Зажмурившись, он словно пытался проглотить какой‑то кислый комок. Лицо его было мокрым от пота и бледнее выбеленной временем кости. Накануне утром он, ожидая нас, взял в руки трость, приоделся и являл собой вид человека гордого, несмотря на пошатнувшееся здоровье, стойкого, способного противостоять неприятелю.
Однако в этот вечер времени подготовиться к нашему приходу у него не было, и он разговаривал с нами, сидя в каталке, где, по словам Джулиана, проводил теперь три четверти своего времени – настолько его мозг и тело были изнурены раком и борьбой с ним при помощи химиотерапии. Волосы его были не причесаны и торчали липкими клочками, а голос был слаб и тих, как шелест гравия.
– И все же это зацепка, – сказал он, по‑прежнему не открывая глаз и прижав ко рту подрагивающий кулак. – Возможно, именно там исчез и мистер Бекер, а?
– Возможно, – согласился я.
– Как скоро вы сможете отправиться?
– Отправиться? – не поняла Энджи.
Он открыл глаза.
– Отправиться в Тампу. К первому утреннему рейсу успеете?
– Но нам надо же заказать билеты на самолет, – сказал я.
Он осклабился.
– Заказывать не обязательно. Джулиан доставит вас рано утром к моему самолету.
– Вашему самолету, – уточнила Энджи.
– Чтобы вы отыскали мою дочь или мистера Бекера, либо мистера Прайса.
– Вы очень уж замахнулись.
– Вот и отлично. – Он кашлянул в кулак и опять на секунду прикрыл глаза. – Если она жива, мне надо, чтобы вы ее нашли. Если мертва, мне надо это знать. А если окажется, что за гибелью ее стоит мистер Прайс, вы мне окажете услугу?
– Какую? – спросил я.
– Не будете ли вы любезны его устранить?
– Нет.
– Но вам же случалось это делать.
– А больше не хочу, мистер Стоун, – сказал я ему в спину, так как он уже отвернулся к окну. – Больше не хочу, – повторил я. – Понятно?
Прикрыв глаза, он откинулся на спинку каталки и сделал нам знак уходить.
– Вы видите человека, который не столько плоть, сколько прах, – сказал Джулиан в мраморном вестибюле, подавая Энджи ее пальто.
Энджи потянулась к пальто, чтобы взять его из рук Джулиана, но он сделал ей знак встать к нему спиной. Она поморщилась, но повиновалась, и Джулиан плавным движением накинул пальто на ее плечи и спину.
– А вот я, – продолжал он, доставая из шкафа мою куртку, – вижу человека, который, как колосс, возвысился над другими, царил в промышленности и финансах, во всех сферах, куда только ему ни приходила охота ступить. Человека, каждый шаг которого ввергал в трепет и вызывал уважение. Глубочайшее уважение.
Он подержал мне куртку, и я скользнул в нее, ощутив свежий прохладный запах его одеколона. Определить, что это за одеколон, я не мог, но почему‑то подозревал, что, как бы он ни назывался, цена его мне не по карману.
– Давно вы у него работаете, Джулиан?
– Тридцать пять лет, мистер Кензи.
– А Недотепа? – спросила Энджи.
Джулиан еле заметно усмехнулся:
– Вы про мистера Клифтона спрашиваете?
– Да.
– Он здесь уже двадцать лет. Был лакеем и личным секретарем миссис Стоун. А сейчас помогает мне управляться со всем имуществом и занимается финансовыми делами мистера Стоуна, когда у самого мистера Стоуна нет на это сил.
– А мистер Бекер? – спросила Энджи.
– Вы это о чем, мисс?
– В тот вечер, когда он пропал, он направлялся к вам в дом.