Она протянула руку, и Андрей увидел на ее ладони крохотную куколку-оберег: такие в Кучках скручивали из разноцветной ткани и ниток. Пестрая, лупоглазо-пуговичная, эта кукла должна была приносить удачу владелице. Андрей присмотрелся: а ведь потертая уже, видавшая многие виды. Наверно, вдова Ирна в свое время скрутила ее для дочери - чтобы Несса не знала невзгод и печалей.
Пока амулет не особенно хорошо проявил себя.
- Хорошо, что я ее нашла, - промолвила Несса. - Очень хорошо. Она нам поможет.
Она сжала кулак и зарыдала. Впервые с момента смерти матери. Взахлеб.
Глава 6. Охота объявлена
Шани не встречал Дину два месяца. Она уехала курировать строительство, еженедельно присылала отчеты государю, а Бойше, вооружась дряхлыми костяными счетами, вычислял расходы и хватался за голову. Завербованные по всему Аальхарну рабочие рыли котлован, в каменоломнях рубили розовый мрамор, и лучшие скульпторы и художники страны уже начинали создавать статуи и иконы для украшения храма. Шани же о храме почти не думал: осенью ему хватало рабочих забот. Созрели белые ягоды макуши, которые традиционно использовались для составления приворотных зелий. Принцип их действия был в чем-то схож с земной марихуаной: в измененном состоянии сознания привороженный радостно пускал слюни и невероятно жаждал еды и плотских утех. Весь нюанс был в том, что макушь в больших количествах очень быстро разрушала печень, и вчерашний пылкий любовник сегодня корчился в муках и отправлялся к Заступнику. Ведьм десятками свозили в инквизицию из округов; Шани прекрасно знал, что никаким ведьмовством тут и не пахнет, и перед ним просто деревенские дуры, которым приспичило к Новогодию выйти замуж, но пострадавшие от приворотных зелий открыто говорили об их вине. Заплечных дел мастер даже начал жаловаться: очень уж много ведьм, тяжело работать. Впрочем, так он жаловался каждую осень - скорее уже для вида, чем по причине реальных невзгод.
Измученных в пыточных ведьм провозили по городу в назидание прочим любителям травить ближнего своего. Под вопли горожан на площади шеф-инквизитор подробно разъяснял вину каждой; затем ведьм секли кнутом и отправляли в тюрьму на несколько лет. Раньше за привороты либо сжигали, либо побивали камнями, но Шани оказался человеком прогрессивных взглядов и, проанализировав статистику, заявил, что при столь массовом использовании макуши в низшей любовной магии Аальхарн через десять лет может остаться вообще без женщин. Наверно это был первый случай в истории страны, когда за колдовство были даны определенные послабления…
Итак, дел у шеф-инквизитора всеаальхарнского было немало, о храме он почти не думал, и очень удивился, когда на приеме в честь именин государя увидел архитекторшу - разнаряженную в пух и прах, с увитой жемчугами прической и сияющими бриллиантами на шее. Девушка выглядела невероятно довольной жизнью: видимо, уже начала отделять от строительства долю малую в свой карман. Ничего другого Шани и не ожидал - на хлебном месте все кормятся - и занялся философским диспутом со своим соседом по небогато накрытому столу - придворным лекарником Олеком, который прекрасно помнил о судьбе своего предшественника и держался довольно натянуто. Впрочем, вино перевело беседу в более неформальную плоскость, и Олек осмелился поинтересоваться:
- Что же, святая инквизиция может… - он хихикнул: - найти подход к любому?
- Абсолютно, - серьезно ответил Шани. - Впрочем, истинным сынам Заступника волноваться не о чем. Мы не имеем привычки терзать невинных.
Олек улыбнулся, жалко и криво. Со всех сторон государю закричали многая лета; Шани тоже поднял свой бокал. Вино было, разумеется, не из государевых кладовых, а подаренное горожанами купеческого происхождения, и потому очень хорошее.
- Что же, - продолжал Олек, когда здравицы стихли, - вы можете потащить человека в ваши пыточные за самые простые слова? Например, "я верую в Заступника"?
Шани печально усмехнулся, разглядывая розовые блестки в глубине своего бокала. Видимо со стороны он действительно выглядит чудовищем, этаким повелителем боли и мучений. Особенно грустно то, что таким его считают самые, по большому счету, образованные люди Аальхарна.
- И прямо сейчас я поведу вас в инквизицию как еретика, который не верует в Силы Небесные, - строго сказал Шани. Олек не то, что побледнел - посерел, словно жизнь покинула его. Казалось, он вот-вот упадет в обморок. "Я действительно монстр", - подумал Шани и произнес:
- Ну разумеется, нет. Олек, вы же взрослый человек, должны понимать…
Олек подобострастно усмехнулся, но дрожать не перестал.
- Не шутите так больше, ваша бдительность, - попросил он. - У меня больное сердце, могу и не оправиться.
- Простите меня, - искренне сказал Шани. - Действительно некрасиво получилось.
