- Принимаю первое, - ответил худой человек, стоящий перед ними. - Но я не заслуживаю вашего уважения и ничьего уважения вообще. Когда-то - возможно, но не теперь. Вы говорите со старым, тщеславным дураком, как назвал меня этот барбадиор. С человеком, который слишком много лет провел в одиночестве, запутавшись в сплетенных им самим сетях. Вы были правы во всем, что говорили здесь о беспечности. Сегодня ночью она стоила мне троих сыновей. Через месяц, возможно, раньше, в живых не останется ни одного Сандрени.
Его голос звучал сухо и бесстрастно, в нем не было жалости, он уже осудил себя.
- Что случилось? - тихо спросил Алессан.
- Этот мальчик оказался предателем. - Голос оставался равнодушным, бесстрастным.
- О, милорд! - воскликнул Баэрд. - Член семьи?
- Мой внук. Сын Джиано.
- Тогда его душа проклята, - произнес Баэрд с тихой яростью. - Теперь он во власти Мориан, и она знает, как с ним поступить. Да будет он гореть в огне среди тьмы до конца времен.
Казалось, старик его не слышал.
- Таэри убил его, - с удивлением пробормотал он. - Я не думал, что у него хватит мужества и что он настолько быстр. Затем он заколол себя, чтобы лишить их удовольствия или возможности выведать у него что-нибудь. Я не думал, что у него столько мужества, - повторил он задумчиво.
Дэвин вгляделся в темноте в два тела, лежащие около меньшего очага. Дядя и племянник лежали так близко друг к другу, что казалось, их тела переплелись по другую сторону от гроба. Пустого гроба.
- Вы сказали, что ждали нас, - пробормотал Алессан. - Скажите, почему?
- По той же причине, которая заставила вас вернуться. - Сандре впервые двинулся с места и направился к большему камину. Схватил маленькое полено и бросил его в тлеющий огонь. Взлетел сноп искр. Он тыкал в полено кочергой до тех пор, пока из пепла не взвился язык пламени.
Герцог обернулся, и теперь Дэвин смог рассмотреть его седые волосы и бороду, впалые щеки. Глаза его глубоко сидели в глазницах, но в них сверкал холодный вызов.
- Я здесь, - произнес Сандре, - и вы здесь потому, что все продолжается. Это будет продолжаться, что бы ни случилось, кто бы ни умер. Пока есть чем дышать и бьется сердце, которым можно ненавидеть. Мой священный поход и ваш. Он продолжается, пока мы живы.
- Значит, вы слушали, - сказал Алессан. - Лежа в гробу. Вы слышали, что я сказал?
- Действие наркотика закончилось к заходу солнца. Я проснулся раньше, чем мы добрались до охотничьего домика. Я слышал все, что вы говорили, и многое из того, о чем предпочли умолчать, - ответил герцог, выпрямляясь, с холодным высокомерием в голосе. - Я слышал, как вы себя назвали, и то, что предпочли не говорить им. Но я знаю, кто вы.
Он шагнул к Алессану. Поднял узловатую руку и ткнул ею прямо в него.
- Я точно знаю, кто вы, Алессан бар Валентин, принц Тиганы.
Это было уже слишком. Мозг Дэвина просто не выдержал попыток понять. Слишком много обрывков информации поступало с разных сторон, они противоречили друг другу. У него кружилась голова, он был ошеломлен. Он находился в комнате, где совсем недавно стоял среди большого числа людей. Теперь четверо из них погибли жестокой, насильственной смертью. В то же время единственный человек, в смерти которого он был уверен, человек, которого он сегодня утром отпевал, был единственным астибарцем, оставшимся в живых в этом домике.
Если он был астибарцем!
Потому что в этом случае, как он мог произнести имя "Тигана", учитывая то, что Дэвин узнал только что в лесу? Откуда он мог знать, что Алессан - и это Дэвин тоже старался переварить - принц? Сын того Валентина, который убил Стивана Игратского и таким образом навлек на всех них месть Брандина.
Дэвин отбросил попытки разобраться во всем этом. Он решил слушать и смотреть, впитывать, сколько сможет, в свою память, которая еще никогда его не подводила, а осмыслить все позднее, когда у него будет время подумать.
Приняв это решение, он услышал, как Алессан сказал после такого долгого молчания, которое свидетельствовало о степени его собственного удивления:
- Теперь я понимаю. Наконец-то я понял. Милорд, я всегда считал вас гигантом среди людей. С того самого дня, когда увидел вас во время моих первых Игр Триады, двадцать три года назад. Вы даже более великий человек, чем я думал. Как вы остались в живых? Как вам удавалось скрывать это от тех двоих все эти годы?
- Скрывать что? - Это спросила Катриана, и ее голос звучал так сердито и непонимающе, что Дэвин тут же почувствовал себя лучше: не только он один брел в темноте наугад.
- Он - чародей, - ровным голосом ответил Баэрд.
Снова воцарилось молчание. Потом Алессан прибавил:
- Чародеи Ладони нечувствительны к заклинаниям, не направленным непосредственно на них. Это характерно для всех, пользующихся магией, откуда бы они ни пришли и каким бы образом ни приобрели свое могущество. По этой причине, среди прочих, Брандин и Альберико охотились за чародеями и убивали их с тех пор, как захватили полуостров.
