* * *
- Так нельзя! Куда ты опять убегаешь? - взорвалась возмущением Даша. - Где Маша? Где Мир? Присядь на минуту…
Туман окончательно съел Город. Башню Киевиц накрыло шерстяным колпаком. Окна стали совершенно белы. А круглые щеки Даши, напротив, - вмиг сделались красными от возмущения.
- Не могу. Я спешу, - отрезала Катя. - Я должна успеть вернуться к Дедáм. Сегодня ко мне пришла мама. Приходила… Или до сих пор здесь, я не знаю. Я не могу пропустить вторую встречу. Боюсь не успеть…
- Но бриллианты важней, - зафиналила Чуб. - Да сядь ты! Сегодня наша девочка пыталась напасть на своего жениха. Точней, ее дух, потому что она умерла.
- Но это не значит, что она перестала убивать, - сказала Акнир. - Мертвый некромант намного хуже живого…
- И все-таки странно, - Катя не села, но остановилась, прислонилась к стене, - если она так плоха, почему Котарбинский рисовал ее суть такой ангельской? Что он желал этим сказать? Он видел мою маму, он верно видит сущность людей. У мамы были крылья… бабочки, - Катерина подошла, взяла со стола уже отданную Маше бабочку-брошь, закусила губу. - И почему Ирина - утопленница, если она не утопла? Вы говорите, что Водяница не знает ее. Выходит, она не утонула?
- Выходит, что нет, - неохотно признала Акнир.
- Но что тогда значит церковь над темной водой? - спросила Даша.
- Не знаю. - Ведьма смотрела на экран ноутбука, уже демонстрировавший сделанный Катей снимок. - В Киеве нет такой церкви. Похоже на полный тупик.
- Но мы видели сами: Ирина обернулась туманом, - сказала Даша. - Что, если она все же утонула? У этой церкви, - ткнула пальцем в картинку она. - Просто эта церковь не в Киеве. И, отлетев накануне Дедóв, ее душа сразу стала туманом… И еще не прошла круговорот и не стала водой. Не успела вернуться в царство воды? Ты, вообще, в курсе, - вопросила она Катю, - что вода - переход в мир мертвых?
- Так же, как зеркало, - добавила Акнир. - Как любая отражающая поверхность.
- Как зеркало? - Катя подошла к зеркалу в полный рост, приколола брошку на грудь, проверяя свою засомневавшуюся память.
Теперь не было никаких сомнений: в течение дня осколок бриллианта в брошке увеличился втрое. Но озвучить эту несомненную новость Катерина не успела.
- Я поняла! - громко взвизгнула Чуб. - Вода - мир мертвых! Ирина плавает не в воде, а в мире мертвых. Вот что нарисовал Котарбинский… Она мертва.
- Великая новость… - поджала губы Катя, обидевшись за не прозвучавшую новость свою.
- А в ее загробном мире стоит церковь… Значит, ее душа чиста. Потому из туманного озера ее и забирает на небо ангел!
- Душа некроманта-убийцы - чиста? - напомнила несоответствие Катя. - А как же "Дух Бездны"?
Чуб приняла любимую позу - руки в бока:
- А если она - вообще не убийца? Не некромант! А "Дух Бездны"…
* * *
- … "Дух Бездны" - не ее портрет, - сказал Вильгельм Котарбинский.
- А чей? - опешила Маша.
- Мужчины, который приходил вслед за ней. Я сразу увидел: его душа летит в бездну… Его тащит дева с лицом Горгоны. Она - его ад. Его страх. Его боль. Но это его боль. Его чувства… Это он видит ее так.
- Он считал свою дочь неким исчадием ада? А она не была такой? Она - не убивала его?
- Это он - убийца своей дочери. Ее губитель…
- Отец Ирины убил свою дочь? - не смогла уразуметь Ковалева. - А кто же тогда убил его? Ее жених? Он защищал свою невесту?.. Погодите, но слуги видели, как Ирина, живая, выбежала из дома уже после смерти отца!
- Не знаю, - сказал художник, - я лишь рисую то, что вижу. Ее душа пришла ко мне чистой. Но теперь ей не найти покоя. Она попала в беду.
- Попала… - повторила Маша за ним. - Или попалась?
* * *
- И кто же тогда некромант? Где он? - задала вопрос Катерина.
- Па… - громко выкрикнул слог детский голос.
Катя, Даша и Акнир повернули головы и одновременно бросились к коляске. Мальчик сидел, глядя на них круглыми глазами.
- Что ты сказал? - с сомненьем склонилась к нему Катерина, не слишком веря, что ребенок понимает ее.
- Па… - повторил он пружинисто. - Па…
- Па-па? - перевела Акнир.
- Па…па!.. - голос мальчика сорвался на крик.
- Он переживает за папу? Но кого он имеет в виду? - спросила Катя.
- Уж точно не Врубеля, - фыркнула Чуб. - Где вообще сейчас Мир? Да успокойся же, масик…
В ответ мальчик только заплакал еще отчаянней:
- Па-а-а-а-а-а-а-а-а…
- Он у художницы. Она рисует его портрет, - сказала Катя.
- Портрет? - схватилась за щеки Акнир. - Портрет - то же зеркало. Отражение. Если портрет хорош, проведя ритуал, ведьма может украсть с его помощью душу.
