Мы двигались сравнительно небольшими группами. Одна исследовала лес впереди (благо регулярной армии, тем более армии вторжения, очень трудно вести себя тихо и незаметно), ещё две - справа и слева. Нам нужно было сделать всё, что только возможно, чтоб никто не смог застать нас врасплох. Сидя в седле, я то пытался спланировать действия на случай, если дозоры всё-таки не обнаружат чужие отряды, либо же обнаружат, но ничего не успеют сделать, то размышлял о наших перспективах.
Тут размышлений хватило сполна и на дорогу, и на ночлег, когда почти никто и не спал, все прислушивались к затаённому молчанию леса, а чуть свет без сожалений поднялись и снова пустились в путь. Что-то идей много, а плана толком не вырисовывается. Как мы будем уходить от врага и уводить императора так, чтоб правитель гарантированно не пострадал? Сложная задача, однако она как раз для спецназовца. Я должен справиться.
Думал и о странных людях, пришедших сюда повоевать. Кстати, только сейчас на себя обратила внимание обмолвка нашего пленника, что-то такое про "это же вы решили поиграть с нами в военную игру". Почему-то сейчас эти слова показались мне чрезвычайно важными.
Поэтому я выждал момент и пристроился к пластуну госпожи Солор. Она не выспалась и устала, как и все мы, однако реагировала на происходящее вокруг вполне живо.
- Ты же должен быть по другую сторону от государя, - произнесла женщина, едва убедилась, что сказанное услышу только я. - Мы договорились.
- У меня тут несколько вопросов появилось. Что ещё узнали у этого пленника?
- Они - кочевой народ, ты был прав. И действительно родом из другого мира. Так что я приношу свои извинения за намёки в адрес твоих людей. Я поспешила в своих суждениях, это недопустимо. То, что две разведывательные партии - твоя и их - ни разу не встретились, вполне объяснимо. Утверждение пленника, что чужаки уже заняли северные области, как оказалось, грешило натяжкой. Ещё не успели освоить, только закончили исследовать. Так что прошу прощения.
- Мне не нужны извинения, - нетерпеливо возразил я. - Продолжай по делу.
- Это великодушно с твоей стороны. Я проверила твоё предположение по поводу глобальной катастрофы, вынудившей их народ выбрать себе новое обиталище - мир, пригодный для жизни.
- Но я не высказывал такое предположение!
- Ты на него намекнул. Идея имеет право на существование. Но нет - у них на родине всё благополучно. И это - наше счастье, потому что таких кланов, как их, там много. Если бы была катастрофа, их масса создала бы нам очень серьёзные проблемы. Катастрофические проблемы. Люди эти - хорошие бойцы, они с детства учатся сидеть в седле, охотиться, владеть оружием. Война для них дело чести, этим они от нас не отличаются. И, как любой кочевой народ, легки на подъём, для них набеги - обыденное дело, оно не требует долгих обсуждений. Если бы их подпирала необходимость во имя выживания как можно скорее завоевать новый мир, нам пришлось бы очень и очень тяжело. Не уверена, что мы бы справились. Как поняла, в их мире намного больше кочевых, чем осёдлых народов.
- Странно. И как же тогда у них обстоят дело с земледелием?
- Правильный вопрос. Сразу видно человека, ответственно занимающегося хозяйством на своих землях. Наш собеседник не совсем разобрался в сути моих вопросов на эту тему, но, как я поняла, общаясь с ним - у этих кланов нет привычки жить рядом с обработанными полями. Неважно, чем они засажены - злаками или овощами. Вместо ухода за посевами у них действует магия, а вместо защиты от разграбления - система запретов и закон. Единый для всех кочевых кланов.
- Они обрабатывают поля, но при этом кочуют?
- Тебя это больше всего удивило? Моего собеседника, нашего пленника, изумило, почему я вижу в таком порядке что-то странное. Его слова: "Как можно выпасать скот там же, где высеян хлеб"? Очевидно, что они обрабатывают поля и навещают их по необходимости, а всё остальное время пасут скот на свободных пастбищах в отдалении от посевов. Или ходят в набеги на соседние миры. Кстати, если говорить обо мне, то лично меня заинтересовала столь широко и свободно применяемая магия. Ты снова оказался прав - чародейство у них развито лучше, чем у нас. По крайней мере, если говорить о пространственном и сельскохозяйственном чародействе. Будем надеяться, в боевом они не столь искусны. Иначе у нас неизменно возникнут проблемы. Очень и очень серьёзные проблемы.
- Что сделали с пленником, кстати?
- Везём. А что с ним, по-твоему, надо было сделать? Какова твоя идея?
- Да нет никаких идей. Просто хочу задать ему несколько вопросов.
- По поводу численности их армии? Уже спрошено.
- Нет. По поводу мировоззрения.
