- А как можно… дальше?
- По–разному. Мы женщины, потому для нас правильнее выбирать вариант, требующий скорее ловкости, обращающий силу врага - в свою. Вот, например… Эйра, играем?
В ответ - тяжелый выдох и резкое движение меча. Снова мимо! Раз! Немайн уклонилась, бросила вперед руку с оружием - два! - но соперница на сей раз оказалась достаточно быстра, и клинок сиды с режущим ухо лязгом ушел к доскам палубы. Эйра развернулась - коса тяжело хлещет по плечам, острое жало, сбросив с себя чужую силу, рванулось к шее сестры - и замерло лишь тогда, когда Анастасия была готова кричать от ужаса. Три!
- Рассмотрела?
Кивок. На лице ни кровинки… Что, похоже на настоящий бой? Поняла, что им - обеим, лишь немного старшим - приходилось убивать, и не раз? Этого и тебе не избежать. Не сталью убьешь, так чернилами. Не чернилами, так словом. И - смотри. Все то же самое, только быстрей! Теперь острие отвернет, сбитое с пути рукой Немайн. Вот почему на боевые перчатки идет такая толстая кожа.
Сида вскинула оружие. Вновь - несостоявшаяся угроза, остановленная смерть. Четыре!
- Хорошо видно? Танцуем еще раз, сначала!
Теперь продолжение - ближний бой. Захват, лезвие, подведенное под высокую грудь… Анастасия вспомнила - сестра кормит, хоть и не рожала. Пять! И, если начать сначала, а под захват нырнуть - уже другой меч окажется у иного горла. Шесть! Кажется, они могут продолжать бесконечно - пока хватит сил и воздуха в легких.
Вот так же схватились Анна с Эйрой, когда пришло время решать - на кого оставить город, пока Немайн будет навещать в Кер–Мирддине родню и гулять аж на двух королевских свадьбах. Тогда вместо железа поединок шел на словах. И Эйре удалось провести атаку - правильную, но половинчатую. Уже теперь ей горько: только и удастся, что повидаться с мамой и сестрами да на свадьбах попировать. А потом - обратно в город, не стоит ему оставаться без принадлежащих к семье глаз. Немайн же еще погостит - ради политики и торговли, и тут к ней присоединится Анна. Поможет, а заодно и продолжит ненадолго прерванную учебу.
Над рекой Туи стоит немелодичный лязг. Вокруг лежит мир - почти первозданный, почти не преобразованный. Опасный, и потому - нужно учиться убивать, а не красиво играть со сталью. На палубе - пока учеба. Здесь - безопасно, здесь кусочек Кер–Сиди и кусочек Камбрии. Впрочем, Камбрия следит за поднимающимся вверх по течению кораблем - странным кораблем без парусов и весел. Глаза передают странное сооружение, как эстафетную палочку - один оторвался, другой захватил.
И не все взгляды - доброжелательны.
2
Добрый месяц Глэдис глушила горе хлопотами - и ничего, кроме хозяйства, видеть не видела. И все приговаривала, мол, хозяйство для семьи - главное. Но вот оглянулась - а семьи–то нет. Так, осколки, как от разбившейся чашки.
Шесть дочерей - а толку? У стойки торчит непонятная чужая рожа. Муж Гвен… А свадьбу и не вспомнить. Просуетилась. И в зале, будто, все чинно, но кресло у огня стоит пустое, а старая ветеранская компания словно усохла вполовину, да двадцать лет накинула. Сидят, перебрасывают слова про болячки. Взгляды в кружках ковыряются. Вот один, отведя глаза от "угольного", сообщит негромко, мол, Кадуаллон был голова. Тут с кружек схлебнут пену. И другой старый воин напомнит: старый Мейриг тоже был голова, хоть и ошибся разок. Тут делают по долгому глотку. И кто–нибудь напустит суровый вид, и скажет, что Дэффид был всем головам голова, хоть и не король. Старину вернул, и битву выиграл. И тут–то пьют до дна.
Потом берутся за молодежь. Первым поминают Кейра. Славный был парень, вежество имел, солидное общество почитал. А вот годовое колесо разок провернулось - и что? Это - Хозяин заезжего дома? Тогда кто за стойкой? Говорят, занят важными делами в Сенате. А по чести сказать - штаны протирает. Потому как все по–настоящему солидные люди собираются тут, у огонька. А никак не в деревянном строении с колоннами. Там - отребье. Гонцы. Которые послушают важничающего Кейра, послушают, да пошлют к старейшинам кланов. Чтоб те указали, соглашаться с очередной идейкой, или нет. А старейшины серьезный вопрос тоже не вдруг решат, с правильными людьми посоветуются. Вот как раз с теми, что греют немолодые кости у камина в "Голове Грифона".
Так что, подопри Кейр стену рядышком с ними - пользы было б больше. Конечно, здесь он был бы не "сиятельный принцепс", а мальчишка, до времени занявший место убитого тестя. Да власти, настоящей, у него прибавится.