- Па-а-а-а-а-а-а… - заревел мальчик.
- На метлы! - завопили одновременно Чуб и Акнир.
* * *
Непроглядный туман скрыл от них Город и скрыл их от Города - никто не мог увидеть трех ведьм, летящих сквозь белую мглу. Мгла не была безмолвной; она шептала, туман хватал их за плечи влажными рыхлыми ладонями, чьи-то души желали удержать их, пытались что-то сказать, усыпая полет над Киевом обрывками фраз:
- Мое почтение…
- Дайте… прошу…
- Нет… не могу забыть…
- Я умоляю…
Лишь ведьмацкие метлы знали, куда они летели. Дашина верная подруга с двумя седлами на древке взяла в попутчицы Катю, уже секунду спустя потерявшую в небе над градом темные очки и свою левую туфлю. Акнир летела впереди.
- Стекло! - внезапно заорала дочь Киевицы.
Дображанская успела посмотреть вниз, увидеть стремительно проступающую из тумана стеклянную крышу над чердаком-мастерской Виктории Сюрской; стоило Катиному взгляду прикоснуться к ней - крыша со звоном рухнула вниз. Троица приземлилась на ощерившийся осколками пол.
- Чего она развалилась? - не въехала Чуб. И тут же забыла свой вопрос: - Мать моя женщина!.. Вот он! - Землепотрясная бросилась к стоящему на мольберте портрету Мирослава. - А здорово она его…
Набросок и в самом деле был необычайно хорош - вся сущность Мира: и глубина его глаз, и горделивая линия носа, и неумолимость рта, и лежащая на самом дне естества, вернувшая его из небытия огромность любви, сотворившая его, победившая саму смерть, - отразилась в этой работе… Отразилась!
"Портрет - то же зеркало. Если портрет хорош…"
Катя поняла, почему Вадим Вадимович назвал Викторию гением. И еще поняла…
- Поздно, - сказала Акнир. - Его больше нет, - ведьма указала на пристроившийся на белой стене плоский телевизор. Он был включен. - Она ждала нас… - Акнир взяла пульт, усилила звук.
На экране рядом с телеведущей сидела Виктория Сюрская.
- Черный бриллиант… - говорила художница, показывая висевший у нее на груди ирреальный камень. - Мое последнее приобретение…
- Такой огромный? - искренне поразилась ведущая.
- Ему нет цены! "Орлов", "Алмаз Шейха", "Тиффани" - меркнут в сравнении с ним. Когда я увидела его, поняла сразу, что это - моя любовь… Моя настоящая любовь. Я искала его всю свою жизнь… Как же долго я тебя искала, любимый! Мой самый, самый, самый красивый…
- Это Мир? - похолодела Катерина.
- Этот бриллиант - душа Мира? - ойкнула Чуб. - Мир у нее на шее?
- Вы верите, что камни имеют душу? - Взгляд Виктории был влажным и жарким от неподдельной страсти. Она смотрела с экрана прямо на них - она словно видела их.
- Возможно, - сказала ведущая.
- И я уверяю вас: нет на свете души прекрасней, чем та, что заключена в этот камень! Черные бриллианты почти никогда не бывают прозрачны, не бывают чисты. Но этот…
- Вот о чьей гибели предупреждал нас красный пар, - сказала Акнир.
- Значит, Маша все же думала прежде всего о Мире, - отметила Чуб.
- Но почему о нем не подумали мы?! - взвилась ведьма. - Ведь Мир - и есть душа. Возможно, единственная в мире душа, победившая смерть силой любви… Победившая тьму своей собственной души…
- Ой, как Машка разозлится… - протянула Землепотрясная.
- Машка? - свирепо сказала Катя. - Как разозлилась я!!! Виктория не поняла, с кем связалась.
От неожиданности Чуб закричала - массивный угловой диван рухнул на пол, перерезанный пополам Катиным взглядом. Зеленая драпировка слетела со стены, обращаясь на лету в лоскуты. На полках и антресолях одна за другой лопнули баночки с краской. Катя испытала немыслимое облегчение от того, что может наконец выпустить силу - выпустить в свет свой секрет. И дать силу гневу…
Она не почувствовала миг, когда гнев стал сильнее ее, - просто схватила метлу, закричав:
- Она в прямом эфире! Я знаю, где телеканал… Я разрежу ее на сотню кусков!..
Телевизор взорвался, не выдержав пристальности Катиного взгляда, разлетелся осколками. Катя рванула вверх.
- Нет!!! - подпрыгнув, Акнир закрыла Кате сзади глаза и, заорав от боли, отдернула руки. Ее ладони были в рваных порезах.
- Зачем ты?.. - отшатнувшись от нее, прошипела Дображанская.
Но безбрежный, свободный и неуправляемый гнев исчез - присмирел, потесненный чувством вины. Схватив кусок драпировки, Катя принялась бинтовать изуродованные руки ведьмы:
- Ты могла совсем остаться без рук!
- Вы не понимаете… Пока Мир у нее на шее, вы не можете ничего сделать с ней, - сказала Акнир. - Его жизнь связана с жизнью Виктории.
- Простите… может, мне кто вообще объяснит… что у Кати с глазами? - поинтересовалась Чуб, отступая на шаг от старшей из Киевиц.
- Ты что, знаешь Викторию? - потребовала ответа Дображанская.