- Ты вовсе не чувствуешь себя виноватым, а следовало бы! - резко сказала Катриана. - Тебе прекрасно известно, что мне такие разговоры не нравятся. Как я во время таких разговоров выгляжу, по-твоему? И вы их заводите только тогда, когда бездельничаете. Сделай что-нибудь полезное. Подстриги Дэвина. Он действительно ужасно выглядит, даже хуже, чем всегда.
- Меня? - протестующе пискнул Дэвин. - Мои волосы? Что ты хочешь этим сказать? Баэрда надо стричь, а не меня! Как насчет него? Это он…
- Вам всем необходимо подстричься! - с решительной откровенностью произнесла Катриана тоном, не допускающим возражений.
Несколько секунд она холодно и критически рассматривала лохматую гриву Эрлейна. Открыла рот, заколебалась, потом закрыла, блестяще изобразив, будто сдержалась из вежливости. Эрлейн покраснел. Его правая рука смущенно теребила падающие на плечи пряди. А левая рука беспокойно и беспрерывно перебирала камушки, подобранные у ручья.
- Мне кажется, - ядовито сказал Дэвин, - что ты только что оскорбила нашего спутника. Теперь он наконец почувствует себя здесь желанным гостем.
- Я не сказала ни слова, Дэвин, - вспыхнула Катриана.
- Вам и не надо ничего говорить, - печально произнес Эрлейн. - Ясно, что увиденное не порадовало взор ваших прекрасных глаз.
- Порадовать взор моей сестры не может почти ничто из увиденного, - проворчал Алессан. Он присел возле одного из тюков, покопался в нем и достал ножницы и расческу. - Мне откровенно приказали исполнить свой долг. Осталось еще полчаса светлого времени. Кто станет первой жертвой?
- Я, - быстро отозвался Баэрд. - В сумерках я не позволю тебе ко мне прикоснуться. Это я тебе обещаю.
Эрлейн с интересом наблюдал, как Алессан подвел Баэрда к большому камню у ручья и начал подстригать его - довольно умело, надо признать. Катриана снова вернулась к коням, но только сначала послала Эрлейну еще один быстрый, загадочный взгляд. Сандре сложил хворост для костра и начал обдирать кроликов и ощипывать птицу, немузыкально напевая что-то себе под нос.
- Принеси еще хвороста, парень, - внезапно приказал он Дэвину, не поднимая глаз. Конечно, это была гениальная мысль.
"О Мориан, - подумал Дэвин. По его жилам заструилась опьяняющая смесь волнения и гордости. - Они все так великолепны".
- Позже, - только и ответил он, небрежно вытягиваясь на земле. - Пока нам хватит, а моя очередь следующая.
- Ничего подобного, - крикнул Алессан от ручья, подхватывая игру Сандре. - Принеси дров, Дэвин. Все равно светлого времени не хватит, чтобы подстричь всех троих. Я тебя завтра буду стричь, а Эрлейна сейчас, если он хочет. Просто Катриане придется потерпеть твой ужасающий вид еще одну ночь.
- Как будто стрижка что-то может изменить! - отозвалась она с противоположного конца полянки. Эрлейн и Баэрд рассмеялись.
Дэвин с ворчанием встал и побрел к деревьям.
Позади он услышал голос Эрлейна.
- Я был бы вам очень признателен, - говорил трубадур Алессану. - Мне бы очень не хотелось, чтобы еще какая-нибудь женщина одарила меня таким же взглядом, как только что ваша сестра.
- Не обращайте на нее внимания, - услышал Дэвин смех Баэрда, шагающего обратно к костру.
- На нее невозможно не обращать внимания, - сказал трубадур, повысив голос, чтобы его было слышно там, где привязаны лошади. Он встал и пошел к берегу ручья. Сел на камень перед Алессаном. Солнце превратилось в красный диск, опускающийся за ручьем.
С охапкой хвороста в руках Дэвин бесшумно сделал крюк под прикрытием сгущающихся теней и вышел туда, где возле коней стояла Катриана. Она слышала его шаги, но продолжала чистить гнедую кобылу. Ее глаза неотрывно смотрели на двоих мужчин у ручья.
И глаза Дэвина тоже. Он прищурился на заходящее солнце, и ему показалось, будто Алессан и трубадур превратились в фигуры с какого-то вневременного пейзажа. Их голоса звучали неестественно четко в тишине наступающих сумерек.
- Когда вас стригли в последний раз? - услышали они небрежно заданный вопрос Алессана, пока ножницы деловито сновали в длинных, спутанных, седых прядях волос Эрлейна.
- Я даже и не помню, - признался трубадур.
- Ну, - рассмеялся Алессан, нагибаясь, чтобы смочить расческу в ручье, - в дороге нам нет необходимости гоняться за придворной модой. Немного наклоните голову сюда. Да, хорошо. Вы зачесываете волосы спереди набок или назад?
- Предпочтительно назад.
- Прекрасно. - Руки Алессана передвинулись на макушку головы Эрлейна, ножницы сверкнули, отразив последние лучи солнца. - Выглядит несколько старомодно, но трубадуры и должны выглядеть старомодными, не так ли? Прибавляет обаяния… Именем Адаона и моим собственным связываю тебя с собой. Я Алессан, принц Тиганы, и ты, чародей, отныне мой!
