- Скажешь тоже - я! Да нешто мне под силу такого бугая как морковку из земли выдернуть? Ты на себя-то посмотри - и на меня. Здоровый, как жеребец!
- Я ногу сломал, - почему-то напомнил Лясота.
- Нога не спина, - отмахнулась старушка. - Сам ты выбрался, олух. Срок просто тебе еще не вышел, вот мать сыра-земля тебя и отпустила. Ладно, ступай за мной.
- Я ногу сломал, - повторил Лясота.
- Ступай, говорю! - повысила голос старушка. - Иль тут оставайся, малахольный! Столько верст на своих двоих отмахать - ничего, а тут два шага на одной одолеть - непосильная ноша.
Лясота с тоской посмотрел вперед. Они со старушкой стояли на краю небольшого - сажени три в ширину - огородика, где одна к одной теснились грядки с какой-то зеленью. Что там росло, в темноте не разобрать. За грядками, чуть подалее, виднелась наполовину вросшая в землю изба. Рядом в кустах угадывались очертания сараюшки. Сбоку был небольшой навес для дров. Дверь в избушку была гостеприимно приоткрыта.
Идея опереться на бабку, как на костыль, была отброшена сразу - старушка каким-то образом оказалась уже возле двери, маня его за собой. Скакнув пару раз, Лясота оглянулся.
- Мои вещи…
- Ничего с твоим добром не станется. Не пропадет. - И старушка нырнула в дом.
Стиснув зубы, Лясота кое-как доковылял до порога.
- Давай-ка сюда, коли не боишься! - из недр избушки позвала старуха.
- После того как побывал в могиле, я уже ничего не боюсь, - попытался пошутить Лясота, перескакивая через порог.
Внутри дом оказался больше, чем снаружи; пришлось прыгать через сени, чем-то напомнившие ему такие же сени в доме у колдуна на чертовой мельнице. Добрался до внутренней двери, кое-как перевалился через порог.
В единственной комнате было жарко, словно в бане. Лясота мгновенно взмок. В массивной печи, занимавшей почти треть помещения, пылал огонь, служивший и единственным источником света. Лясота без сил привалился к стене, тихо сползая на скамейку.
- Сюда давай! - Старушка суетилась в противоположном углу, в тени от печки.
- У меня нога сломана, - в третий раз напомнил он.
- Сломана - не вырвана. Иди сюда да раздевайся.
- Ты, старая, что? Умом тронулась?
Хозяйка дома мигом оказалась рядом и больно тюкнула его в лоб.
- Чего мелешь? Да больно ты мне нужен, человек!
И одно это слово, сказанное небрежно и презрительно, объяснило Лясоте сразу все. Он с тоской обернулся на дверь! Сумеет ли?
- Испугался, Аника-воин, - рассердилась старушка. - А со змеем еще пришел ратиться!
- Со змеем? - переспросил он. - А с чего ты взяла?
- Да сюда испокон веку такие, как ты, ходят. Все ходят и ходят, ходят и ходят, делать им больше нечего… Раньше-то часто ходили, чуть ли не каждый год по богатырю, а вот теперь поменьше что-то стало. То ли богатыри повывелись, то ли дурни перевелись… И у всех одно на уме: как бы змея одолеть и богатства, что он хранит, себе забрать. Повидала я таких на своем веку! И-и, касатик, один другого чуднее! Кто силой змея брать решит, кто умом-хитростью, кто ловкостью, а кто колдовскими силами. Ты-то чем его воевать собрался?
- Ну… - Лясота замялся, догадываясь, что про пару многозарядных пистолетов говорить старушке не стоит, И не потому, что не был уверен, что она поймет его объяснения, а просто он вдруг сообразил, что действительно не знает ответа на этот вопрос. Свинцовые шарики-пули, по шести в каждом, предназначались для людей.
- Палки гну, - рассмеялась старушка. - Давай-ка покамест ногу твою поглядим.
И когда она успела его заболтать? Лясота обнаружил, что с него сняты сапоги, сюртук, пояс, штаны закатаны до колен, а распухшая нога лежит на лавке и корявые пальцы старушки мнут его щиколотку так и эдак.
- Мм-мм!
- Ась? - На него глянули прищуренные глазки, мерцавшие так ярко, что и свечек не надо было. - Неужто больно?
- Тебе бы так! - сквозь зубы процедил он.
- Не пугай! - его опять тюкнули в лоб. - Уважай старость-то. Помочь ведь хочу, дурья твоя башка!
Лясота кивнул, стиснув зубы. Старушка еще помяла его ногу и вдруг резко дернула.
- Ох! Ну ты и… - прохрипел ведьмак. - Тебе бы палачом, в Третье отделение!
- М-да… - Хозяйка дома как ни в чем не бывало, направилась к печи и завозилась в углу. - Измельчал нынче богатырь… Да не сломана у тебя была нога, вывихнул ты ее только. Эх, ну и везучий же ты, парень!
Лясота осторожно пошевелил ступней. Боль медленно отпускала. Скоро спадет и опухоль. Конечно, бегать и прыгать ему какое-то время не придется, но хотя бы завтра сможет нормально идти.
- Спасибо, бабушка, - промолвил он. Сел поудобнее. - Ты на меня не сердись. Я… долгая это история. Лучше мне скажи, а до Божьего луга далеко?
