* * *
Судебные заседания инквизиции всегда привлекали значительное внимание горожан. Особенных развлечений, к тому же бесплатных, у жителей столицы было не так уж и много, поэтому посмотреть на суд над ведьмой всегда собиралась уйма народа. Зрелище действительно было и впечатляющим и поучительным; сидя на скамье обвинителей, Шани постоянно ловил на себе заинтересованные взгляды зрителей, толпившихся на балконе и в дверях. Академиты из инквизиторской коллегии, нарядившиеся в торжественные бело-красные мантии, выглядели строго и эффектно, а Хельга, которая вызвалась в помощницы декана и сейчас сосредоточенно раскладывала документы в нужном порядке, казалась самим воплощением правосудия. Шани заметил, что несколько девиц из простонародья, которые едва не падали с балкона, натуральным образом строили ей глазки. Хельга смотрела на них исподлобья, и эта холодность со стороны красивого юноши распаляла девиц еще больше. Они даже посылали ей воздушные поцелуи, на которые Хельга только хмурилась и отводила взгляд.
Никакой защиты ведьмам не полагалось. Раньше она, конечно, была, но сорок лет назад Младич, энергичный и безжалостный, обвинил адвокатов в пособничестве еретикам, так что в судебный протокол были внесены соответствующие изменения. Шани смотрел, как свидетели занимают места в своем ряду, и думал, что у Дины Картуш нет никаких шансов против этой дружной компании. Сыновья покойной, соседи, два каких-то ухмыляющихся молодчика - все они были настроены на то, чтобы уничтожить рыжую. Шани и сам бы оказался среди них, вот только цвет волос - слишком слабая улика. Табуретка скользила под ногами, готовясь упасть; Шани сцепил пальцы и стал молиться.
В бога он не верил. Молитвы просто помогали ему сосредоточиться и обрести внутреннее равновесие.
Дину привели в зал суда последней и усадили на лавку. Рядом с ней встали два охранника - такие свирепые и так серьезно вооруженные, словно насмерть перепуганная рыжая девчонка, дрожавшая от ужаса, могла бы тут разорвать всех голыми руками. Сквозь прореху в рукаве скварны - ритуального обвинительного халата - виднелись кроваво-черные пятна синяков, оставленные вчерашними клещами. Шани встал со скамьи обвинителей и подошел к Дине.
Растрепанная и измученная, она едва не падала в обморок от страха и посмотрела на него так, как могло бы смотреть загнанное в ловушку животное. Ведьмы и раньше смотрели на него с тем же выражением смертной муки, но сейчас ощущения были немного другими - он даже не мог сказать точно, какими именно. Он словно чувствовал, что Дине суждено сыграть определенную роль в его судьбе - не сейчас, конечно, а намного позже.
- Доброе утро, девица Картуш, - мягко сказал Шани, присаживаясь на скамью рядом с ней. - Как вы?
От девушки пахло спертой тюремной вонью, но больше всего - страхом. Паническим ужасом умирающего животного на бойне.
- Рука… болит, - хрипло прошептала Дина. Шани сочувствующе кивнул.
- Жалобы на дурное обращение есть?
Дина отрицательно качнула головой. Даже если жалобы и были, то что они смогли бы поменять? Убрать крыс и вшей из камер? Смягчить злобу тюремщиков? Шани и сам понимал, что задает эти вопросы просто для проформы - и Дина понимала, что не будет рассказывать ему о страшной ночи в тюрьме.
- Суд будет к вам справедлив, - пообещал он и отправился на свое место. В это время по условленному знаку вскричали трубы, и в зал вошел судья. Заседание началось.
Служитель ударил в небольшой колокол, призывая собравшихся к тишине и порядку. Зал умолк. Шани взял свою папку и вышел на помост обвинителя, поймав среди зрителей невидящий мертвый взгляд архивариуса Картуша.
- От имени инквизиции и честного аальхарнского народа я обвиняю эту женщину, Дину Картуш, в колдовском нечестии, напущении смертной порчи на почтенную лекарицу Маню и еретическом безверии, - весомо проронил он. Дина вскрикнула, словно раненое животное, и закрыла лицо ладонями. - Мы выслушаем свидетелей и показания инквизиционной коллегии и придем к справедливым выводам.
Свидетелей было много. Одной только Маниной родни пришло больше двух дюжин. Судья вызвал старшего сына, который долго и в подробностях рассказывал о том, сколько вреда причинила Дина их семейству. Упоминался тут и порошок из костей покойника, который злодейски подсыпали под порог, чтобы страждущие обращались к другой лекарице, и отвар из крыльев летучих мышей, чтобы Маню одолела боль в суставах, и даже свеча из жира повешенного, которую проклятая ведьма однажды подарила старухе. Рассказ слушали с открытыми от удивления и испуга ртами, не забывая сплевывать на сторону и обводить лица кругами, чтобы отогнать нечистого. Никто не сомневался, что злокозненную тварь следует сжечь прямо сегодня. Шани выслушал свидетеля, сделал какие-то пометки в своих бумагах и спросил:
- Позвольте осведомиться, уважаемый Груш, а чем порошок из костей покойника отличается от порошка для травления крыс?
