой.
Этот выглядел еще более внушительно: металлические стены и своды, напряженно гудящие шкафы с аппаратурой, массивные распределительные щиты, толстые кабели электропитания и съема информации. А посередине - здоровенный агрегат кубический агрегат, немного напоминающий склеп - за счет мрачного цвета. На нем лежала изморозь, и вообще тут было прохладно. Каталку подвели прямо к люку "склепа".