Дэвин невольно сделал шаг вперед. Он увидел, как Эрлейн рефлекторно попытался отпрянуть. Но властная рука удержала его голову, а ножницы, только что деловито сновавшие, теперь прижались острыми концами к его горлу. Это заставило его на мгновение замереть, а мгновения было достаточно.
- Чтоб ты сгнил! - взвизгнул Эрлейн, когда Алессан отпустил его и отступил назад. Чародей вскочил с камня, словно ошпаренный, и резко повернулся к принцу. Лицо его исказилось от ярости.
Опасаясь за Алессана, Дэвин бросился было к ручью, хватаясь за меч. Затем увидел, что Баэрд уже натянул тетиву лука со стрелой, целясь в сердце Эрлейна. Дэвин замедлил шаги и остановился. Сандре стоял рядом с ним с обнаженным кривым мечом. Дэвин мельком взглянул в черное лицо герцога, и ему показалось, что он прочел на нем страх, хотя и не был в этом уверен из-за наступающей темноты.
Он снова повернулся к тем двоим, у ручья. Алессан уже аккуратно положил ножницы и расческу на камень. Он стоял неподвижно, опустив руки, но дышал учащенно.
Эрлейн буквально трясся от ярости. Дэвин смотрел на него, и ему казалось, что поднялся прежде опущенный занавес. В глазах чародея боролись ненависть и страх. Его губы дергались. Он поднял левую руку и ткнул ею в сторону Алессана жестом яростного отрицания.
И Дэвин теперь ясно увидел, что его третий и четвертый пальцы действительно отрублены. Древняя отметка единства чародея с магией и с Ладонью.
- Алессан? - спросил Баэрд.
- Все в порядке. Он теперь не может воспользоваться магией против моей воли.
Голос Алессана звучал тихо, почти равнодушно, словно все это происходило с совершенно другим человеком. Только тут Дэвин понял, что жест чародея был попыткой прибегнуть к колдовству. Магия. Он никогда не думал, что так близко соприкоснется с ней в жизни. Волосы встали дыбом у него на затылке, и ночной ветерок был тут ни при чем.
Эрлейн медленно опустил руку и постепенно перестал дрожать.
- Будь ты проклят Триадой, - произнес он голосом тихим и холодным. - И да будут прокляты кости твоих предков, и да погибнут твои дети и дети твоих детей за то, что ты со мной сделал.
Это был голос человек, жестоко, несправедливо обиженного.
Алессан не дрогнул и не отвернулся.
- Я был проклят почти девятнадцать лет назад, и мои предки тоже, и все дети, которые могут родиться в моем народе. Я положил жизнь на то, чтобы снять это проклятие, пока еще позволяет время. И лишь по этой причине привязал тебя к себе.
Лицо Эрлейна было страшным.
- Каждый истинный принц Тиганы, - произнес чародей с горечью, - знал с самого начала, насколько ужасен дар, которым одарил его бог. Как беспощадна власть над свободной, живой душой. Ты хотя бы знаешь?.. - Он сильно побледнел и стиснул руки в кулаки, голос его прервался, но потом он снова овладел собой. - Ты хотя бы знаешь, как редко пользовались этим даром?
- Дважды, - хладнокровно ответил Алессан. - Насколько я знаю, дважды. Так записано в древних книгах, хотя я опасаюсь, что теперь они сожжены.
- Дважды! - повторил Эрлейн, повысив голос. - Дважды на протяжении жизни скольких поколений, уходящих в прошлое к началу письменности на полуострове? А ты, жалкий, ничтожный принц, у которого даже нет собственной земли, только что походя, жестоко, взял в свои руки мою жизнь!
- Не походя. И только потому, что у меня нет дома. Потому что Тигана умирает и исчезнет, если я этому не помешаю.
- И что из твоей краткой речи дает тебе право распоряжаться моей жизнью и смертью?
- Я обязан выполнить свой долг, - торжественно ответил Алессан. - Я должен использовать те орудия, которые мне попадаются.
- Я не орудие! - Этот вопль вырвался из самого сердца Эрлейна. - Я свободная живая душа с собственной судьбой!
Глядя на лицо Алессана, Дэвин увидел, как этот крик вонзился в его сердце. Долгое мгновение у ручья царило молчание. Дэвин увидел, как принц осторожно набрал в грудь побольше воздуха, словно восстанавливая равновесие под еще одним свалившимся на него бременем, под новым грузом вдобавок к тому, который он уже нес. Еще одно добавление к цене его крови.
- Я не стану лгать и не скажу, что сожалею о сделанном, - наконец ответил Алессан, тщательно выбирая слова. - Я слишком много лет мечтал найти чародея. Я скажу - и это правда, - что понимаю то, что ты сказал и почему ты меня ненавидишь, и могу тебе признаться: я горько сожалею о том, что необходимость требует совершить этот поступок.
- Необходимость ничего не требует! - ответил Эрлейн пронзительным голосом, неумолимый в своей праведности. - Мы свободные люди. Всегда есть выбор.