А новенький за стойкой… Перво–наперво - гвентец. Гнется перед каждой серебрушкой, словно деревенский корчмарь. Купец заезжий ему важней правильного человека. Вот с ними он разговаривает. Разок–другой даже Сиан прислуживать посылал. Да, а она его в ответ. По–гречески, по–латински да по–ирландски. Ну и Неметониной дорожкой - полем, лесом, холмами да торфяником. А чего тот хотел? Кер–Мирддин не Кер–Вент. Порт! Тут дите и не такого нахватается. Так что подхватила девочка поднос, да отправилась честь оказывать тем, кого и отец обихаживал.
Может, только ради этой белой головки компания еще и собирается. Была б парнем, не посмотрели бы, что лет мало. Обронили бы по вескому слову - один в долине, иной в холмах, третий у моря. И был бы к исходу месяца у заезжего дома настоящий Хозяин. Ничего толком не умеющий, да. Но способный учиться.
А так есть два дурака: один в Сенате, один за стойкой. И кого из них меньше переучить встанет, неясно.
Вторая дочь, которой бы по старшинству мужа искать, рядом сидит. В огонь смотрит. Руку искалеченную баюкает. Словно ей не двадцать, а все сорок лет война накинула.
А Глэдис все суетится. Ну, горе у нее. Иные вовсе рассудка лишаются. Но сегодня - она идет к огню. Кланяется–здоровается, словно в былые времена. Будто и не случилось ничего, только седины в волосах прибавилось!
- Простите, люди добрые, что почет вам долго не оказывала, - говорит, - да и вы меня поймите - надо ж бабе вдовство свое оплакать. Горевать по мужу я не перестану, ясно, но вида больше не подам. На людях - отвыла.
Дождалась степенных кивков. Опустилась в кресло Немайн. Она мать, ей можно. Продолжила.
- Меня тут, почитай, не было. Потому хочу вашего слова - есть ли у моего дома теперь Хозяин?
- Нет, - отвечали ей.
Вздохнула. Но лицом посветлела.
- Не совсем, значит, слезы мне глаза занавесили. А вот скажите - если я на недельку–другую в Кер–Сиди отлучусь, королевство устоит?
Про хозяйство слова не сказала. Вспомнила - пока Хозяин заезжего дома дело делает, кланы любой убыток покроют.
- Так стоит же, - ей ответили, - а к Ушастой тебе съездить не можно, а нужно. Грех дочерей не проведать.
Сиан, что с подносом примчалась, сразу закричала:
- И я к Майни поеду! Возьми меня с собой.
- И меня.
Эйлет встала - и все годы, что ей война на плечи, как плед, набросила, вдруг на пол опали. Хватит. Набегалась! Вот посмотрит милому в глаза последний раз. И снова в бой, очертя голову. Правая рука цела, голова цела, клановая колесница ждет на ипподроме. Врагов - половина острова Придайн, пусть и меньшая теперь. А горе забудется, когда Майни на ее плечи сотую часть своих забот навесит.
- Возьму, - согласилась Глэдис, - а больше и некого. У Кейра этот, как его, регламент. Тулла без него не поедет. На хозяйстве останется Гвен.
- А за стойкой - невежа с востока… - буркнул один из старожилов. - Нет, Глэдис, зря вы с Дэффидом меньшую свою отделили. Земля землей, честь честью, но за стойкой рыжая сида смотрелась недурно. И с ушами весело выходило. И заведенный отцом порядок понимала.
- Верно, - откликнулся другой, и почесал лысину, - я вот с первого дня, как Немайнин к нам заявилась, понял - приживется. Да, именно как она Туллу от любви лечила… Потом, правда, когда дошло, кого вы в клан затащили, чуть штаны не испачкал. Но вот уже скучаю.
- Так навести ее на новом месте. От твоих земель до Кер–Сиди, наверное, ближе выйдет, чем досюда.
- Твоя правда, хозяйка. Вот именно так и поступлю!
Отсалютовал кружкой, принял ответный поклон. И, обождав, пока легкие, несмотря на возраст и горе, шаги затихнут, заметил:
- Глэдис дело сказала. Немайн - голова. Нельзя королевой зваться, стала хранительницей. Глядишь, и с заезжим домом матери чего насоветует.
Другой завсегдатай откликнется:
- А Глэдис сама - голова.
Третий возразит:
- Но две головы - лучше…
Вокруг - довольные кивки. Раз Глэдис сидит с ними у огня в кресле Немайн, значит, она и есть всему голова. Женщине нельзя зваться Хозяйкой заезжего дома, но дело не в названии, верно? А в том, кто по–доброму да по–умному поговорит с правильными людьми! Вот они - солидные, исполненные достоинства… А в те ворота, что повернуты к реке, уже вбегает - не человек, новость о двух ногах. Первым принести историю - не единственное счастье камбрийца, зато ценное: подворачивается не так уж часто. А больше всего оценят вести именно в "Голове". Даже если звучат они глупо…
- По реке мельница плывет! Против течения. Сама. Ей–богу, не вру…
Другая компания не поверила бы. Другая компания отправилась бы смотреть. Но здесь собрались люди мыслящие.
- Если против течения, - говорит один, - значит, снизу.
- Если снизу, - прибавляет другой, - значит, от Кер–Сиди.
- А раз от города Немайн, - завершает третий, - то удивляться нечему.