– Понятно, – коротко кивнул Нордстен и взглянул на руку Святого. – Рану надо перевязать. Трусанефф этим займется. Прошу прощения.
Слова эти означали, что эпизод исчерпан. Нордстен закрыл за собой дверь библиотеки.
– Сюда, пожалуйста, мистер Викери, – произнес дворецкий, не покидая своего безопасного места на лестнице.
Саймон достал портсигар и задумчиво пересек холл. Через приоткрытую дверь он заметил лицо человека со шрамом, которого видел раньше под своим окном. Пантера сидела в углу, куда загнал ее Нордстен, и хлестала себя хвостом по бокам.
"Очень волнующее завершение такого приятного светского вечера, – подумал Святой. – Если это завершение". Он вдруг вспомнил, что Нордстен так и не вернул ему пистолет, а это было совсем нехорошо. Вспомнил он и то, что вечером ему должны были позвонить Аннет или Патриция, но никто ничего ему об этом не сказал. Но тут мог помещать Тил: насколько Саймон знал, детективу пока не было известно о его последнем приобретении недвижимости. Покупка не была тайной, и Тил по прошествии некоторого времени мог запросто дознаться про нее. Возможно, девушки и звонили, а Нордстен или кто-то из слуг просто не позвал его к телефону. Скорее всего, так оно и было, ибо ему разрешили написать письмо, которое, без сомнения, было перед отправкой прочитано. Саймон проникался все большим уважением к предусмотрительности Ивара Нордстена.
– Викери, – послышался голос. Святой остановился и увидел финансиста у подножия лестницы. – Если ваша рука может еще потерпеть, я хотел бы переговорить с вами.
– Конечно, – отозвался Саймон, прекрасно понимая, что о его руке Нордстен заботится меньше всего. Он спустился по лестнице и снова прошел через холл, а дворецкий остался на лестничной площадке.
Когда Святой вошел в библиотеку, Нордстен стоял у стола, а пантера сидела у его ног. Ковер был скатан, открывая люк. Нордстен держал пистолет Саймона, и тот понял, что проявил чрезвычайную неосторожность, но на лице изобразил только искреннее удивление.
– Вы мне сказали, что Шеба погналась за вами, когда вы были на лестнице, и что вы попытались укрыться здесь, – каким-то неестественным шепотом произнес Нордстен.
– Совершенно верно, – ответил Саймон.
– Тогда как же вы объясните вот это? – Нордстен бичом указал на пол, и Саймон увидел рядом с люком окурок той самой сигареты, которую он закурил, чтобы успокоить нервы. Когда раздался тот демонический вой, он машинально затоптал окурок.
– Я вас не понимаю, – прикинулся удивленным Святой.
Финансист глядел на него в упор.
– Никто из моих слуг не курит, а я сам курю только сигары.
– Я все равно не понимаю, о чем вы меня спрашиваете.
– Вас действительно зовут Викери?
– Конечно!
– Вы лжете, – абсолютно спокойно констатировал Нордстен.
Саймон не ответил, потому что отвечать было нечего. Но он ничего и не признал, продолжая глядеть на Нордстена с разинутым ртом, как реальный Тим Викери. Он продолжал блефовать автоматически, хотя уже понял, что его обман давно раскрыт. Сейчас это уже не имело значения.
Святого удивляло только абсолютное самообладание Нордстена. Он ожидал заметить хоть какие-то эмоции – беспокойство, страх, гнев или ярость, но ничего этого не было. Финансист был спокоен, как скала. Казалось, что перед ним возникло препятствие, какие то и дело попадаются в обычных делах, что он это препятствие предвидел и даже набросал предварительный план, как его преодолеть, а теперь просто продумывал детали этого плана, чтобы избежать ошибок. И Саймон Темплер, вспомнив полусумасшедшего человека в яме под полом, начал подозревать, что так оно и есть.
– Я не предполагал, что это произойдет так скоро, – вслух произнес Нордстен, но обращался он, видимо, только к себе самому.