"Уважаемый Груш" только глазами захлопал и выдавил из себя нечто невнятное. Шани улыбнулся.
- На вид они совершенно одинаковы. Даже я не различу, а у меня все-таки есть в этом кое-какой опыт. Требуется лекарский анализ, и это дело не одного часа. Вы его проводили?
В зале раздались смешки.
- Далее. Отвар из крыльев летучей мыши. Вы сами видели, как обвиняемая его варила? Как это происходило и где?
Внятного ответа не последовало. Груш помалкивал, постепенно понимая, что сболтнул лишнее. Шани торжествующе улыбнулся и задал третий вопрос:
- Если вы видели свечу из жира повешенного, сильнейший предмет малефиция, то почему не донесли об этом сразу? Либо вы покрываете ведьму, либо тут кто-то очень сильно врет.
Зрители в зале уже хохотали в голос. Архивариус Картуш тоже слабо улыбнулся. Хельга смотрела на Шани с таким восторгом, словно он был не человеком из плоти и крови, а небесным духом.
Ненадежного свидетеля отозвали, и тот, со стыдом опустив голову, сел рядом с братьями, предметно интересуясь тем, какое наказание инквизиция дает за лжесвидетельство в суде. Судья постучал по столу молоточком и вызвал нового представителя обвинения: темноволосого красавца-усача в дорогом камзоле и плаще на меху. В зале тотчас же заинтересованно зашушукались: девицы и дамы любопытствовали по поводу семейного положения свидетеля. Сокрушитель женских сердец смущенно рассказал, что в прошлом году хотел достойно посвататься к Дине, но она…
- Вранье! - воскликнула рыжая и вскочила со скамьи. Охранники тут же бросились на нее и скрутили руки за спиной, но Дина не переставала кричать: - В углу он меня зажал! Известно чего хотел, паскуда! Не слушайте его!
Шани сделал знак, чтобы ее отпустили, и, дождавшись, когда Дина снова скорчится на своей скамье, произнес:
- Продолжайте, господин Селер. Итак, вы хотели на ней… хм, жениться. Что же сделала обвиняемая?
Усач густо покраснел и выдавил:
- Ваша милость, можно на ухо? Людей стыдно.
Шани глумливо усмехнулся и подошел к свидетелю. Тот помолчал, развел руками и пробормотал:
- Ну, собственно, все… Вообще все.
Шани вскинул брови и спросил тоже шепотом, но так, что услышали все собравшиеся:
- Совсем все? Почернело и отвалилось?
Зрители утробно расхохотались и не успокаивались несколько минут. Судья застучал в колокольчик, призывая собравшихся к порядку, и очень строго посмотрел в сторону декана инквизиции, словно не мог понять, почему он превращает судебное заседание в балаган. Когда зрители утихли, отирая слезы, то усатый Селер проговорил:
- Нет, не отвалилось, сохрани Заступник. Но… отказывает в работе. Я и так, и этак, а оно вот как-то… никак, в общем.
По залу снова пронеслись смешки. Шани отошел от свидетеля и занял свое место.
- Что же вы, здоровый мужчина в самом расцвете возраста и сил, говорите о вашем горе только теперь, когда едва ли не год миновал? Я бы на вашем месте кинулся в инквизицию после первого же отказа в работе. Это не шутки, это злейший малефиций, - усач промолчал, и Шани произнес: - Странное что-то творится нынче со свидетелями. То они безбожно врут, то фантазируют, то чего-то недоговаривают.
Среди свидетелей возник шум, и две раскормленные девахи в кокетливых белых чепцах стряпух, отмахнувшись, пересели к зрителям, явно не желая, чтобы из них делали посмешище или превращали в обманщиц на глазах честного народа. Убедившись, что больше свидетелей нет, Шани сделал знак Хельге, и та вышла вперед - зачитывать официальное заключение инквизиторской коллегии. Зрители затихли, боясь пропустить хоть слово. Шани затылком чувствовал горящий взгляд архивариуса.
- Лекарская комиссия в составе трех лейб-лекарей и декана инквизиции лично осмотрела тело покойной и пришла к заключению, что смерть почтенной Мани происходит от естественных причин в силу значительной изношенности сердечного клапана. Результаты тщательного обыска в доме обвиняемой не обнаружили злодейственных и злонамеренных предметов, которые могут быть использованы в целях малефиция и ворожбы.
Дина подняла голову и с лихорадочной надеждой посмотрела сперва на Хельгу, а затем на Шани. Он откинулся на спинку скамьи и бездумно чертил какие-то каракули на листке бумаги.
- Сим официально заявляется, что инквизиция считает девицу Дину Картуш невиновной по всем предъявленным обвинениям и не имеет к ней более никаких вопросов. Честь и доброе имя девицы следует считать восстановленными. Всякий, кто будет называть девицу Картуш ведьмой в связи с этим конкретным случаем, подлежит судебному преследованию за клевету. Следственные расходы предписано взыскать с обвинителей в равных долях. Дано и подписано: члены инквизиционной коллегии, декан Шани Торн, секретарь Хельгин Равиш.