Аштия подняла одну бровь - только у неё получалось сделать это столь изящно и многозначительно. Ни у кого больше я не встречал такой живой, такой назидательной мимики. Она здорово научилась выражать свои мысли безмолвно, и этот язык с ходу осваивали и начинали понимать все, кто близко общался с нею, а тем более работал. Я тоже этому когда-то научился.
- Зачем тебе нужно его мировоззрение?
- Потому что меня очень интересует, что он имел в виду, говоря о военной игре, которую мы начали первыми. Почему первыми-то?
- Представить нас виноватыми и оправдать вторжение.
- Им не надо оправдывать вторжение. Ну подумай сама! Они совершенно иначе воспринимают жизнь, чем вы или чем это делают у меня на родине. Они кочевники и, как ты сама сказала, постоянно ходили и ходят в набеги, для них это нормально! Да, мне проще это понять и вообразить. Он бы не сказал "военная игра", если бы им было нужно оправдание.
- Мне кажется, ты запутал. Объясни.
- Кстати, я согласен с тобой, и это действительно свойственно многим кочевым народам - видеть в постоянной войне обыденность, по сути, единственную цель в жизни, единственное настоящее развлечение. Нет, я не настаиваю, что наши оппоненты - агрессоры по своей натуре и так развлекаются. Просто любопытно узнать, какое же у них отношение к войне.
Аштия снова оглянулась с любопытством.
- Но ты ведь сам обрисовал его.
- Я лишь предполагаю. И хочу знать точно.
- Ты считаешь, для нас это важно - их отношение к войне?
- Да, считаю, что очень важно. Определяет, например, возможность договориться.
- Пока не возникает мысли о необходимости переговоров.
- Она может возникнуть. Особенно если их соотечественники - другие кланы - сочтут своей обязанностью вмешаться.
- Любопытное предположение. И опасное. Вести разговор о переговорах с врагом до того, как эту тему поднимет государь, может быть приравнено к предательству и государственному преступлению. Но, поскольку верю, что злого умысла ты не имеешь, признаю, что, пожалуй, теория имеет право на существование.
- Ты же прекрасно понимаешь, что может повернуться по-разному. Тем более что император здесь. И если события будут развиваться не лучшим образом, на переговоры придётся пойти. Так что стоило бы рассмотреть возможность переговоров прямо сейчас.
- Вот что мне точно не по вкусу, особенно после случившегося. Ты предлагаешь проглотить такое оскорбление, сделать вид, будто всё в порядке - и затеять переговоры?!
- Не тебе это решать. И не мне. Ты, как и я - военный чин. А война - лишь один из инструментов политики.
Она усмехнулась, не поворачивая ко мне лицо. Какой сдержанный профиль!
- Ладно. Считаем, что обменялись ударами на равных. С тобой бывает очень интересно вести дискуссию!
- Аштия! - окликнул император, и она увела своего пластуна от моего.
А я примерно в то же самое мгновение почувствовал тревогу. Не на пустом месте - услышал шум. Довольно смутный, на грани сознания, но опыт - великое дело, на учениях я привык слышать и воспринимать именно такие. Дозорные на фланге что-то обнаружили и спешат сообщить? Чушь, они не стали бы нарочито шуметь, иначе как в случае нападения на них. Причём внезапного нападения, и крупными силами, с которыми не справятся десять человек.
То есть, на них внезапно напали крупные вражеские силы, и кто-то из успевших вырваться несётся в нашу сторону, чтоб предупредить? Ерунда, никто из профессионалов их уровня не стал бы так делать, чтоб не навести врага на отряд, где находится государь. Скорее уж драпанёт в другом направлении. А вернее всего - поднимет шум, чтоб нас предупредить единственным разумным и доступным способом. Впрочем, именно об этом я уже думал.
Соображения подобного рода пронеслись в сознании за секунду. В таком деле доказательства подозрениям подыскивать не нужно. Лишние сомнения даже противоречат, пожалуй, основным постулатам работы спецназа. Если сомнения появились - надо действовать, потом разберёмся, если ошиблись. Я, наплевав даже на минимальный протокол, вклинился между беседующими государем и Аштией.
- Ваше величество, прошу поспешить за мной. Бойцы - прикрывать. Аше, скомандуй тем, кому обязательно следует быть рядом с государем, чтоб сопровождали.
- Что стряслось? - на удивление спокойно, деловито осведомилась она.
- Нападение на фланг.
Пластуны понеслись сквозь зелень, шебурша её хвостами. Думай, дружище, думай - куда нам бежать? Первая и напрашивающаяся мысль - в противоположную от атакованного фланга сторону. Но там тоже может быть враг. Там заросли - ни нам не видно, ни нас. Зато мы сейчас удираем со всех ног, и есть вероятность влететь им прямо в объятия. Нельзя и подниматься на холм, потому что там редколесье, и из заросших низин слишком хорошо всё просматривается. Значит - только вдоль зарослей и мимо возвышенности. На север.