- Колдуны, - поправил его Севастьян. - Может быть, вы слышали про Темногорск. Есть город такой. Колдуны там селятся издавна. Так вот мы - оттуда. Вернее, из деревни, что близ Темногорска. Пустосвятово называется. Река там есть особенная, волшебная почти. И ключи чистейшие повсюду бьют. Я той реки смотритель. А это мой внук.
- Так это вы! - радостно завопил Марк и кинулся обнимать гостей. Сначала облапил Севастьяна, потом Романа в охапку сгреб. От Марка разило застарелым перегаром и еще чем-то кислым. - Господи! Господи! Если бы вы только знали, как я всю жизнь мечтал этим скотам по морде двинуть… И не мог… не решался… Уже и руку в кулак сожму, думаю: сейчас… вот… И никак. Будто кто-то за плечи держит и не дает замахнуться. А тут легко так вышло. Раз… - Марк затрясся, провел пальцами по глазам. - Я еще подумал тогда: ведь меня будто кто-то под руку подтолкнул. Так это вы! Вы! Да я вас… да я… я же… по гроб жизни обязан!
- Мы вас отыскали по просьбе дочери вашей Елизаветы, - перебил излияния хозяина Севастьян.
- Дочь. Лиза, - повторил Роман, разглядывая пористый нос Марка Ладушкина.
- Нету у меня никакой дочери, - буркнул Марк. - Сын Сашка имеется, десяти с половиной лет… или уже одиннадцати с половиной? Точно, одиннадцати с половиной. А дочери нема.
- Ей лет тридцать на вид. Говорит, вы ее бросили, - опять включился в разговор Роман.
Марк молчал. Очень долго. Порывался что-то сказать, рот открывал, но тут же, не издав ни звука, закрывал. Так длилось минуту или две.
- Так значит она все-таки была! - закричал Марк наконец. В его голосе была злость и растерянность. И упрек. Неведомо пока кому. - Значит, она меня обманула… Я ведь знал, что обманула. То есть не знал, но чувствовал: крутит она! Крутит! - Он затряс головой. - Я вам все объясню… Подождите… сейчас… На самом деле глупо все получилось. Просто поидиотски. Сейчас расскажу. Только налить надо…
Вновь выпили.
- Эх, да вы… вы же миллионерами стать можете, - бормотал Марк. - Кооператив создайте и… И я в долю. Идет?
- Не можем. Заговор на водку лишь двенадцать часов держится. А потом опять - чистейшая вода. Так что лучше всего колдовать перед употреблением.
- Так что случилось на самом деле? - вновь повернул разговор в нужное русло Роман.
- Да глупо все… то есть не глупо. А обычно. Знаете ли, история идиотская. - Марк выгребал пальцами из банки остатки рыбы. - Мы с Анечкой встречались. Анечка Судакова. Симпатичная такая. Фигурка очень даже ничего. Три месяца были вместе. Потом она сказала, что беременна. Я не мечтал о том, чтобы жениться. Молодой еще. Но и не отказывался. Честно сказал: раз так получилось, то в ЗАГС. Ну а на следующий день в общаге устроил что-то вроде мальчишника (я жил в общаге, Аня же в Ленинграде проживала, у нее с родителями квартира была трехкомнатная, я посетил один раз. Отличная квартира)… Так вот, выпили мы с ребятами. Комендант нас застукал, слово за слово, я его обозвал сволочью. Он стал угрожать… Я сказал, что он стукач и подонок… А на следующий день в деканат заявление поступило, будто я с комендантом подрался и свидетель тому имеется: мой товарищ по комнате Колька Морозов. - Роман открыл рот, чтобы переспросить фамилию, но не переспросил. - И Морозов подтвердил, что я коменданта ударил. А я не бил… только замахнулся, но в башке что-то щелкнуло, и я руку-то убрал. Это он мне вломил на самом деле. Нижнюю губу расквасил. Моя же разбитая губа была доказательством моего преступления. Меня группа на поруки хотела взять, заявление писали в комитет комсомола. Но раз рукоприкладство, то мне отказали. В общем, меня выперли из института. А раз из института долой, то сразу в армию… Не откосишь… то есть можно, но трудно… Ну, Анечке все рассказал, говорю, поженимся, я в армию, а потом вернусь. И расписаться можно хоть сейчас. Чтоб ребенок был наш, законный. А она мне сказала, что она уже аборт сделала, и никакого ребенка не будет. Еще и дураком меня назвала. Сказала, за такого только идиотка замуж выйдет. Дурак и идиотка друг другу пара. А ребенок, выходит, был… Вернее, есть. Девочка.
- Она уже взрослая, - уточнил Севастьян.
Кажется, до новоявленного папаши только сейчас дошло, что его девочке должно быть под тридцать.
- Хорошо бы встретиться… Кто меня просил найти? Анечка или…
- Лиза. Дочь ваша.
- Дочь… Чью же фамилию она носит, дочь-то?
- Елизавета Николаевна Морозова, - отчеканил Роман. Будто топором приложил. И при этом смотрел в упор, наслаждался тем, как лезвие входит в грудь.
- Морозова… Николаевна… Так это что… Колька Морозов ее отчим? Так это он… он меня вытурил и место занял? Ах сволота! Он к Анечке Судаковой клинышки-то подбивал, это точно. Осторожненько так все вокруг ходил. Приезжий, как и я. Но урод… И учился средне. И вообще… - весь средний. - Марк повертел стакан в руках, потом в ярости запустил им в стену. - Что ж, получается, я свою дочку этому подлюге уступил?
