Я принес свои извинения. Единорог побрел к лагерю, несчастное мифическое животное с разбитым сердцем.
Но как же с моим заклинанием? Огонь уже погас. Осталось всего лишь несколько жалких угольков. А ведь я был так близок к успеху! Все выполнил, кроме самого последнего. Что же теперь делать?
Кто-то из спящих зашевелился, и раздалось сдавленное: "Проклятие!" Моя стычка с учениками, должно быть, разбудила некоторых моих товарищей. Сейчас кто-нибудь из них явится. Это облегчает мне выбор. Так как нет никакой возможности начать заклинание сначала, мне остается лишь поскорее его закончить. Я побросал оставшиеся ветки в догоревший костер и дул на угольки, пока языки пламени не начали лизать сухую древесину. Оставалось быстренько произнести нужные слова и надеяться на лучшее. Но пламя теперь было не голубым, как полагалось, а ярко-желтым. Ну, это мы поправим. Я потянулся к Катберту.
- Ну что еще? - насторожился меч. - Меня не обманешь! Я слышал угрозы.
- Уверяю тебя: мы здесь одни! Мне просто нужно отрезать еще одну прядь волос.
- Опять стрижка? - возмутился Катберт. - Это что, теперь будет моей постоянной обязанностью? Знаешь ли, подобные занятия могут испортить репутацию порядочному мечу. Я так и слышу, как другие волшебные мечи издеваются: "Ну что, Катберт, как дела? Все стрижешь?" Какой стыд!
Не обращая внимания на капризы Катберта, я отрезал еще одну прядь волос.
- Я ведь тоже люблю помечтать! - разглагольствовал он, пока я занимался делом. - Все эти путешествия! Это так утомительно, особенно если твой хозяин не дает тебе спокойно полежать в ножнах. Как бы мне хотелось обрести тихую пристань, вдали от этой мясорубки! Висеть себе на какой-нибудь теплой стенке, наполовину вынутым из ножен, так, чтобы я мог наблюдать, как другие суетятся вокруг. Но нет! Я вынужден вести бродячую жизнь и следовать за своим хозяином, участвовать в кровопролитных…
Не дожидаясь, пока Катберт договорит, я засунул его обратно в ножны. Надо было сосредоточиться. Я в последний раз заглянул к книгу:
"Самое важное - последний шаг. Возьмите свой только что срезанный локон, бросьте его в огонь и скажите слова, указанные ниже. Произнося их, вызовите у себя в памяти образ возлюбленной, которой вы хотите внушить ответное чувство. Дым от вашего костра долетит до нее, где бы она ни была. Мы еще раз подчеркиваем: сосредоточьтесь на ее образе, потому что действенность заклинания зависит и от ваших мыслей".
Я бросил прядь волос в огонь, и пламя опять стало голубым.
- Нори, - прошептал я и начал произносить заклинание.
- Проклятие! - послышалось со стороны лагеря.
- Пусти меня! - кричал Снаркс. - А не то на завтрак у нас будет жаркое из Домового!
- По моему глупому разумению, - заметил Льстивый, - этот малыш совершенно прав.
Потом все загалдели разом. Я снова обернулся к костру, но пламя уже погасло. Теперь оставалось надеяться, что мое заклинание сработало раньше, чем меня прервали. Голоса из лагеря становились все громче и громче. Кажется, кричали и мои спутники, и Семь Других Гномов. Надо было срочно пойти туда и утихомирить их.
- Ну! - сказал я, подойдя к лагерю.
- Вунтвор! - заорали они все разом и вдруг все разом замолчали. Это было более чем странно. Может, они наконец признали меня главным? Но почему они на меня так странно смотрят?
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
"Есть много определений любви. У изголодавшегося человека, жадно вгрызающегося в ножку жареного цыпленка, одно мнение на этот счет, а у цыпленка - совсем другое".
Из "Наставлений Эбенезума", том LVIII
- Вунти! Наконец-то мы будем вместе! - воскликнула Эли и бросилась ко мне с такой радостью, как будто мы бог знает сколько времени не виделись.
- Нет, не будете! - величественно изрек единорог. - Я первым его увидел! - И мифическое животное тоже припустило ко мне галопом.
Я разинул рот от удивления. Что здесь происходит? Вперед выступил Гакс, волоча за собой Бракса.
- Давай! - приказал он своему подручному. Бракс подмигнул мне и забил в барабан. Гакс изо всей мочи заорал:
- Гакс Унфуфаду от всего сердца…
- Желает выразить восхищенье.
- Клянется тебе в любви до гроба.
- Хотел бы узнать тебя получше!
- Ах так! - не утерпел дракон. - Слушай же, Вунтвор!
Вот самый славный юноша на свете.
О, как мне повезло такого встретить!
И пусть он неуклюж и робок,
Пусть он застенчив и неловок,
Но юности очарованье;
Влечет меня к нему и манит!
