Этот крик повторился еще и еще. Ржавая цепь заскрипела и поползла вверх. Затем зазвучала песня матросов, сопровождаемая ритмичными шагами их босых ног. Полотно паруса постепенно разворачивалось и натягивалось на ветру. Наконец-то Иви смогла спокойно вздохнуть. Но нет. Что это? Светлое пятно промелькнуло между стоявших у пристани кораблей и помчалось вдоль мола. Сеймоур! Ему все же удалось догнать ее. Внезапно волк остановился и быстро осмотрелся вокруг. Где ему искать Иви? Была ли она на одном из этих кораблей или он прибежал слишком поздно?
Взгляд оборотня остановился на шхуне*, которая как раз поднимала якорь. Первым импульсом Иви было согнуться и укрыться от зорких глаз брата, но его мысли уже нашли ее.
"Слишком поздно, Сеймоур. Мы уже отчаливаем, а ты не можешь превратиться в чайку, чтобы полететь за нами".
"Нет, летать я, в отличие от тебя, не могу, - ответил волк. - Значит, придется плыть!"
Еще не додумав это предложение до конца, оборотень подбежал к краю мостика. Он не остановился даже для того, чтобы принять человеческий облик, и прыгнул в воду посреди превращения. Вынырнув уже в виде мужчины, Сеймоур мощными гребками поплыл к кораблю.
Брэм лишь сейчас заметил его и перегнулся через поручни.
- Это Сеймоур? Кажется, он собирается доплыть до нас. Он действительно сможет это сделать?
Иви с беспокойством посмотрела на поднятые паруса, наполненные сильным ветром. Шхуна качнулась и начала медленно продвигаться к югу. Но даже против течения Сеймоуру удалось немного сократить расстояние до корабля. Спустя несколько минут между ним и кормой осталось менее пятидесяти шагов.
- Должно быть, он обладает удивительной силой, - сказал Брэм.
- Сеймоур оборотень, - ответила Иви и снова посмотрела на паруса, надуваемые прохладным утренним ветром.
Шхуна начала набирать скорость.
- Он отстает, - сказал Брэм.
Иви кивнула.
"Ты не сможешь доплыть до нас. Поворачивай обратно, пока силы еще не покинули тебя. Ты оборотень, но и оборотни не всесильны".
И хотя Иви была уверена, что ее мысли долетели до Сеймоура, он не отвечал и уверенно продолжал плыть за кораблем.
"Против моря ты бессилен. Отступи!"
"Ни за что! Даже если мне придется бесславно утонуть".
"Проклятье! Какой же ты глупый упрямый пес!" - мысленно выругалась Иви.
Сделав пару широких прыжков, вампирша оказалась у большого смотанного каната, который с трудом могли поднять двое взрослых матросов. Иви закрепила один из концов каната и подтолкнула его к поручням.
- Брэм, ты должен нам помочь. Разматывай канат, пока я не достану до Сеймоура, а затем тяни его на себя!
Ухватившись за свободный конец, Иви одним огромным прыжком перелетела через поручни и оказалась в черной воде. Брэм с трудом подавил крик. Он поспешил к канату и начал разматывать его. Затем ирландец быстро огляделся. Почему пассажиры не заметили, что Иви прыгнула за борт? Никто не закричал. Корабль продолжал стремительно набирать скорость. Может, и здесь не обошлось без особых способностей Иви?
"Ну конечно. Нам ни к чему лишнее волнение на корабле. Лучше сосредоточься на канате, чтобы мы смогли быстрее оказаться на борту".
Как спокойно звучал ее голос, в то время как она ожесточенно сражалась с морскими волнами. Вскоре вампирша добралась до Сеймоура и обвязала канат вокруг его тела.
"Спасибо, сестра".
"Не за что, - холодно ответила она. - Нужно было бросить тебя на произвол судьбы, и если бы ты утонул, как жалкий пес, это было бы лишь твоей виной! Но Тара мне бы этого не простила".
Сеймоур вздрогнул. Однако прежде чем он успел что-нибудь ответить, вампирша отпустила канат, и ее тут же отнесло на несколько метров. Брэм с ужасом смотрел, как Иви исчезла под обрушившейся на нее волной. Ее девичья фигурка больше не показывалась на поверхности. Брэм напряженно вглядывался в волны, но нигде не мог ее заметить. Нет, это невозможно. Иви не могла утонуть. Ведь она вампирша с безграничными возможностями!
"Ну, не стоит преувеличивать. Мои возможности обширны, но не безграничны",- раздался в голове ирландца знакомый голос, услышав который он чуть не всхлипнул от облегчения.
