Все остальные, кого застигла ссора в общей трапезной - а было таких без малого полтора десятка, и женщины тоже, - испуганно к стенам прижались, потому как на входе оказались два здоровенных сольвеннских ратника и, спиной к спине встав, не пропускали никого ни внутрь, ни наружу. Зорко, как и всякий венн на его месте, в недоумении взирал на такое непотребство: в общей трапезной, супротив человека, с которым только сейчас хлеб преломил, да еще в виду стола - божьей длани, и смертоубийство! Но в драку Зорко не полез: разъясни таким поди, что можно, чего нельзя!
Невдомек ему было пока, что сегванские воины после смерти в пиршественном чертоге сидят, да там же, откушав и медов испив, давай друг с другом рубиться, а после снова пируют. А сольвеннские стражники почти сплошь наемники, огонь и воду прошли по всем странам от Аррантиады и Саккарема до Нарлака, так что им потасовка в погосте не внове была.
Сольвеннов, однако, было раза в два побольше, и они быстро потеснили сегванов к стене, противоположной входу, где под лестницей, ведущей в светелку, сложены были мешки да бочонки. Кунс Хальфдир, несмотря на лета, бился ловко, точно юноша, и чуть не один держал целый строй сольвеннов на расстоянии вытянутого своего длинного меча. Но попался под ногу кунсу малый бочонок, по случаю на пол скатившийся. Не удержался сегван и припал на колено неловко. И тут же оказался рядом сам боярин Прастен да и поднял уже меч для верного удара, чтобы если не сразу зарубить, то всяко жестоко изранить кунса, и уже начал клинок опускаться неодолимо. Но тут ударился о такую же крепкую сталь и прошел вниз, мимо неловко подвернувшейся ноги сегванского вождя, воткнувшись в пол и вырубив из него кусочки дерева.
Сольвенн вскинул голову в ярости и встретился взглядом с парнем лет двадцати пяти, не шибко рослым, крепким, но всяко не воином. Безусый, безбородый, зато с длинными русыми волосами, под ремень убранными, да со всякими вышивками да клочками шерсти, к одежде пришитыми, был тот парень явно венном из самой что ни есть глухомани. Именно о его клинок и ударился меч боярина.
- Ты что же, волчонок, делаешь! - захрипел старшина галирадский. - За этих тюленей против своих пошел?! - Сольвенн отмахнулся от сегванского меча, целившего ему в плечо.
- Не след в погосте убивать. Шли бы на двор, да там… коль уж неймется, - негромко отвечал парень, отскакивая к обороняющимся сегванам и отражая удар одного из сольвеннских воинов.
Тем временем Хальфдир успел вскочить на ноги и снова отодвинул ряд наседавших сольвеннов к середине комнаты.
- Беги отсюда, дурачок, пока не убили, - бросил он, не оборачиваясь, Зорко. - Иттрун! Помоги ему! - крикнул кунс вдруг.
Зорко не успел ничего сообразить, с трудом отводя очередной удар смертельной стали, как позади него в стене внезапно, без скрипа, отворилась небольшая дверь, откуда просунулась тонкая, но сильная девичья рука. Пальцы цепко обхватили свободное левое запястье Зорко и дернули его к себе. Опешивший венн на мгновение растерялся, и тут же один из сегванов, оказавшийся рядом, пихнул парня в эту самую дверь, да так ловко, что тот прямо повалился в проем, да мимоходом ударился обо что-то пребольно лбом, так что искры посыпались. Дверь мигом захлопнулась, и он очутился в полной темноте.
Глава 3
Внутренняя сторона степного ветра
- Зачем драться полез? - услышал он над ухом тихий, но внятный шепот.
Был бы это мужчина, Зорко бы еще, может статься, и не ответил бы, а ринул обидчика оземь да обратно в чертог выбрался. Женщине венн сопротивляться не стал, хоть и была она из сегванов: это по выговору сразу понятно стало.
- Нельзя человека убить, коли хлеб с ним ел, - мрачно ответил Зорко. - Да ты отпусти меня. Не убегу.
Из покинутой им трапезной ясно слышались выкрик и лязг мечей. Сегваны сдаваться не собирались, но ведь чем-то бой должен был кончиться! Либо сольвенны одолеют, либо сегваны к дверям прорубятся. Кто ж остановит, когда воины уже не на живот, а на смерть сошлись?
- Идем, - не допуская возражений, сказала девица. - Я тебя на задний двор выведу.
Зорко подчинился, сожалея о глупой ярости сольвеннского боярина и злоязычности кунса, но нимало не раскаиваясь в том, что вмешался в спор. Девица провела его каким-то темным коридором, ни разу по дороге не запнувшись, и они вышли наружу через низкую дверь в задней стене погоста.
На заднем дворе было на удивление тихо и пусто. Должно быть, все, кто испугался, попрятались по домам, остальные же помчались ко входу в погост - поглазеть, чем дело кончится.
Иттрун оказалась девицей одного с Зорко роста и таких же, наверно, лет. Одета была как все женщины у сегванов - в длинное платье повседневное, из двух холстин сшитое, да в передник. Украшений богатых Зорко не приметил, чему, правда, не удивился - не праздник ведь: так, медные обручи да срибулы и обереги на поясе тканом. Волосы у девушки были темно-рыжие, свитые в одну толстую косу, глаза серые, а лицом она была чиста, но не красива. Губы сухие, тонкие, прямые. Нос прямой, большеватый, как у всех, почитай, сегванов. А сама худа, будто голодный год случился.
