На следующий день, ближе к полудню, Летицию привели в допросную комнату. Войдя во внутрь, девушка невольно поежилась. В одной, правой от входа, части комнаты стояло два стола: за маленьким, в правом углу, располагался писец. Второй стол предназначался для судьи-алькада. Перед этим столом размещалась невысокая скамейка, на которую усаживали арестованных. В левом углу угрюмо потрескивал дровами, сложенный из грубого камня, камин.
А вот другая половина помещения была отведена под пыточную. Основное место занимала громоздкая дыба. На ней подозреваемых не только растягивали, но и пороли кнутом. Вдоль стены находилось еще несколько приспособлений, составлявших пыточный арсенал средневекового судопроизводства: специальное кресло с шипами, носившее устрашающее название "ведьмино кресло"; деревянная пирамида с конусом наверху, предназначенная для "пытки бдением", во время которой жертву сажали на конус анусом или влагалищем, а затем медленно опускали; "испанский сапог" для сдавливания голени. На верстаке, завершая, пугающую воображение, картину, лежали специальные железные тиски для сжимания пальцев. В спертом воздухе явственно ощущался запах грязи, пота и засохшей крови.
Когда Летиция осмотрелась, у нее от страха едва не подогнулись ноги. Писарь наблюдал за девушкой с ленивым любопытством. Наконец он сделал небрежный жест рукой, приказывая сесть на скамейку, перед судейским столом. Самого алькада не было. Летиция примостилась на скамейке и попыталась сосредоточиться, готовясь к худшему. Будучи клозом, она много чего перевидала за тысячелетия существования в разные телах, но не могла сейчас избавиться от страха. Ведь она чувствовала боль, как любой обычный человек, и боялась ее.
Однако другого выхода у Летиции, в настоящий момент, не оставалось. Она сознательно призналась в преступлении и спровоцировала собственный арест для того, чтобы снять подозрения с Каетано. Тут негромко заскрипела дверь, и появился алькад.
Судья оказался пузатым старичком, добродушным на вид. Летиция вспомнила, что видела его пару раз в трактире в компании с богатыми купцами. Алькад много пил и все время норовил ухватить Летицию за ягодицы, когда она прислуживала гостям за столом. Сейчас алькад строго хмурил брови, изображая важную персону, но Летиция, к удивлению и облегчению, не почувствовала со стороны судьи особой агрессии. Внимательно и даже придирчиво оглядев девушку с ног до головы, тот негромко причмокнул и приступил к допросу. Больше всего алькада интересовали обстоятельства отношений между Летицией и Диего Риверой, а также причины преступления.
Летиция рассказала заранее продуманную версию. Рыдая и заламывая руки, она заявила, что стала жертвой беспрестанных домогательств со стороны хозяина трактира. Она долго отказывала сластолюбцу, который, не успев схоронить жену, тут же полез под юбку молоденькой служанки. Но однажды, подкараулив Летицию в коровнике, Ривера набросился на слабую девушку и взял ее силой. После он стал постоянно насиловать ее, угрожая, что иначе лишит ее места.
- Мне некуда было идти, и некому жаловаться, - плача, рассказывала Летиция. Признаться деду Игнасио она боялась, ибо он был человеком очень строгих нравов. Кроме того, Игнасио дружил с Риверой, и ни за что бы не поверил, что тот способен на такой гнусный поступок. Он скорее бы решил, что Летиция сама соблазнила достопочтимого Диего Риверу, чем поверил словам внучки.
- Но это ведь не так? - хитро прищурившись, поинтересовался алькад. - Ты никого не соблазняла?
- Как можно? - возмутилась Летиция. - Я - честная и непорочная девушка. Я даже и думать не думала, что существуют такие любовные утехи, которыми меня принудил заниматься сеньор Ривера.
- Утехи, говоришь? - протянул алькад и провел кончиком языка по губам. - Утехи… Кстати, по поводу твоего дяди. Ты знаешь, что его вчера поймали на улице?
- Как?? - Летиция изобразила полное изумление. - Что вы такое говорите, сеньор алькад? Мой дядя умер и был похоронен два дня назад.
- В том-то и дело, что был… А нынче вылез из могилы, аки мертвец оживший. Что скажешь?
- Да что ж я скажу-то? - Летиция перекрестилась. - Клянусь Святой Девой Марией, я ничего не знаю. Вчера вечером я уже здесь в подвале сидела.
Судья задумался.
- Это верно… А ты раньше за Игнасио ничего не замечала? Ну, что-нибудь этакого…
- Да чего же за ним замечать? Обычный человек, как все. Правда…
- Ну-ну, - оживился алькад.
- Была у него одна странность. Иногда он очень крепко засыпал. Так, что разбудить было невозможно. И спал долго, по двое суток. Как мертвый спал, истинный крест.
- Как мертвый, говоришь? Интересно.
Алькад посмотрел на писца:
- Записал? Про мертвый сон?
Тот мотнул головой.
- Интересно… Впрочем, этим делом должна была заняться святая инквизиция. Да не успела. Твой дядя нынешней ночью снова умер. На глазах у монахов-францисканцев. Они его и захоронили обратно… Чудны дела твои, Господи. И хорошо, что он снова умер. А не то, пришлось бы тебе за дядю ответ держать перед инквизиторами.
