- Этот некромант меня достал, - жаловался Ньялсага, почесывая за ушами развалившуюся на диване Лукерью. - Алина говорит, он еще и квартиру чью-то обчистил напоследок?
- Старые привычки, - Ява потянулся за журналом. - Как у того гоблина, которого мы прошлой зимой обнаружили.
- Тот, что круглосуточный киоск обворовал? Как же, помню…
Ньялсага пощелкал пультом телевизора.
- Кажется, Алина недовольна, что мы на огонек заглянули?
- Она недовольна, что ты ее дверь заклинанием отпираешь, - пояснил Ява, листая журнал. - Я бы на ее месте тоже взбеленился.
- А что тут такого? Я всегда так делаю. Дай-ка мне газету с программой…
Ява потянулся за газетой и замер с протянутой рукой.
- Чувствуешь запах? Что это?!
Ньялсага покосился в сторону кухни.
- Ну, что… Алина готовит ужин.
- Ужин?! Она же говорила, будет чай? Чай с вареньем?
- Значит, передумала, - Ньялсага поднялся с дивана и открыл балконную дверь. - Ну и вонь! Как в логове грифонов!
- Не знаю я, как логове грифонов воняет. В Лутаке их отродясь не было, они, я слышал, где-то севернее обитали.
- А я вот как-то раз…
- Чья была идея, заехать к Алине? Твоя! Вот ты и расхлебывай: иди и скажи, что мы торопимся и ничего есть не будем.
Ява вынул из кармана мобильный телефон.
- А я Бахраму позвоню, предупрежу, чтоб не вздумал приезжать.
Ужин… да я ее стряпню в рот не возьму! Хватит с меня и прошлого раза!
Ньялсага поднялся.
- Я скажу, что…
Послышались шаги, на пороге появилась Алина с подносом, уставленном тарелками.
- Алиночка! - льстивым голосом воскликнул Ньялсага, плюхаясь обратно на диван. - А мы-то тут гадаем: чем это так вкусно пахнет?
- Неземные запахи, - поддакнул Ява, поспешно пряча мобильник. - Прямо, как на том свете… в раю!
- Суп-пюре "Леонтин", - со сдержанной гордостью сообщила Алина. - Блюдо французских королей!
- Да что ты говоришь? - Ньялсага покосился на Яву. - Королей, значит… гм… вкусно, должно быть!
Ява опасливо посмотрел в тарелку.
- Что это такое? Очень похоже на…
- На суп-пюре, - быстро подсказал Ньялсага. - Французские короли только это и ели. Шедевр! Просто шедевр!
Раскладывая ложки, Алина скромно улыбнулась.
- Я всегда говорила: у каждого имеется свой талант, надо его только обнаружить. Я вот, например, люблю готовить.
- Да, да! - горячо согласился Ньялсага. - У тебя настоящий талант. Ни в одном трактире так не приготовят!
- Ни в одном, это точно, - вздохнул Ява. - Знаешь, Алина, а я бы просто чаю…
- После ужина! - непреклонно заявила она.
Ньялсага поболтал ложкой в буром густом месиве. Пробовать было страшно, отступать - невозможно: Алина, накрыв на стол, обратно на кухню не спешила - закрыла балконную дверь и теперь аккуратно расправляла шторы.
- Алиночка, а рецепт допускает перец? - заискивающе спросил он. - Или горчички?
- Крысиного яду, - еле слышно пробормотал Ява.
От верной смерти его спасло только то, что Алина снова увлеклась рассуждениями о высокой кухне и слов этих не расслышала.
- Горчички… - повторил Ньялсага погромче. - Можно?
Алина взглянула на него с укоризной.
- Собрался изысканное блюдо портить горчицей?
- А, вот как… значит, нельзя?
- И думать забудь! Старайся выработать в себе хороший вкус. Попробуй суп, я тебе точно говорю: ты такого еще никогда не ел!
- Такого я не ел, это правда, - покорно согласился Ньялсага, с тоской глядя в тарелку.
Алина, прихватив пустой поднос, направилась на кухню.
- Я еще и мясо готовлю, "Дофин" называется!
- Алиночка, да мы с Явой торопимся! Вспомнили только что: у нас срочное дело!
Она не ответила.
Оставшись в комнате одни, Ньялсага и Ява переглянулись.
- Ешь! - сквозь зубы приказал Ньялсага.
- Ты - первый. А может, Лукерье скормим?
- Отравить ее хочешь?
Завидев появившуюся на пороге Алину, они поспешно схватились за ложки.
- Изумительный суп! - фальшивым голосом воскликнул Ньялсага.
- Потрясающий! - подхватил Ява. - Действительно, шедевр… такой даже есть жалко!
- Где же Бахрам? - озабоченным тоном поинтересовалась она. - Суп-пюре перестоится!
- За твоим супом, Алиночка, он с другого конца света примчится! - заверил Ньялсага. - Где он еще такое отведает?
- Нигде! - заверил Ява.
Алина довольно улыбнулась.
- Сейчас подам мясо!
… После супа, настало испытание мясом "Дофин".
Ньялсага расхваливал блюдо с красноречием придворного менестреля. Восхвалениям мешала Лукерья, которая крутилась рядом и норовила сунуть морду в карман куртки, где лежала порция мяса, завернутая в салфетку.