- За то, что кунса выручил, он тебя отблагодарит, коли встретит когда, - продолжила Иттрун, уводя Зорко дальше, в проход меж избами, ведущий вверх по склону холма. - Хотя он и сам бы отбился, без тебя, - добавила она.
- Пусть так, - не стал спорить Зорко. Может, и отбился бы сегван, а может, и нет: лишним веннский меч не стал, это уж точно. - Только я с тобой дальше не пойду. У меня в трапезной короб остался, да и в печище мне не нужно. - И венн остановился.
Иттрун в ответ посмотрела на парня как на рехнувшегося.
- Тебя, венн, кит хвостом ударил? - спросила она серьезно.
О ките Зорко представление имел самое смутное, так что не обиделся.
- Я тебе не глуздырь какой, чтобы меня за руку водить, - ответил он. - За заботу благодарствую, девица, - и венн поклонился в пояс, - а дальше я уж сам как-нибудь.
Он было повернулся, чтобы идти обратно к погосту, но Иттрун снова бесцеремонно схватила его за запястье.
- Постой, - молвила она мягче. - Ты и впрямь ничего не знаешь?
- Да что такое я знать должен? - не выдержал Зорко. - Или вам здесь диво, что нельзя в трапезной меч обнажать?
- Выходит, не знаешь, - кивнула Иттрун, сама с собой соглашаясь, должно быть. - Пошли со мной, если живым остаться хочешь. По дороге расскажу.
Зорко пожал плечами: ладно, на короб его небось никто не позарится. Да и девица эта вряд ли ему какое зло причинит: меч, в случае чего, при нем остался.
- Пошли, - буркнул он. - Далече?
- Пока нет, - ответила Иттрун, отпустив наконец, его руку. - До конца улицы. Туда, где склон начинается.
Зорко оглянулся: со стороны погоста по-прежнему доносились крики и едва слышный за толстыми бревенчатыми стенами звон оружия. В печище же было безлюдно, словно все разом собрались и ушли куда-то в одночасье. Даже собаки не лаяли. Об этом Зорко не преминул тут же спросить.
- Жить еще не всем надоело, - отвечала Иттрун, зло усмехнувшись уголками рта. - Пошли скорее.
Зорко понял, что коса нашла на камень: ничего он у сегванки не вызнает, пока не придут они в какое-то непонятное место.
Наконец дома кончились, пошли огороды. Невдалеке возвышался тын. Улица, обращаясь на огородах в неширокую дорожку, вела к калитке. За оградой медленно шел вверх пологий очищенный от деревьев склон, а далее вставал стройный сосновый бор, покрывший всю гору вместе с вершиной.
Иттрун провела его к калитке, отодвинула засов и вывела наружу.
- А калитку кто запрет? - опять остановился Зорко. - И куда это ты меня ведешь? В лес мне вовсе не надобно, да и короб мой на погосте остался.
Женщину, даже девицу чужого народа, по веннской Правде уважать полагалось, но вот повиноваться ей вовсе не следовало. Право приказать - имели только матери.
- Короб, говоришь? - спросила сама себя девица. - Не пропадет твой короб. Сегваны не воры. Сегваны - воины.
Серые глаза Иттрун блеснули, как стальной меч.
"А венны, надо думать, не воины", - возразил про себя Зорко.
- Здесь говори, - заупрямился он. - Иначе сейчас обратно поверну.
- Странный вы народ, венны, - покачала головой Иттрун. - Сегван меня бы и слушать не стал да за косу обратно оттащил, не знай он, кто я такая. А нарлакский мужчина порадовался бы только, что девица с ним наедине сама в лес идет. Да после бы жалел, - опять усмехнулась она недобро. - До опушки хоть не боишься со мной дойти?
- Не боюсь, - пожал плечами Зорко. - И за косу свою можешь не тревожиться. Не смекаю только, зачем в лес уходить, чтобы два слова сказать. Этак каждый раз не набегаешься.
- Каждому слову свое место, - не спустила Иттрун. - За иными меня пять зим в лес зазывали. Ты только не вздумай…
- Не вздумаю, - мрачно буркнул венн.
Сегванка, видать, сообразила, что сказала лишнее, но прощения просить гордилась, а как вернуться к хоть кое-как наладившемуся разговору, не знала.
- Ты откуда так складно по-сольвеннски говорить выучилась? - прервал молчание Зорко через двадцать шагов.
- Кунса Хальфдира благодарить надо, - отозвалась Иттрун. - Он много странствует.
- А кем он тебе приходится? - поинтересовался Зорко.
- Отец, - коротко пояснила сегванка.
"Хорош отец, - подумал венн. - Дочку по всем дорогам таскать, будто она мужчина. Так про очаг домашний женщина забудет. Последнее дело. А и видно: каков отец, такова и дочь".
Меж тем они вошли под сосновую сень. Печище лежало теперь внизу, освещенное ярким полуденным солнцем, и оттого казавшееся и вовсе опустевшим: ни дымка, ни звука.