Алькад многозначительно посмотрел мимо плеча Летиции на дыбу.
- Может, и впрямь, передать тебя в Святую палату? Пусть снимут с тебя допрос по всей строгости.
Летиция побледнела, сложив руки на груди, умоляюще посмотрела на судью:
- В чем же я перед Святой палатой провинилась? Никогда я против Господа нашего, Иисуса Христа, ничего дурного не замышляла. Клянусь, как на исповеди… В чем виновна, так в убийстве Диего Риверы, а больше ни в чем. Судите меня, сеньор алькад, по справедливости. Всецело доверяюсь вашей милости.
Алькад с напыщенным видом помолчал. В который раз пристально оглядел, словно ощупал, Летицию, задержав масленый взгляд на ее высокой груди.
- Так, говоришь, принуждал тебя Диего к прелюбодеянию неоднократно?
- Постоянно принуждал, истинный крест, - с готовностью подтвердила Летиция. - А в ту ночь, ну, когда я его… бил и душил меня. Вот, посмотрите, какие синяки.
Летиция показала пальцем на шею, потом расстегнула пуговки на сорочке и приоткрыла грудь почти до сосков.
- И лоб разбил - вы сами видите. И раньше бил. Принуждал всякие непотребные вещи вытворять… Стыдно признаться, ваша милость.
- Ну-ка, ну-ка, это важно. Я все должен знать, - заинтересовался алькад, плотоядно потирая руки. - Расскажи подробней, к чему он тебя принуждал.
Летиция побагровела до кончиков волос:
- Но мне неудобно о таком рассказывать. Это столь постыдные вещи…
- Для расследования не существует вещей, о которых можно умалчивать. Моя задача - выяснить все обстоятельства в их полноте. Иначе я не могу вынести справедливого решения. А будешь запираться - применю допрос с пристрастием.
Алькад бросил выразительный взгляд на дыбу и нахмурил брови.
- Но, сеньор алькад… - Летиция смущенно покосилась в сторону писца, увлеченно скрипящего гусиным пером по бумаге.
- Впрочем, я понимаю твою стыдливость… - судья сделал паузу и тоже посмотрел на писца. Тот оторвал взгляд от бумаги и вопросительно уставился на алькада. В наступившей тишине громко щелкнуло в камине горящее полено.
Алькад сделал повелительный жест рукой.
- Сходи-ка на обед, братец. Можешь не торопиться. А я пока побеседую по душам с заблудшей овечкой.
Дождавшись, когда писец покинул комнату, Алькад вылез из-за стола и подошел к Летиции. Несколько секунд внимательно рассматривал девушку, облизывая губы, затем, как бы невзначай, положил ей на обнаженное предплечье потную руку:
- Я могу поверить в то, что ты - добрая девушка, и применила насилие к своему хозяину, пытаясь защититься от унижения и побоев. Но ты должна быть откровенной и послушной передо мной… Жаль, что нет свидетелей, на которых ты могла бы сослаться в свою защиту… А что сын Риверы, Каетано? Может быть, он бы смог подтвердить твои слова?
- Каетано ничего не знает, - торопливо произнесла Летиция. - Это очень набожный юноша, который все свободное время уделял молитвам. А за несколько дней до того, как все произошло, он покинул дом, сказав, что решил посвятить себя служению Богу.
- Что это значит? - алькад приподнял брови.
- Отправился в монастырь.
- В какой именно?
- Я не знаю, ваша милость. Наверное, он сказал об этом отцу.
- Жаль, жаль, - пробормотал алькад, тяжело дыша и прижимаясь к боку Летиции гульфиком. Рука его, как бы между делом, уже забралась в разрез платья и тискала грудь девушки. - Мне придется доверять лишь твоим показаниям. А как удостовериться?.. Вот, вижу, что есть синяки… Говоришь, Ривера принуждал тебя к различным развратным утехам? Покажи, как это происходило. Мне необходимо занести все в протокол.
- Я готова показать, сеньор, если вы настаиваете, - хрипло прошептала Летиция, изображая слабое сопротивление. - Но угодно ли это Богу?
- Не беспокойся. Все процедуры, которые я исполняю, установлены королевским эдиктом с благословления церкви. Идем к дыбе…
- К дыбе? - испуганно спросила Летиция. - Но за что, ваша милость? Я и так во всем готова честно признаться.
- Не бойся, дурочка, - судья усмехнулся. - Я ж тебя пытать не собираюсь. Там удобнее…
Так Летиция уже на первом допросе убедилась в том, что за личиной благодушия и благости алькада скрывалась низменная и похотливая сущность развратного самца. Обстоятельства убийства Риверы судью в дальнейшем интересовали мало. Тем более что свидетелей произошедшего действительно не было, и все оставалось на усмотрение алькада. А вот что его привлекало, так это молодое тело Летиции, которым он хотел пользоваться как можно дольше. Почти каждый день алькад вызывал девушку на допрос, а та применяла все свои немалые женские чары и навыки, чтобы ублажить плоть похотливого старика.