Они вели себя все более и более странно. Гакс и Дракон опять нарушили мой запрет петь и декламировать. Я было хотел сказать свое решительное "да уж!", но не успел, потому что у меня на шее повисла Эли. В буквальном смысле! Я свалился на траву и тут же попал под настоящий град поцелуев.
- Э-э… - слабо протестовал я. - Э-э… - Промежутки между поцелуями оказались так коротки, что я не успевал выговорить полностью ее имя. Времени хватало только на один слог. - Э-э…
- Да, да, Эли! Мое имя в твоих устах звучит, как музыка, - мурлыкала она.
- Эли! - Мне все-таки удалось это произнести и даже добавить "пожалуйста", пока она опять не взялась за свое. Я сопротивлялся, но у нее оказалась железная хватка. - Пожалуйста, дай мне вздохнуть!
Она оторвалась от моих губ и виновато пробормотала:
- О, прости мою чрезмерную пылкость, милый Вунтвор. Я так по тебе соскучилась!
Соскучилась? Но ведь я не отлучался дальше края поляны! С ума они все сошли.
- Отойди от этого невинного юноши, о непристойная женщина! - потребовал великолепный густой голос. - Ты не достойна целовать его башмаки!
- Что-о? - Эли встала и сверкнула глазами на единорога.
- Именно так, - вздохнул единорог и мечтательно добавил: - И что это за башмаки! Я уже не говорю о его ногах, руках, плечах, плохо подстриженных волосах и… - Животное обессилело от нежности. - И о его коленях! - Единорог застонал, и в его стоне звучали одновременно отчаяние и страсть. - Даже говорить не могу об этом! Сама мысль доводит меня до сумасшествия!
Но Эли как раз могла и хотела поговорить:
- Не достойна целовать башмаки? Да знаешь ли ты, что я - одна из самых популярных актрис Вушты?
- Именно поэтому, - сухо ответил единорог.
- Ха! - усмехнулась Эли. - Ну-ка взгляни на мои волосы. - Она взяла в руки свои белокурые косы. - На мои губы. - Она дотронулась до названной части тела. - Вот что нужно Вунтвору, а вовсе не раскормленная лошадка с уродливым наростом на носу!
- Раскормленная лошадка! - возопил единорог, роя копытом землю. - Уродливый нарост! - Пожалуй, я бы обиделся, если бы эти оскорбления не исходили от жалкой актерки!
- Да как ты смеешь! - возмутилась Эли. - Ты - толстый, глупый… - Она едва не набросилась на мифическое животное с кулаками.
Эти двое были целиком поглощены своими препирательствами. Обо мне они забыли. Я оставил их и пошел к остальным.
- Проклятие! - приветствовал меня Хендрик. - А может, и не проклятие, раз ты здесь! - К моему ужасу, рыцарь улыбался!
- Старина Вунтвор! - Снаркс сердечно пожал мне руку. - Должен тебе сказать, что ты самый симпатичный из всех неуклюжих, прыщавых и сутулых учеников волшебников, каких я когда-либо знал!
- Вунти! - уже звала Эли. - Не оставляй меня, любимый! Я не могу жить без тебя!
- Что вы все знаете о любви! - презрительно воскликнул единорог.
Не может быть! Внутри у меня все похолодело, как будто я проглотил снежок. Все они говорят о любви… Нет-нет! Страшно даже подумать! Неужели я опять ошибся в заклинании?
- Вунтвор! Теперь мы должны быть все время вместе. Не хочу выпускать тебя из своих объятий. - Эли снова бросилась ко мне.
- Ты не сможешь отрицать: твои колени и моя голова созданы друг для друга! - вскричал единорог и тоже кинулся ко мне.
- Да уж! - сказал я и обратился к более умеренным. - Ребята, не могли бы вы немного попридержать этих двоих? Мне нужно подумать.
- Проклятие! - улыбнулся Хендрик. - Для тебя - все, что угодно!
- Разумеется! - подхватил Снаркс и доверительно шепнул рыцарю: - Знаешь, мне и самому так хочется ущипнуть его за прыщавую щечку!
Итак, за меня Хендрик, Снаркс, Гакс с Браксом, и Хьюберт. Это хорошо. Эти пятеро защитят меня от любвеобильных Барышни и единорога. Я не сомневался, что все происходящее - результат заклинания. Но что же я упустил? Ведь я все делал в точности так, как написано в "Курсе", разве волшебных слов не успел произнести до того, как волосы мои сгорели. И позже я добавил еще прядь. Но ведь, заканчивая заклинание, я думал о Нори! По крайней мере, в течение одной секунды. Потом случилась эта стычка с гномами и внимание мое несколько рассеялось. Неужели? Снежок у меня внутри вырос в сугроб. Ведь я обернулся тогда, посреди заклинания, и окинул взглядом лагерь. Неужели волшебство распространилось на всех? Семь Других Гномов улыбались мне.
- В конце концов, Вунтвор не так уж плох, получше многих! - заметил Заносчивый.
- Вообще-то да! - согласился Грубый. - Он крутой!
- А меня что же вы не спросите? - обиделся Раздражительный. - Вунтвор, всегда к твоим услугам!