- Лукавит он, говорю тебе! Утечь хочет. Пусть скажет, что у него на шее висит? Откуда взял?
- А это уже не вашего ума дело! - заявил Стёпка. Надоел ему толстяк до смерти. - А если очень узнать желаете, у отца-заклинателя спросите!
Он резко присел, вырвался из цепкого захвата и отскочил к стене.
Грызняк засмеялся:
- Уел он тебя, Никарий. Шёл бы ты себе мимо и не трогал его попусту. Не видишь, торопится малец.
- Ведомо нам, куда он торопится! - взвизгнул толстяк, подступая к Стёпке. - Говори, кто твои хозяева?!
- Да Смакла его там ждёт! - рассердился наконец и вурдалак. - Видел я, как они выходили. И дружков Варвария тоже видел. Иди, парень, не тронет он тебя.
- Спасибо, - сказал Стёпка. - А то Смакла меня уже, наверное, потерял.
- Стой! - остервенел Никарий. - Не пущу!
- Беги, малец, - посоветовал вурдалак, оттесняя чародея в сторону и удерживая его за пояс огромной ручищей. - Я его чуток придержу, а ты беги пошустрее.
Никарий дёрнулся в бессильной злобе, понял, что Стёпка сейчас в самом деле убежит, и выкрикнул так пронзительно, что оглянулись и замолчали все стоящие у ворот и в проезде.
- Государево слово и дело!
Стёпка не понял, зачем он так крикнул, зато очень хорошо поняли воины князя Бармилы. Миг - и они уже стоят рядом, взявшись за рукояти мечей. Плечо к плечу стоят: шесть ратников, шесть мечей. Лица суровые, все взгляды устремлены на Стёпку, но смотрят как-то недобро, на врага так обычно смотрят, перед тем как ему голову срубить.
- Кто объявил слово и дело? - спросил русобородый ратник с решительным располагающим лицом, выступая на шаг вперёд.
Никарий обвиняюще указал на Стёпку:
- Оглашаю прилюдно, что сей отрок - подсыл вражий, и посему следует немедля схватить его для дознания с пристрастием!
Вурдалак со свистом втянул воздух. Стёпка прижался к холодному камню стены. Плохо дело. Дознание с пристрастием - это, конечно же, пытки. Дыба, кнуты, раскалённые щипцы и всё такое прочее невесёлое… За что?!
Бежать было некуда. Ратники стояли плотной стеной - не прорвёшься. Под повозку бы нырнуть, да там дальше кони копытами бьют, в миг стопчут. Да и поздно уже прорываться: проклятый чародей добился своего. Объявил чуть ли не на весь замок, что Стёпка вражий шпион. Подсыл оркландский. Попробуешь удрать - и сразу все поверят, что ты настоящий шпион. И дружно бросятся тебя ловить. И конечно, поймают. Вон их сколько тут вокруг собралось!
Стёпке стало ясно, что он совершил крупную и, возможно, непоправимую ошибку, вернувшись в замок. Уходить надо было сразу и навсегда. Предупреждал же Купыря! Топал бы сейчас спокойно со Смаклой, и чёрт с ней с закляткой! Нужно было просто её выкинуть. Не обеднел бы Варварий, в самом-то деле. Всё равно ведь он гад.
- Верно ли говорит чародей? - спросил русобородый.
- Нет! - крикнул Стёпка срывающимся от волнения голосом. - Врёт он всё! Я племянник чародея Серафиана! - крикнул и самому неловко стало: ну какой он племянник, неправда же это, не поверит ему никто и правильно сделает, что не поверит! Ну почему никак нельзя без вранья?
Ратник нахмурился.
- Тебе, отрок, веры сейчас нет. Кто может за тебя слово замолвить?
- Я скажу! - прогудел Грызняк, выступая вперёд и становясь напротив ратника. Он был на голову выше любого из княжеских воинов. - Малец невиновен, чародей обознался. И твоим людям, сотник, здесь делать нечего.
Сотник оглянулся на своих воинов. Те стояли молча. Видно было, что связываться с вурдалаком никому не хочется. Тем более, что вурдалак здесь не абы кто, а стражник, на пост поставленный, и они над ним никакой власти не имеют. Никарий тяжело дышал, его лицо покрылось испариной. Злился, верно, что не может взять и схватить без долгих разговоров неизвестно почему не понравившегося ему Стёпку.
- Кто ещё скажет за отрока? - не слишком уверенно спросил сотник.
Грызняк упёр руки в бока и свирепо выпятил челюсть.
- Разве уважаемому сотнику моего слова мало? - вкрадчиво спросил он.
- У меня имеются свидетельства верных людей, что сей мерзкий отрок злоумышлял против светлейшего князя! - выкрикнул Никарий.
Сотник потемнел лицом, и в его глазах Стёпка прочёл свой приговор.
Вурдалак удивлённо уставился на чародея:
- Ну и язык у тебя, Никарий! Ровно у змеи подколодной. На кой тебе малец сдался, что ты на него поклёп за поклёпом возводишь?
- Государево слово и дело! - остервенело повторил толстяк, брызгая слюной. - Покушение на светлейшего князя. Вяжите его!
Сотник слегка пристукнул перекладиной меча о ножны и сказал, не глядя на вурдалака:
- Это серьёзное обвинение. Мы должны допросить отрока.