- И им это удавалось, потому что быть чародеем - не означает быть мудрым или даже иметь простой здравый смысл, - ядовито произнес Сандре д'Астибар.
Он повернулся и яростно ткнул в камин железной кочергой. На этот раз огонь вспыхнул в полную силу.
- Я уцелел, - сказал герцог, - лишь потому, что никто про меня не знал. Ничего более. За годы моего правления я пользовался своей силой раз пять и каждый раз маскировался под чужое колдовство. Я ничего не делал с помощью магии, совсем ничего, с тех пор, как появились эти два чародея. Даже для того, чтобы симулировать собственную смерть. Их магия сильнее нашей. Гораздо сильнее. Это было ясно с тех пор, как они пришли. Колдовство никогда не играло такой большой роли на Ладони, как в других странах. Мы это знали. Все чародеи это знали. Можно было предположить, что они приложат к этому знанию свои мозги, не так ли? К чему с помощью колдовства находить потерянные предметы или приделывать оперение к стреле, если это ведет прямиком к гибели от солнца на колесе смерти барбадиоров? - В голосе старого герцога звучала едкая, горькая насмешка.
- Или на колесе Брандина, - пробормотал Алессан.
- Или на колесе Брандина, - повторил Сандре. - Единственное, о чем договорились эти два стервятника, не считая разделительной линии, проходящей по Ладони, - что на этой земле колдовать будут только они.
- И все обстоит именно так, - сказал Алессан, - или почти так. Я уже более десяти лет разыскиваю какого-нибудь чародея.
- Алессан! - быстро произнес Баэрд.
- Зачем? - одновременно спросил герцог.
- Алессан! - повторил Баэрд еще настойчивее.
Человек, который, как только что узнал Дэвин, был принцем Тиганы, посмотрел на своего друга и покачал головой.
- Не этот, Баэрд, - загадочно ответил он. - Не Сандре д'Астибар.
Он снова повернулся к герцогу и заколебался, подыскивая слова.
Затем, с явной гордостью, сказал:
- Возможно, вы слышали эту легенду. Но она оказалась правдой. Принцы Тиганы, все потомки по прямой линии, могут привязать к себе чародея смертельной клятвой.
Впервые в прикрытых опущенными веками глазах Сандре блеснуло любопытство, реальный интерес к чему-то.
- Я действительно знаю эту историю. Единственный чародей, который догадался, кто я такой, после того как я освоил искусство колдовства, однажды предостерег меня, что следует опасаться принцев Тиганы. По-вашему, он сказал мне правду?
- Да. И уверен - это до сих пор правда. Однако у меня не было случая проверить. Это наша древняя история: Тигана - провинция, избранная Адаоном, богом Волн. Первый из принцев, Рахал, был рожден богу Микаэлой, которую мы считаем смертной матерью всего нашего народа. А линия принцев никогда не прерывалась.
Дэвин почувствовал, как в нем зашевелились самые противоречивые чувства. Он даже не пытался подсчитать, сколько всяких чувств смешалось в его душе. Микаэла. Он слушал, и наблюдал, и запоминал.
И услышал, как рассмеялся Сандре д'Астибар.
- Эту историю я тоже слышал, - насмешливо сказал герцог. - Это поросшее быльем оправдание тиганского высокомерия. Принцы Тиганы! Не герцоги, нет. Принцы! Потомки бога! - Он ткнул кочергой в сторону Алессана. - И вы будете стоять тут сегодня, сейчас, среди вонючей реальности, среди этих мертвецов и сегодняшнего прозябания под гнетом тиранов, и пересказывать мне эту древнюю ложь? И вы осмелитесь?
- Это правда, - тихо ответил Алессан, не двигаясь. - Вот почему мы те, кто мы есть. Было бы неуважением по отношению к богу, если бы его потомки претендовали на менее высокий титул. Адаон мог подарить своему сыну бессмертие, но Эанна и Мориан запретили ему. Зато бог подарил своему смертному сыну власть над магией Ладони и всем сыновьям и дочерям этого сына, пока жив хоть один принц или принцесса Тиганы, его потомки по прямой линии. Если сомневаетесь в моих словах и хотите подвергнуть меня испытанию, я сделаю то, чего желает Баэрд, и свяжу вас клятвой верности, положив ладонь вам на голову, лорд герцог. Старую сказку не так легко сбросить со счетов, Сандре д'Астибар. Если мы горды, то это потому, что у нас есть на то причины.
- Уже нет, - насмешливо возразил герцог. - С тех пор, как появился Брандин!
Лицо Алессана дрогнуло. Он открыл рот и закрыл его.
- Как вы смеете! - воскликнула Катриана.
"Смело", - подумал Дэвин.
Принц и герцог не обратили на нее внимания, они смотрели друг на друга. Сардоническая насмешка Сандре постепенно отступила в глубокие морщины на его лице. Но горечь осталась - в глазах, и в позе, и в поджатых губах.
- Я не ожидал этого от вас. При данных обстоятельствах, - сказал Алессан.