- Отстань, Лукерья! - ворчал Ньялсага вполголоса. - Это не тебе!
- А к чаю будут пирожные, вчера пекла. "Поцелуй монарха" называется, - сообщила Алина, расставляя расписные фарфоровые чашки, которыми очень гордилась. - Будете?
- Не, я монарха целовать не согласен, - отказался Ньялсага, отпихивая собаку.
Ява потыкал вилкой в мясо, плавающее в чем-то зеленом.
- И почему мне Орден отравителей на ум приходит? - поинтересовался он, предусмотрительно дождавшись, когда хозяйка покинет комнату. - Какую карьеру Алина бы там сделала!
- Туда женщин не принимали, - напомнил Ньялсага, заворачивая в салфетку кусок мяса. - А зря: только они умеют качественно и с выдумкой отравлять жизнь!
- Нет уж, жизнь Алина пусть кому-нибудь другому отравляет, - решительно заявил Ява и, прихватив тарелку, направился к балкону.
- Не помнишь, что под окном? Клумба или тротуар?
Он щелкнул шпингалетом, вышел на балкон и поставил тарелку на перила. Вечер медленно переходил в ночь, запах моря усилился, и уже сияла над заливом первая звезда.
Ветер дальних странствий реял над городом, навевал мысли о неведомых странах, о далеких путешествиях, будоражил воображение, шептал о сказочном и, казалось, что вот-вот, окутанный сиреневыми сумерками, войдет в гавань сам "Летучий голландец" с истлевшими парусами на мачтах и мертвым экипажем на борту.
В такие моменты душа требовала чего-то особенного, каких-то исключительных, незаурядных поступков и Ява эти поступки совершил. Серебряной вилкой подцепил он кусок Алининого кушанья и швырнул вниз.
- Прощай, мясо "Дофин"!
Перегнувшись через перила, он проследил траекторию полета.
- Ява! - тревожно окликнул из комнаты Ньялсага.
- Все нормально. Жертв и разрушений нет… пока. Неси свою порцию!
- Ява!!!
Проводив взглядом последний кусок, исчезнувший в кустах, он довольно улыбнулся, повернулся, и нос к носу столкнулся с Алиной.
За ее плечом маячил Ньялсага, делая отчаянные знаки.
- Где мясо "Дофин"? - железным голосом осведомилась она.
- А я… знаешь ли… э… хотел поесть на балконе, закатом полюбоваться, поставил вот сюда тарелку и потом… нечаянно…
- Видишь, Алиночка, какое неуважение к твоему искусству, какая непочтительность к французской кухне, - заторопился Ньялсага, до глубины души поражая приятеля лицемерием. - А вот я честно все съел! До последней крошки!
Алина посмотрела на одного, на другого и рявкнула:
- Вон отсюда!
… Во дворе изгнанные из дома друзья остановились. Ньялсага посмотрел на плывущую в вечернем небе кривобокую луну, посвистел любимую песенку "Три почтенные старушки".
- Что, поймали тебя с поличным? Теперь Алине на глаза и не попадайся!
Он полез в карман, достал сверток с мясом.
- Отстань, Лукерья, это не для тебя! Сиди здесь и жди, я сейчас…
Он подошел к подвалу, посвистел. Никто не отозвался.
- А вот мясо "Дофин"! - громко объявил Ньялсага, разворачивая салфетку с Алининой стряпней. - Есть желающие попробовать?
Из темноты подвала потянулись разномастные собачонки. Это были городские дворняжки, пугливые и жалкие, как маленькое, побитое неприятелем войско. Они чуяли запах, но подходить близко опасались: умудренные жизнью в большом городе, собачонки хорошо знали цену людям, и цена эта была невысока.
Ньялсага положил угощение на землю и махнул рукой.
- Налетай, ребята! Только Алине не говорите, а то она меня проклянет.
Собачонки выждали, пока он отойдет подальше, а потом дружно налетели. Ява брезгливо посторонился, когда одна из них прошмыгнула рядом.
- А ты свою порцию выбросил, - попенял ему Ньялсага. - Лучше б народ покормил!
Ява поморщился:
- Еще чего. Я собак терпеть не могу.
- Вот это ты зря, - не согласился Ньялсага.
- Разносчики заразы, санитары помоек… и, кстати, Лукерья твоя линяет все время, так что скажи ей, чтоб она ко мне и близко не подходила!
- Я-то скажу, да только она меня не послушает…
Еще одна тень выскользнула из кустов и, крадучись, двинулась к пирующим дворняжкам: на запах мяса спешила тощая серая кошка.
Ньялсага торопливо посторонился.
- Все еще шарахаешься от них? - вздохнул Ява. - Хватит уже… здесь души погибших магов не вселяются в серых кошек. Тут и магов-то кроме тебя нет!
- Привычка… - пробормотал Ньялсага, опасливо наблюдая за кошкой.
А та, схватив кусок мяса, шмыгнула в темный подвал и только ее и видели.
Громко хлопнула дверь подъезда, две девушки, весело переговариваясь, прошли мимо, за ними тянулся шлейф тонкого аромата духов.
Ява проводил девушек взглядом и заторопился.
- Ладно, мне пора. Ты можешь тут хоть всю ночь торчать, а я домой поехал!
- Как же, домой ты поехал, - проворчал Ньялсага.