- И жену. И квартиру. И дочь, - уточнил Роман.
- У вас есть Лизин адрес?
- Нет.
- Не оставила?
- Нет.
- А как… вы ее найдете?
- Это уж наше дело. - Севастьян вновь наполнил стаканы.
- Значит, не хочет она меня видеть. Презирает. Брезгует. Так, что ли? А я ведь институт закончил после армии. У меня семь авторских… Я же лабораторией руководил… Но все вокруг сволочи… Ну и все… Отняли лабораторию, гады. А жена к главному на дачу ездила… Я ж в макетке потом два года сидел. - Он вдруг сник. - Ну, вот такой я. Какой есть. Я ведь меру знаю. Другие не знают, а я знаю. И от нее никогда не отказывался. Я и про Сашку сказал: пусть будет. Хороший парень у меня Сашка. Ему одиннадцать… с половиной. А его… я его на день рождения видел. Да…
Заговоренная вода кончилась. Марк вдруг решил вздремнуть, уронил голову на руки.
- Нет, мы его такого предъявить дочери не можем, - решил Роман, окидывая захмелевшего хозяина критическим взглядом. - Ни одна дочь, даже самая кроткая, не придет в восторг, если такой папашка на пороге ее дома появится. Она его тут же выставит. И нас вместе с ним. Да еще чем-нибудь тяжелым огреет. Сковородкой, к примеру.
- Что ты задумал? - Севастьян нахмурился. Когда у внука появлялось такое вот странное мерцание в глазах, а на губах ледяная улыбка, дед уже точно знал: учудит сейчас внучок такое, что ни одному темногорскому колдуну в голову не втемяшится.
- А надо его в ванной помыть. Причем хорошо вымыть. Основательно, - сказал Роман. - Ванна-то у них в квартире имеется.
- Э, так не пойдет! - Дед Севастьян повел из стороны в сторону указательным пальцем перед носом внука. - Нельзя так…
- Почему? Я же ничего особенного не собираюсь делать. Грязь хочу с него смыть, только и всего. К нему за тридцать лет всякое налипло.
- Нет, так не честно, ты его перед дочкой хочешь в ложном виде представить.
- Почему в ложном? Напротив, в истинном. Не герой, но и не подлец. Обычный человек. С высшим образованием к тому же. А все, что жизнь на нем оставила, все отпечатки многочисленных сапог и сапожек вода уберет. Почему, скажи мне, человека топтать - это честно? И испытания всякие ему придумывать, и мордой его в грязь - тоже честно? А как грязь с морды смыть - так обман?
- Ты за него все решаешь.
- А сам ты не решаешь за других как будто? А? И потом… - Роман усмехнулся. - Он из тех людей, кому нравится, когда за них решают. Вернее, не так. Когда им помогают решить. Подсказывают. Я уверен. - Он ухватил Марка за скудные волосы, приподнял голову, заглянул в обессмыслившиеся глаза. - Я уверен, - повторил - что наш друг Ладушкин каждый день встает с одной-единственной мыслью: "Кто бы помог мне со старой жизнью развязаться и новую начать…" Вот мы и поможем.
- У тебя связь с ожерельем потеряна. Еще неведомо, какую ты ему новую жизнь удружишь.
- Ничего страшного. Видишь, я его отыскал. Значит, и помыть смогу. Что ж тут сложного, небольшую помывку устроить? Лучше не спорь, а помоги.
Севастьян уступил. Нельзя было не уступить Романову напору.
Колдуны подхватили Марка под руки и повели в ванную комнату. Комната сия оказалась довольно грязной и холодной, а само корыто рыжее с черными пятнами: в ней жители коммуналки не только мылись сами, но еще и швабры мыли и половые тряпки полоскали. Пока Марк мирно посапывал в углу между дверью и раковиной, Роман наполнил ванну холодной водой почти до краев. Прошептал заклинание, тронул воду пальцем, и она вмиг покрылась ледком, после этого Марка подняли и погрузили в воду. Он дернулся, рванулся, хотел закричать, но тело уже вмерзло в лед, губы слепило ледяной коркой. Ужас отразился в глазах Марка. Он видел, что лежит замерзшей рыбиной в куске желтоватого льда, и при этом жив, и даже слышит и видит, во всяком случае видит своих гостей, они глядят на него и какие-то знаки друг дружке делают… А потом молодой, дерзко ухмыльнувшись (зубы у него такие же белоснежные, как и у старика), коснулся ногтем ледяной глыбы, что-то пробормотал под нос, и лед вмиг растопился. И уже не лед в ванной, нет, а кипяток; и пар валит от воды, и тело жжет, и…
И колдуны наконец подхватили Марка под локти и выволокли из ванной. Голого повели по коридору. Марк не понимал, что и как. Лишь чувствовал: жив. И тело почему-то не обморожено и не обожжено.
Соседка навстречу. При виде раздетого соседа завизжала и прикрылась полой халата, как будто это она голая.
- На, пей… - уже в комнате Роман протянул Марку стакан с водой.
От воды пахло странно: будто тиной немного. Марк проглотил. На вкус вода как вода. Но от нее сила такая побежала по жилам… ого-го какая сила!
- У тебя одеться есть во что? Какой-нибудь приличный костюм найдется?
- Костюм в шкафу. И рубашка белая. И пальто. - Марк блаженно улыбнулся.