Я понял это по движению ее тела и вздернутому подбородку, пока она обдумывала мой вопрос.
— У нас обеих не очень хорошие отношения с отчимом, но я уверена, что причина не в этом. Она действительно потеряла память и... Хорошо, я согласна. Я думаю, она не хочет вспоминать.
Я мог бы решительно продолжить движение в этом направлении, но мне это показалось неразумным, потому что я почувствовал, что если я это сделаю, мне, возможно, больше ничего не удастся узнать у нее, а мне было нужно еще много чего, если я собирался в итоге получить тысячефунтовую премию О'Дауды. Корыстно, но что поделаешь. Я работаю за деньги.
— Сколько раз О'Дауда был женат? — спросил я.
— Два. Со своей первой женой он расписался в одна тысяча девятьсот двадцать шестом году. У них был сын. Она умерла через десять лет.
— Сын — это тот, которого убили на глазах Миггза?
Она кивнула.
— Ему было девятнадцать. Он рано ушел в армию, скрыв свой настоящий возраст. Я думаю, он был единственным человеком, которого О'Дауда действительно любил.
Я не стал комментировать вслух, что она так же, как и я, называла его О'Дауда.
— А потом?
— В пятьдесят пятом он женился на моей маме. Она была вдовой. Зелии тогда было двенадцать, мне — четырнадцать.
Она посмотрела на меня, ожидая моего следующего вопроса. Я не задал его. Я сосредоточился на созерцании. Вот она сидит передо мной — ее волосы слегка растрепаны, цыганские глаза огромны и бездонны, а ее поза вызвала бы у Гойи страстное желание раздеть ее и нарисовать. Я понимал, что ей очень не хочется переходить к главному пункту ее визита.
Я спросил:
— А в социальном плане какую жизнь ведет Зелия? Я имею в виду: она дружелюбна, общительна? У нее хорошие отношения с мужчинами? Много друзей?
Она покачала головой.
— Она вся в себе. Она очень красива, но мужчины ее не интересуют.
— Тогда в чем проблема? — сказал я. — Что вы тогда здесь делаете?
Она нахмурилась.
— Я вас не понимаю.
— Нет, вы понимаете. Вы уже давно подаете мне сигналы. Может быть вы не хотите выразить это словами. Вы бы хотели, наверное, чтобы я сказал об этом. Хорошо, она потеряла машину. Возможно, у нее ее украли. Возможно, она продала ее. Да мало ли что могло случиться. Но ничто подобное не заставило бы ее скрывать это от О'Дауды... кроме одного. И это одно — что-то, связанное непосредственно с Зелией, что-то, что случилось лично с ней и что она не хочет никому рассказывать. Даже вам... хотя, мне думается, вы догадываетесь, что это могло быть. Правильно?
— Откуда вы можете это знать?
Я пожал плечами.
— По работе мне приходится уже довольно длительное время копаться в грязи. Я знаю расклад. Дочки миллионеров ни о чем не беспокоятся. Деньги могут поправить все. Кроме одного — их оскорбленного достоинства, позора, страданий и тому подобного. Так о чем вы хотите попросить меня?
Какое-то время она молчала, затем сказала:
— Я думаю, что я, возможно, ошибалась, оценивая вас. Я не знаю, откуда вы могли все это узнать, но вы все знаете. Да, я хочу, чтобы вы сделали одну вещь. Именно поэтому я здесь и пришла сюда таким странным способом. Я не хочу, чтобы он узнал. Ради Зелии, я просто хочу, чтобы вы сказали, что вы не можете взяться за эту работу. Я просто хочу, чтобы ее оставили в покое. Эта работа ничего для вас не значит. Вы найдете себе другую. Но я не хочу, чтобы Зелии причинили боль.
— И в частности вы не хотите, чтобы я выяснил, что произошло, и передал эту информацию О'Дауде.
— Конечно, не хочу. Это бы погубило Зелию.
Я зажег вторую сигарету.
— Вы даже готовы заплатить мне, чтобы я отказался от этой работы?
— Конечно. Ведь вас интересует именно это? Деньги.
— Покажите мне человека, которого они не интересуют. Но меня еще интересует логика.