Глава девятая
Запорожцы осмотрели одежду, амуницию, наполнили фляги водой, оседлали отдохнувших коней и неторопливо двинулись следом за басурманами, ориентируясь по следам, оставленным чамбулом, и поглядывая на парящего высоко в небе беркута. И хоть в спины еще веяло речной прохладой, степь сразу же дохнула казакам в лицо обжигающим, колючим зноем. А орел, никуда не сворачивая, летел на север, пока не превратился в едва различимую точку у самого среза неба и там завис, поджидая медлительных всадников.
- Куда же их нечистый ведет? - удивился Лис. - Прут и прут, как голые в баню.
- Кажется, я догадываюсь… - задумчиво сказал Байбуз.
- Так говори, чего за хвост тянешь?
- Мы сигнальный огонь зажечь успели, значит - людей предупредили. Верно? Верно. Вот и хотят голомозые забраться как можно дальше… Чтоб и ясырь взять, и воинов не потерять. Туда, где их никто не ждет.
- Весьма, - с уважением взглянул на парня Лис. - Быть тебе, Остап, кошевым… Как считаешь, Пайда?
Гепард, услышав свое имя, повернул голову, но промолчал. Наверно, тоже так думал.
- Правильно, - продолжил шутку Лис. - Остап станет кошевым, а тебя, Пайда, есаулом сделает.
- А тебя, - делая вид, что обиделся, ответил Байбуз, - велю из Сечи палками гнать, чтоб не болтал много.
Товарищи весело захохотали над немудреной шуткой.
А чего печалиться? Сегодня живы казаки, вот и ладно, вот и славно. Глядишь, и дальше вывезет кривая… Погибшим же - вечная память и слава…
- Треклятые басурмане, - ругнулся Остап чуть погодя. - Сколько годов бьем их, где только не поймаем, а они все прут и прут на наши земли. Соберутся в кучу и вновь лезут.
- А ты хотел, чтоб лис перестал в курятник хаживать? - зло сказал Лис, в сердцах не заметив, как комично это слышать именно от него. - Шалишь, брат! Пока разбойнику псы голову не оторвут, ничего не поможет… Хоть хвост отрежь…
- Значит, надо оторвать, - сплюнул Байбуз. - Может, для того архистратиг и передал Тимофею стяг, чтобы запорожцы смогли исполнить предназначение?
- Это вряд ли, - не согласился с ним Семен. - Безусловно - Войско Низовое Запорожское самое что ни на есть православное воинство, но… - пожилой казак немного помолчал, задумчиво теребя ус. - Вспомните, что завещал людям Господь? Любовь и всепрощение! Вот я и не уверен, что Иисус доволен тем, что христиане проливают реки крови. Да еще во имя святой веры и с именем Господним на устах…
- Мудрено говоришь… - покрутил головой Остап. - Я и не пойму всего… Замириться что ли с басурманами надо? Так без толку это. Сам знаешь. Они послов примут, в вечной дружбе поклянутся, даже потерпят немного, если дары им ценные поднести или пригрозить крепко. А как только саранча пастбища побьет, или в Кафе цены на невольников поднимутся - они тут как тут. Нагрянут тайком, и вновь польются кровь и слезы.
- Да, это отец Никифор так говорил, - тряхнул рыжим чубом Лис. - Я тоже запомнил… Вот и кумекаю иногда: слова вроде верные, а вдуматься - полная бессмыслица получается. Если Господь хотел создать на земле царствие мира и покоя, зачем надо было делать людей такими разными?
- То ж не Господь, - аж вскинулся Остап. - Сатана всех разъединил и друг на дружку науськал! Когда люди вместе ту… бабскую вежу строили.