Среди волн показалась чайка. Она расправила крылья и поднялась в воздух. Вскоре после этого птица приземлилась возле каната, а через пару секунд из сгустившегося вокруг нее тумана вышла Иви, которая тут же ухватилась за канат. Вместе с Брэмом они быстро подтащили Сеймоура к корпусу судна, а затем подняли до самых поручней. Собрав последние силы, оборотень одним махом перелетел через деревянный парапет. Промокший насквозь, он сидел на досках палубы и тяжело дышал. Разодранная рубаха и брюки, от которых остались одни лохмотья, липли к телу. С лохматых белых волос стекали капли соленой морской воды.
- Добро пожаловать на борт! - поприветствовал оборотня Брэм и даже протянул ему руку, но, встретившись с его диким взглядом, быстро убрал ее.
- Вы хорошо себя чувствуете?
Вместо брата ответила Иви.
- Оборотни достаточно крепкие существа, - небрежно махнув рукой, сказала она. - Он быстро придет в себя.
- Как мило, дорогая сестричка, - прорычал Сеймоур и резко замотал головой, осыпав все вокруг себя брызгами.
- Я не просила тебя следовать за мной. Более того, я приложила немало усилий, чтобы отделаться от тебя, - колко ответила Иви.
- Что правда, то правда, - согласился с ней оборотень. - Но только все они оказались напрасными. Так же, как и мои попытки удержать тебя на острове. - Он тяжело вздохнул. - Ну хорошо, в таком случае мне придется присматривать за тобой в Лондоне и надеяться, что мне удастся защитить тебя от всех опасностей.
В первый раз черты Иви смягчились.
- Ах, Сеймоур, как будто это в твоих силах! Лучше следи за тем, чтобы с тобой ничего не случилось. К примеру, чтобы тебя не обнаружили и не вышвырнули за борт. Думаю, ты уже достаточно наглотался морской воды.
- Можно и так сказать, - криво усмехнулся оборотень.
* * *
Латона стояла в темноте, глядя в окно. Она видела перед собой недавно подстриженный зеленый газон с ухоженными цветочными клумбами, который простирался от здания школы до серой каменной изгороди. Девушка рассматривала старые могучие деревья, которые, вероятно, высадили здесь еще в те времена, когда это здание было монастырем, а по его коридорам, словно немые тени, сновали молчаливые монахини. Но это было давно. Должно быть, еще до того, как Тюдоры взошли на королевский престол, а Генрих Восьмой отрекся от Папы Римского и от католической церкви, чтобы затем основать свою собственную, главой которой он провозгласил самого себя. И все из-за того, что ему не разрешали жениться на его возлюбленной - Анне Болейн. Вернее говоря, потому что Папа Римский не давал согласия на развод Генриха с его первой женой - Екатериной Арагонской. Это выглядело очень романтично, но Латона не верила, что король поступил так из-за любви. Ведь и вторая жена быстро надоела Генриху Восьмому, и он казнил ее в Тауэре, чтобы жениться на третьей. Нет, раскол с католической церковью был продуманным ходом в борьбе за власть, позволившим английскому королю распустить все монастыри и присвоить огромные земли, которые он затем смог распределить между верно служившими ему представителями нового дворянства. Так произошло и с этим монастырем, расположенным недалеко от старинного Оксфорда, и теперь вместо молчаливых монахинь по его коридорам ходили довольно разговорчивые девушки и строго смотревшие на них учительницы. Это были дочери местных помещиков, а в последнее время к ним присоединялось все больше дочерей разбогатевших лондонских буржуа. Их отцы были банкирами в Сити, играли на бирже, торговали с колониями или являлись владельцами универсальных магазинов, где продавалось все, что только могло порадовать женский глаз.
"Хорошо, если ты живешь в Лондоне и можешь позволить себе посещение таких магазинов", - сердито подумала Латона. Хотя вовсе не отсутствие магазинов превращало ее пребывание в интернате в пытку. Она просто не привыкла находиться в окружении такого количества беспрерывно хохочущих и болтающих девушек с их мелочными проблемами и ссорами, пустыми разговорами о платьях, моде и любовных волнениях, вызванных улыбкой какого-нибудь смазливого франта*.
Что эти глупышки могли знать о жизни и о любви? Скорее всего, ни одна из них понятия не имела, что такое поцелуй мужчины, не говоря уже об укусе охваченного страстью вампира! Пальцы Латоны нащупали два маленьких шрама на шее, прикосновение к которым сразу же пробуждало в ней вихрь сладко-горьких воспоминаний.
Малколм оставил на ней свою метку, по крайней мере так сказал девушке Хиндрик Фамалия в Вене. Да, теперь она принадлежала Малколму и готова была при первой же возможности навечно разделить с ним царство ночи.