- Ась? - Старушка глянула через плечо, вывернув шею так, как и молодой девке не повернуться. - Все-таки решил со змеем сразиться?
- У меня нет другого выхода. Если я не смогу его…
Он осекся, задумавшись в первый раз, что и как будет делать. И выходило, что он ничего не знает, не понимает и, самое страшное, не может.
- Чего затуманился, ясный сокол? - Старушка встала перед ним. - Аль струсил?
- Я не знаю, как быть, - признался Лясота. - У меня нет сил. Научи, что делать. Там девушка…
- Вот оно чего! - Старушка подмигнула так озорно, что Лясота невольно покраснел. - Ты, значит, не просто так. Тебе, стало быть, есть за что сражаться. Ну, добро. А ну-ка… - Она протянула руку, пошевелила скрюченными пальцами в воздухе. Лясота ощутил дуновение ледяного ветра. Что-то неприятно защекотало в груди, камнем надавило на солнечное сплетение. - Чего вылупился? Скидывай одежу! Скидывай, чего стесняешься? Не перед девкой, поди! Иль хвост боишься показать?
- Чего? - возмутился Лясота. - Нет у меня хвоста. И не было никогда. Байки все это!
Раздосадованный - ведь многие обыватели действительно верили, что у ведьмаков есть хвосты! - он быстро разделся, представ перед старушкой в чем мать родила. Та на его наготу не обратила лишнего внимания, долго пристально смотрела ему в переносицу, потом перевела взгляд ниже, на ключицы. Провела ладонью над головой, словно пыталась пригладить взлохмаченные волосы, да не дотянулась. Под конец тюкнула сложенными в щепоть пальцами в солнечное сплетение. Укол оказался болезненным, а когда старушка потянула руку на себя - медленно, осторожно, - Лясота тихо застонал. Пальцы старушки тут же разжались.
- М-да, парень… Ишь ты, поди ж ты, сил у него нет!.. - Старушка встала перед ним, подбоченившись и склонив голову набок. - Мудреное дело. Ведьмаком ты был. Покамест не помер.
Лясота так и обмер.
- Помер? - переспросил он. - Когда?
В памяти мелькнула могила. Неужели?
- Давно это было. Годов, - она пожевала губами, - годов девять тому. Чего с тобой тогда сделалось, ты сам не помнишь, потому как перепугался сильно. А только с того часа ты словно мертвый ходишь. И есть лишь одно средство тебе помочь… если захочешь.
- Хочу! Я очень хочу опять стать прежним! Помоги мне, бабушка.
- Помощи просишь, - со странной интонацией протянула старушка. В ее голосе послышался намек, и Лясота бухнулся перед нею на колени.
- Прошу! Помоги, мудрая женщина, научи!
- То-то! - Хозяйка положила руку ему на голову, забрала волосы в горсть. - Ну, коли просишь, так тому и быть!
Отпустив волосы, старушка проковыляла к стоявшим вдоль стен ларям, стала откидывать крышку за крышкой, загремела заслонкой печи, сама проворно приволокла воды, вылила ее в большую кадку.
- Ты первый, кто так просил, - бормотала она между делом, ссыпая в воду муку ковшом из большого мешка. - Иные гордые были, уверенные, сильные. Даже, бывалоча, с коня сойти им недосуг - дорогу спросить, например… Даже этот, который до тебя приходил.
- Кто?
- Да такой же, как и ты, ведьмак. Аккурат десять годов тому назад и явился - чаю, за годик до того, как с тобой та, первая, смерть приключилась.
- Ведьмак? - Лясота напрягся. - Теодор? Его звали Теодор Звездичевский. Это был мой друг. Он пропал без вести… Где он? Что с ним?
- С ним? - Старушка насыпала муку, начала большим деревянным черпаком мешать тесто, время от времени добавляя туда то какие-то приправки, то молоко. - То же, что и со всеми. Погиб он.
Хотя и ждал чего-то подобного Лясота, все равно ощутил он пустоту в душе. Теодор был единственным человеком, который связывал его с родными местами.
- Ну, - отложив ковш, старушка пошевелила получившееся месиво рукой, засучив рукав старого платья, - кажись, готово. Полезай!
- Куда?
- Да прямиком сюда! Аль не видишь?
- В тесто?
- Куда ж еще-то?
Жизнь приучила Лясоту не спорить. В душе молясь, чтобы не было хуже, он осторожно забрался в кадку. Густое, как для пирогов, тесто облепило его, Поднимаясь почти вровень с краями. Он задержал дыхание, прислушиваясь к новым ощущениям. Старушка забормотала что-то себе под нос и, зачерпнув пригоршню, принялась обмазывать тестом его руки, плечи, шею, волосы. Он терпел, стиснув зубы и прислушиваясь к обрывкам ее бормотания.
- Кручу-верчу - распутать хочу… Макоши веретено. Что на нем - расплетено… Нить перекручёна - жизнь перепечёна… Нить судьбы двойная - доля иная…
Напоследок испачканная в тесте ладонь махнула по лицу, и он зажмурился, спасая глаза. Ощутил на губах вкус сырого теста. Сразу вспомнились облатки в храме и вкус причастия…
- Ну, коли травки не выдохлись, приступим. - Старушка метнулась куда-то ему за спину, загремела домашней утварью. - Давай забирайся!
Он осторожно - тесто покрывало с ног до головы, стесняя движения - обернулся, обтер ладонью глаза.