- Не бабскую, а Бабилонскую… - поправил его Лис и негромко продолжил. - Может, и Сатана… Только я так скажу тебе, хлопец: тот кошевой, у которого есаул или писарь людей баламутят, долго пернач в руке не удержит…
- Все это очень интересно, - хмыкнул Остап. - Но давай оставим разговоры и домыслы богословам и философам. Их в одной только Киевской академии добрый полк набрать можно. А наше дело - ветер в поле ловить… И неплохо бы поторопиться, если хотим тот треклятый чамбул хотя бы к вечеру догнать. Беркут вон уже где, скоро и не различим в небе.
Байбуз толкнул коня коленями, и тот перешел с неторопливой рыси в галоп. Пайда жалобно мяукнул, так как не любил долго бегать, все же гепарды по характеру ближе к кошкам, чем псам, но так как с ним никто не считался, пришлось держаться вровень с прибавившими шагу лошадьми.
Скакали так, пока солнце не взобралось на самую вершину небесной горы. А там и беркут Василий вдруг заложил большой круг и почти неподвижно завис на одном месте. При этом поднявшись гораздо выше.
- Ну, вот и нашлись голомозые… - оценил маневр орла Остап. - Видишь, вверх забирает. Значит, стрелы басурманской опасается. Остановились они, что ли?
- Хотят вечерней прохлады дождаться… - посерьезнел Лис. - Что ж, это нам на руку. Теперь наверняка нагоним… А если они заночевать решат, то и подкрасться попытаемся. Может, услышим чего интересного?.. Глянь, беркут хоть и поднялся выше, но не беспокоится. Значит и нам пока опасаться нечего. Точно спать укладываются голомозые. Умаялись, сучьи дети!
Верно угадал казак. Кони ордынцев, преодолевшие довольно неблизкий путь, и без последней сумасшедшей скачки изрядно притомились, - и Салах-Гирей решил дать им передохнуть до рассвета. Тем более что и загадочный урус-шайтан не торопился на встречу, и буерак попался славный. Скорее даже размытая в яр ложбина… Не слишком глубокая, зато просторная, с ручейком на дне. И что не менее важно - со склонами, поросшими мягкой травой, а не можжевельником, он же верес, и колючим шиповником. Сами кусты росли только по одному склону буерака, да и то лишь по самому верхнему краю. Здесь можно было переждать какое-то время, не беспокоясь о топливе для костров, выпасе для лошадей и воде.
Подъехав поближе к татарскому лагерю, запорожцы стреножили коней и, оставив их на попечении Пайды, сами двинулись в разведку.
Не такая жухлая, как в открытой степи, сказывалась близость подземных вод, - высокая трава хорошо скрывали их от чужих глаз. Достаточно пригнуться и внимательно глядеть, чтоб не шуршали под ногами старые стебли, да не всполошить ненароком какое-то зверье или птицу.
Вдалеке от Запорожской Сечи и гарнизонов больших городов ордынцы чувствовали себя достаточно безопасно. Вот и выставленный дозор больше прислушивался к урчанию в собственных желудках, чем к звукам вечерней степи.
Никем не замеченные, казаки пробрались к краю оврага и притаились под развесистым кустом терна. К тому времени ордынцы в основном уже крепко спали, и только кое-где изредка шелестел ленивый разговор.
- Смотри! - возбужденно зашептал на ухо Лису Остап, еще и локтем ткнул.
- Что такое?
- Да вон же! - указал взглядом направление тот. - Слепой ты, что ли?
- Точно он, Рудой Пасечник! - скрипнул Семен зубами, распознав среди попивающих чай басурман Панька. - Сволочь! Иуда…
- Надо его как-то схватить, - прошептал Остап. - А то век нам краснеть перед товарищами, если не поквитаемся. А бес он, или не бес - там будет видно…
- Правильно говоришь, друже, - кивнул Лис. - Как все угомонятся… - он сделал движение рукой, будто сжимал кого-то за горло.
- Жаль, не слышно, о чем они шепчутся…
- Ничего, когда притащим его к нам в гости, сам все расскажет. Будь он хоть самим Бельзебубом…
- Да, хоть чертовой бабушкой…