* * *
Целуй-Сюда горбилась в седле, пока отряд медленно ехал к городу Летерасу. Она старалась не глядеть на сестру, Смолу, чтобы чувство вины не накатывало неодолимой волной, терзая душу, увлекая в забвение.
Она всегда знала, что Смола пойдет за ней куда угодно. Когда поезд вербовщиков въехал в их деревушку, что в джунглях Даль Хона… что же, это стало еще одним доказательством давней истины. Что хуже всего, вступление в ряды морской пехоты было всего лишь прихотью. Деревенская скука оказалась дурным пастырем. Ее носило от одного мужика к другому; в каждом побуждении таилось нечто темное. Она уже догадывалась: наступит время, и ее изгонят из селения, объявят отщепенкой до конца дней. Такое изгнание уже не является смертным приговором: обширный мир за окраиной джунглей предоставляет много путей спасения. Малазанская Империя огромна, миллионы ее подданных обитают на трех материках. Да, она знала, что сможет скрыться и стать благословенно неизвестной. Да и компания будет: Смола, такая умелая, такая ловкая, станет наилучшей спутницей в любых авантюрах. К тому же… видит Белый Шакал, сестричка у нее красавица - в мужском внимании недостатка не будет у обеих.
Вербовщики предлагали легкий и быстрый выход и к тому же обещали оплатить все путевые расходы. И она схватила гиену за хвост.
Разумеется, Смола побежала за ней.
Все должно было кончиться быстро. Но в течение их жизни ворвался Бадан Грук. Дуралей втюрился в Смолу.
Если бы Целуй-Сюда имела обыкновение обдумывать последствия своих решений, она быстро сообразила бы, в какую беду затягивает всех троих. Малазанская морская пехота требовала отслужить десять лет; Целуй-Сюда просто улыбнулась, передернула плечиками и подписалась на столь долгий срок, сказав себе, что, устав от службы, дезертирует и еще раз насладится неизвестностью.
Но Смола оказалась сделана из более прочной пряжи. Она все принимала близко к сердцу: однажды данную клятву следует соблюдать до последнего вздоха!
Целуй-Сюда скоро ощутила, какую ошибку сделала. Она не смогла просто сбежать от сестры, которая, выказав многие таланты, уже была произведена в сержанты. Хотя Целуй-Сюда не испытывала особого беспокойства за судьбу Бадана (этот жалкий тип оказался не созданным для доли солдата, тем более сержанта), ей стало ясно, что Смола связала невидимым узлом всех троих. Как Смола всюду следовала за Целуй-Сюда, так Бадан Грук всюду следовал за Смолой. Но их соединили не тяжкие узы ответственности; там было что-то другое. Неужто сестричка взаправду влюбилась в дурака? Может быть.
Жизнь в деревне настолько проще, несмотря на все обманы и торопливые обжимания в кустах… По крайней мере, Целуй-Сюда была в привычной среде, к тому же, что бы ни случилось с ней, сестра осталась бы невредимой.
Если бы можно было всё вернуть назад…
Странствия с морской пехотой должны были убить их обеих. Служба давно перестала казаться забавой. Ужасная качка в вонючих транспортах, марши по Семиградью. Долгая погоня. И’Гатан. Новые морские путешествия. Город Малаз. Вторжение на этот континент - ночь у реки - цепи, темнота, гнилая камера, еды нет…
Нет, Целуй-Сюда лучше не оглядываться на Смолу, не в таком плохом настроении. Еще хуже - повстречаться взглядом с измученным Баданом, увидеть в его глазах необузданное горе и гнев.
Лучше было умереть в камере.
Лучше было принять предложение Адъюнкта, когда та разрешила объявленным вне закона солдатам уйти.
Но Смола не согласилась бы. Это точно.
Они ехали в темноте, но Целуй-Сюда ощутила, что сестра вдруг натянула поводья. Солдаты, что скакали следом, рассыпались, чтобы лошади не столкнулись. Охи, ругань. Бадан Грук взволнованно крикнул: - Смола? Что случилось?
Смола чуть не выпала из седла. - Неп с нами? Неп Борозда?
- Нет.
Целуй-Сюда ощутила, что сестру охватывает настоящий ужас; сердце тяжело застучало у нее в груди. У Смолы есть особое чувство…
- В городе! Нужно спешить!..
- Стойте, - захрипела Целуй-Сюда. - Смола, прошу тебя… если там беда, пусть ее другие расхлебывают…
- Нет. Нам нужно скакать. - Она резко вогнала пятки в бока лошади и вырвалась вперед. Все другие поскакали следом. Целуй-Сюда с ними. Голова кружится… ей показалось, что она упадет с коня - она слишком слаба, слишком истощена.
Но ее сестра… Смола. Проклятая ее сестрица нынче морпех. Она служит Адъюнкту. Сучка сама не понимает, но именно такие тихие и до безумия преданные солдаты, как она, стали стальным хребтом Охотников за Костями. Целуй-Сюда задохнулась от обиды, словно флагом взвившейся в ночной воздух. "Бадан это знает. Я знаю. Тавора - ты украла мою сестру. Этого, холодная сука, я не прощу!
Хочу вернуть ее назад, чтоб тебя разорвало!"
* * *
- Так где же этот дурак?
Кулак Кенеб пожал плечами: - Арбин предпочитает компанию панцирников. Солдат, у которых грязь в носу и пылевая буря в черепе. Кулак с ними играет в кости, с ними пьет, а может и спит. С некоторыми.
Блистиг застонал и сел. - Так ли следует завоевывать уважение?!
- По-разному бывает, подозреваю я, - сказал Кенеб. - Если Арбин выигрывает в кости, пьет, когда все остальные уже под стол свалились, и затрахивает любого смельчака - тогда это работает. Наверное.
- Не будь дураком, Кенеб. Кулак должен держать дистанцию. Он важнее жизни, он страшнее смерти. - Блистиг налил еще кружку местного пенистого пива. - Рад, что ты тут сидишь. Я не имел права быть на последнем чтении. Меня хотели позвать вместо Гриба, вот и все… Но теперь мальцу придется хлебнуть горя!
Блистиг склонился над столом. Они нашли себе дорогую, даже слишком дорогую таверну, чтобы ни один малазанский солдат чином ниже капитана и войти туда не подумал. В последнюю неделю здесь собирались одни кулаки - по большей части чтобы напиться и пожаловаться на жизнь. - На что похожи эти гадания? Я слышал разные слушки. Люди раскалываются надвое, выплевывают тритонов или у них змеи из ушей ползут, и горе детям, что родятся в такую ночь в округе, у них будет три глаза и раздвоенный язык. - Он потряс головой, сделал три торопливых глотка, утер губы. - Говорят, то, что стряслось на последнем чтении, переменило разум Адъюнкта, и вон оно что вышло. Вся та ночь в Малазе. Карты всему виной. Даже убийство Калама…
- Мы не знаем, убит ли он, - отрезал Кенеб.
- Ты был там, в той каюте. Что там стряслось?
Кенеб начал озираться. Ему вдруг захотелось чего-то покрепче пива. Он ощутил, что покрылся липким потом и дрожит словно в лихорадке. - Сейчас начнется, - пробормотал он. - Кого один раз коснулось… Все, у кого есть волосы на загривке, сбежали из казарм. Не заметил? Вся треклятая армия рассеялась по городу.
- Ты меня пугаешь, Кенеб.
- Расслабься, - услышал он себя словно со стороны. - Я всего-то одного тритончика выплюнул, припоминаю. А вот и они.