Олек кивнул. Он прекрасно помнил, как прежний шеф-инквизитор Тафф, недавно, кстати, причисленный к лику святых и при жизни печально известный явными садистскими наклонностями, за такие разговоры легким движением руки отправлял на дыбу, и решил сменить тему.
- У вас интересный выговор, ваша бдительность. Родились на севере?
Саша Торнвальд родился в Испанской федеральной земле, когда его родители занимались изучением и реставрацией великолепного Sagrada Familia, и, после русского, испанский стал его вторым родным языком. С тех пор прошло немало лет, но Шани до сих пор смягчал "л" в конце слова по старой привычке.
- Воспитывался в монастыре Шаавхази, - улыбнулся Шани. В тех краях в самом деле был похожий на испанский по фонетике диалект. - Дальний Север, деревянное зодчество и кружевные наличники даже на окнах бедняков. Когда приехал в столицу, то даже занимался с речевиком - говор был просто ужасный…
- А сейчас все просто прекрасно, - сказали сзади. Шани обернулся и увидел Дину, которая небрежно обмахивалась дорогим веером из белоснежных пышных перьев. Да, подумал он, если раньше это была тихая скромница, то теперь - придворная дама. К тому же очень дорогая. Не каждому по карману.
- Девица Сур, - Шани слегка наклонил голову в приветствии и обвел архитекторшу кругом Заступника, - добрый вечер.
Олек деликатно поклонился даме и удалился в сторону кравчих, разливавших наливки. Дина очаровательно улыбнулась и присела рядом с Шани; тонкий запах ее дорогих духов стал уловимым только теперь.
- Как поживаете, ваша бдительность? - поинтересовалась она. Шани заметил, как государь скользнул взглядом по залу в поисках девушки и, увидев ее рядом с шеф-инквизитором, чему-то довольно кивнул.
- Прекрасно, девица Сур, - ответил он. - Кстати, памятуя о добродетели скромности, столь почитаемой государем нашим Лушем, я бы не рекомендовал вам так наглядно демонстрировать ваше благосостояние.
Дина опустила глаза. На ее набеленных по моде щеках проступил очаровательный румянец. Шани вдруг пришло в голову, что не будь она рыжей, то он бы непременно в нее влюбился. И увел бы у самого государя… История бы вышла достойной авантюрного романа, которые в Аальхарне любят все слои общества от мала до велика.
Однако, девушка была рыжей. И это все меняло.
- Разумеется, ваша бдительность. Однако мои украшения - это подарки государя, и было бы просто невежливо их не надеть.
- А, ну раз так, - промолвил Шани, - тогда вы поступаете очень благоразумно.
- Спасибо, - улыбнулась Дина и протянула ему невесть откуда взявшийся бокал шипучего южноудельского вина. - Выпьете со мной?
Шани принял бокал и скептически посмотрел на девушку.
- Ваш покровитель не будет против?
Дина нахмурилась.
- Я не фаворитка государя, если вы об этом, - Шани криво усмехнулся, и она добавила: - И не шлюха.
- Вы очень часто это повторяете, - заметил Шани. - Будем здоровы.
И они осушили свои бокалы. Видимо, поторопившись, Дина поперхнулась и закашлялась, да так, что из глаз брызнули слезы. Шани участливо коснулся ее руки, подумав, не задать ли ей хорошего леща между лопаток, по старой земной традиции.
- Вам плохо? - спросил он.
- Ничего страшного, простудилась на строительстве, - сказала Дина, стирая слезинку. - Там очень холодно…
- Попросите у государя меховой плащ, - посоветовал Шани. - Думаю, он пойдет вам навстречу.
Дина хотела было ответить, но только кивнула и отошла в сторону. Служки завершили перемену блюд - по причине поста еда предлагалась очень маленькими порциями и весьма заурядная; впрочем Луш не стал бы раскошеливаться и в мясоед: тем паче, что гости пришли поздравлять государя с праздником, а не набивать брюхо за счет казны. Шани протянул руку к бокалу, в котором кравчие уже обновили вино, успел удивиться, почему так дрожат пальцы, а потом стало темно и холодно.
Он пришел в себя довольно скоро и снова удивился холоду и темноте. Пронизывающая до костей стужа, впрочем, объяснялась довольно легко: не все помещения дворца отапливались, а шеф-инквизитора наверняка сочли перепившим дармового вина и перенесли в нетопленые покои, чтобы протрезвел. С темнотой тоже все было понятно: экстракт фумта вызывает временную потерю зрения; если же его было много - то паралич и последующую остановку сердца. Шани попробовал пошевелить рукой, и это удалось - он нащупал жесткое одеяло с торчащими толстыми нитями. Значит, либо ему повезло, и дозировка фумта была маленькой, либо сработало стабильно принимаемое им противоядие (он никогда не испытывал иллюзий по поводу того, на какой должности находится, с кем вынужден работать и что за люди его окружают), либо…
- Не шевелитесь, - донесся из темноты голос Дины. - Вы очень слабы, ваша бдительность.
- Сучка, - прошептал Шани. Губы и язык едва слушались. - Тварь… Ты меня отравила.