Грызняк тоже демонстративно сжал рукоять своего внушительного меча.
- Я мальца не отдам, - спокойно сказал он, и всем стало ясно, что это не пустые слова, что он костьми ляжет за мальчишку, но лишь после того, как его меч уложит здесь же любого, кто попытается этого мальчишку обидеть.
- Злоумышление против князя должно быть выяснено, - возразил сотник. - Ежели на отроке нет вины, ему боятся нечего. Допросят и отпустят. Взять его!
Воины не слишком решительно шагнули вперёд. Вурдалак потянул меч из ножен - и они остановились.
Это было здорово! Стёпка почти забыл о том, что хватать и допрашивать собираются именно его. Он смотрел на вурдалака с восторгом. Грызняк готов был в одиночку противостоять шестерым вооружённым воинам, защищая почти незнакомого ему мальчишку. И не пугали его ни вопли чародея, ни суровое лицо сотника, ни мечи в руках воинов. Вурдалак в Стёпкиных глазах был настоящим героем. Кроме того, от был его последней и единственной надеждой. Не устоит Грызняк, и уволокут "подсыла" в темницу, пытать и допрашивать. Пока там разберутся, пока вернётся Серафиан…
- Хочу напомнить достопочтимому сотнику, что Таёжный улус - не Великая Весь, а Летописный замок не вошёл ещё во владения светлейшего князя. И никогда не войдёт. Хочу ещё напомнить, что когда я слышу "государево слово и дело", у меня так и чешутся руки свернуть кое-кому шибко горластому его жирную шею… И не посмотрю, что ты чародей! - гаркнул он.
Никарий отшатнулся, запустил руку за ворот и за что-то там схватился. Тоже, видимо, носил на шее магический оберег. Ишь, как его перекосило всего. Испугался за свою шею.
На Стёпку никто уже не смотрел. Столкнулись две силы, и от их столкновения разлетались во все стороны почти видимые искры. Даже гоблины перестали ругаться и сидели в повозках, напряжённо прислушиваясь к происходящему. Давненько такого не бывало, чтобы князевы люди в открытую шли на вурдалаков.
- Не будем ссориться, - примиряюще сказал сотник. Доводить дело до открытого столкновения он, понятное дело, не собирался. Но и уступать тоже не хотел. - Отдай отрока чародею, воин. Нам он не нужен, мы лишь проследим, чтобы его никто понапрасну не обидел.
- Сдаётся мне, что я прослежу за этим лучше, - оскалился вурдалак, обнажая великолепные клыки. - На то я здесь и поставлен службу нести, чтобы ни одна мордастая сволочь не смела обижать невинных отроков.
- Подсыла защищаешь! - прошипел Никарий. - Супротив чародеев идёшь! Да ведомо ли тебе, кто велел сего недоросля поганого изловить?.. - он не договорил, рассчитывая, что все присутствующие - и вурдалак! - сами додумают высокое имя, каждый в меру своего разумения.
- Полыня! - вдруг догадался Стёпка. Его осенило, и он не удержался, ляпнул во весь голос. - Меня Купыря ещё предупреждал!
Это было точное попадание.
Никарий побледнел, его глазки забегали по сторонам, он никак не ожидал, что его так легко разоблачат. Сотник скривился и убрал руку с меча. И Стёпка подумал, что сотнику тоже хорошо было известно, кто приказал схватить лжеплемянника, и что княжьи воины стояли у ворот вовсе не из праздного любопытства.
- Вона как! - протянул Гвоздыря с угрозой. - А я-то в толк не возьму, почто на мальца все окрысились. Подсыл, говоришь… На князя злоумышлял… Я сейчас тоже кое на кого славно злоумышлю. Уводи своих людей, сотник, пока я им головы не поотрубал! Нету здесь вашей правды и воли вашей нету! А с этим продажным…
Что-то вдруг ослепительно полыхнуло синим. Стёпка зажмурился, а когда несколько секунд спустя открыл глаза, увидел совсем рядом торжествующую противную морду Никария. Толстяк тянул к нему руки, не обращая никакого внимания на стоящего рядом вурдалака. Грызняк был похож на статую. Он застыл в неудобной позе, устремив остекленевшие глаза куда-то поверх голов. Выскользнувший из его ладони меч с легким шорохом скользнул в ножны. Казалось, толкни сейчас стражника, и он упадёт, как падают сброшенные с постамента статуи, и разобьётся на куски. Проклятый чародей заколдовал его так, как пытался, но не смог заколдовать Стёпку Варварий. Опыта и магической силы у толстяка было, конечно, не в пример больше. И теперь Стёпка был беззащитен - и некому было за него заступиться. Даже подорожный страж, о котором он вспомнил только сейчас, почему-то не отозвался на его панический призыв и висел на груди бесполезным грузом. Где, скажите на милость, обещанная кое-кем магическая защита?
Никарий был похож на кухарку, собирающуюся изловить обречённую на суп курицу. Он присел и широко расставил руки, чтобы не дать "подсылу" ускользнуть, однако сам хватать его почему-то не спешил.
Стёпка вжался в стену. Отступать было некуда и ускользать тоже было некуда. Что делать? Никарий - не Махей, его ударом в живот не остановишь, потому что габариты не те. А ещё воины князя стоят, зубы скалят, весело им, что всем скопом мальчишку в угол загнать сумели.