Он был похож на тощего бродячего кота, и если его уши и морда не были разодраны в битвах с другими кузьками и васьками, то только лишь потому, что он знал, как себя вести в драках, как и почти всякий известный мне мужчина. Никто из знакомых мне работников Ярда никогда не рассказывал о специфике своей работы. Но я точно знал, что Гаффи два года исправно посещал дом 26 по Рю Арненгод в столице Франции и, насколько мне было известно, все еще работал на Интерпол.
Он сидел у стола напротив меня, курил свою привычную “Датч Шиммельпенник”, улыбался и вообще выглядел так, словно был готов поверить каждому моему слову и, в свою очередь, ожидал, что я поверю ему.
Я очень аккуратно рассказывал о причинах моего интереса к покойному Джозефу Боване. Я рассказал ему все о моем визите к О'Дауде, не упомянув лишь о характере работы, полученной мною от моего клиента, и о душевном ночном разговоре с Джулией. Также я не сказал о полевом бинокле и о двусторонней радиосвязи в лодке на озере. Возможно, О'Дауда приказал убить Бовану, а возможно, это был несчастный случай. Если это был все же не несчастный случай, тогда О'Дауда очень отзывчив, защищая либо меня, либо себя. В любом случае, этика и здравый смысл говорили мне, что не следует пускаться в размышления с таким человеком, как Гаффи, до тех пор, пока меня не возьмут за руку и не подведут к этому.
Когда я закончил, он вежливо сказал:
— Хороший конспект всей истории, дорогуша. Четкий, подтянутый и лишенный всех существенных деталей. Например, такой, как суть задания О'Дауды.
— Он хочет, чтобы я нашел ему кое-что. Чисто розыскная работа. Ты настаиваешь на моем сообщении всех подробностей?
— Не сейчас. А может быть, и вообще никогда. Как ты думаешь, почему Бована хотел убить тебя или О'Дауду?
— Понятия не имею. Расскажи мне о Боване.
— Охотно. Винтовка, из которой он стрелял, была найдена в разобранном виде в одном из багажных отсеков мотороллера. Он был студентом. Не Лондонского университета, а коммерческого колледжа. Перед этим он закончил курсы компьютерного управления. Но все это ничего не значит. Просто крыша для политической деятельности. Знаешь, сколько африканских политических групп действуют из Лондона в настоящий момент?
— Нет.
— Гораздо больше всех уже существующих организаций польских, русских и других, бежавших от европейских тюрем. На них натыкаешься на каждом шагу. Половина из них — такие же безобидные организации, как и общества “Кому за тридцать”. Из остальных одни — разведывательные организации ряда африканских государств, другие — организации политических изгнанников, которые хотят вернуться на родину, влекомые ветром перемен. Некоторыми из них управляют идеалисты, но большинство — авантюристы и пройдохи. Некоторые их действия могут вызвать смех, другие — слезы, а от некоторых кровь стынет в жилах. Вообще-то, все они — мелочь, но нам приходится держать их в поле зрения. Твой интерес к Джозефу Боване, естественно, разжег мое любопытство. Он был одним из кровезамораживателей — наемный убийца.
— И кто его нанимал?
— Я не знаю. Поэтому-то я и говорю с тобой, старина. — Он встал. — Мысля логически — а я не сомневаюсь, что ты пришел к этому еще до меня — если он хотел убить тебя, значит, кто-то очень не хочет, чтобы ты занимался поисками или чем-то еще для О'Дауды.
— О'Дауда говорит, что это была ошибка. Им нужен он.
— Может быть, может быть. И говоря между нами, старик, я бы не пролил слезу. Но это не для записи.
— Тогда что, — спросил я, — ты здесь делаешь?
Он был искренне удивлен.
— Как, просто беседую. Не видел тебя тысячу лет. Мне всегда приятно поговорить с тобой.
— Тебе, конечно, не пришло в голову, что, возможно, О'Дауда устроил Боване аварию с летальным исходом?
— Я уверен, что это он. — Он очаровательно и обезоруживающе улыбнулся.