Время заставляло спешить. Он уже не раз пожалел, что определил для себя такой короткий срок. Что можно сделать за месяц? Пусть даже за три. Вот и приходилось валить все в одну кучу, уповая на то, что дюжие мужики, не отягощенные наукой, сумеют запомнить хоть малую толику из того, что он валил на их головы.
– Итак, судари мои, зарубите себе на носу, вдолбите в свои головы, что мне молодецкая удаль в бою не нужна. Бой, я уже говорил воеводе и скажу вам, не богатырский поединок девкам на удивление. Тем более что и девок рядом не будет. Они вас дома живыми и здоровыми поджидают. "Размахнись рука, раззудись плечо" – это не для нас сказано. Руби, режь и коли все, что оказывается рядом. Тогда и вас кто-то выручит. Я понятно говорю?
Было заметно, что не очень понятно, но вопросов он не дождался.
– Очень мило. Тогда благословясь и начнем. Желающие, два шага вперед! Могут попытать удачи и те, кто зуб на меня точит… – скупая улыбка появилась на его губах.
Как он и ожидал, в числе добровольцев оказался Груздень, за ним заторопился чуть не опоздавший к самому веселью Войтик. Оглядываясь на товарищей, вслед за Войтиком вперед шагнули еще двое, пожелавших попытать счастья.
– Чтобы случайно не порезать пальчик, вместо мечей и ножей будем биться вот этими дубинками, – Стас снова закрутил свое оружие в руках. – Прошу, господа мои. Я к вашим услугам. Груздень, ты почему такой робкий сегодня? Войтик, или у тебя нечего мне сказать?
Войтик, как и ожидалось, не выдержал насмешливого тона и очертя голову, подняв дубину над головой, ринулся в атаку. Стас выждал несколько секунд, как тореадор на корриде, выгнул спину, повернулся на пятке и Войтик пролетел мимо, успев получить чувствительный удар в спину. А Стас прыгнул головой вперед между тройкой нападающих, перевернулся через голову и, вскочив на ноги, оказался у них за спиной. И сразу нанес три молниеносных удара.
Мало что понимая, мужики застыли с опущенными дубинами. А за спиной прозвучал негромкий смех и тихий скорбный голос.
– Невестам придется поискать других женихов, ребятки. Я же предупреждал, что мне богатырский поединок не нужен. Войтик, ты что, в самом деле думал, что я полезу под твой удар? Нашел дурака! А я уступил тебе дорожку и – готовьте тризну. И один против троих не полезу. Хотя вру. Против троих, может, и полезу, если разозлят… а в спину – сколько угодно. Хитрость не велика. И нет никакой нужды махать мечом со всей дури. Им, как и ножом, можно колоть и резать. Вот так. И так… и так!
Каждое свое слово он сопровождал действием.
– Защита! Блок! Нападаю!
Вои уже не думали, что в его руках обычная палка. Грозное оружие разило насмерть. Ноги делали крохотный шаг, легкое движение кистью и меч вонзался в подбрюшье, или косым росчерком разрезал грудь, отсекал руки, распарывал горло.
– Не дрова колите, не лесину валите. Если не вы его, то он вас! Выбор не велик. Показываю еще раз!
И снова, словно танцуя, медленно по движению проделывал все, что вои видели в беснующемся вихре молниеносных атак.
– Повторяем вслед за мной! Груздень, молодец! Войтик, не маши руками, сквозняк нагонишь! Толян, легче кисть, легче! Блок снизу. Уклон. Атака! Еще раз! Кувырок. И в спину, поперек позвоночника, под броню! Так его.
Полсотни дюжих тяжелых мужиков неуклюже топали сапогами, силясь повторить его легкие танцующие движения.
– Не так! Удар сзади в голову. Меч за спину, ставь блок!
Движение кистью и меч в его руке переворачивается лезвием вниз и бьет без размаха в пах. И сразу же – ножевой режущий удар под подбородок.
Воевода, наблюдающий за этим действом со стороны, ощутимо услышал, как с глухим стуком упала отрезанная этим ударом вражеская голова, и невольно поежился. А жуткое оружие этого невысокого и дьявольски ловкого воя, не останавливаясь и на вершок, снова вернувшись в привычное положение, уже опускалось на плечо очередной жертвы.
– Блок! Он ждет удара, а ты коли. Вот так! И нападай сам. Он не знает того, что знаешь ты. Атака сверху, нырок и наискось! Переводи удар.
И снова движение кистью. Меч перевернулся в руке и прошел снизу вверх, вскрывая живот.
– Угадай атаку! Не по мечу. По глазам. По ногам. Удар начинается там. Рука – только продолжение атаки. Дрогнул носок. Жди удара. По глазам угадаешь, куда кинется меч. И сразу – блок. Не лезь под каждый удар. Пропусти мимо и бей сбоку. Не можешь сразить, покалечь, чтобы больше не мешался. Режь подколенные жилы. Иногда помогает. Обойдемся без поединков. Нам глупостями заниматься некогда. Удар! И вперед! Добьет тот, кто идет следом.
Говорил просто, спокойно, но от этой простоты у воев холодела душа, и мороз продирал по коже.
– Встали попарно. Только не горячитесь. А то покалечите друг друга, а с кем я останусь?
Окинул зорким глазом площадь. Показалось, что вроде прибавилось воев в строю. Так и есть. Кое-кому из других десятков захотелось попробовать себя в диковинной науке. Пристроились незаметно. Тоже топчутся. Ну и пусть топчутся, вреда не будет. А если что и запомнят, так только на пользу.
– Серд, не желаешь размяться? – шутя, пригласил он воеводу широким движением руки.
Воевода отрицательно помотал головой.
– Страшно учишь, Волк, ребят. Жутковато делается от твоей науки. Как бы не попортил ты мне их.
Стас вздрогнул от неожиданности и озадаченно уставился на воеводу.
– Так ведь и вы, воевода, не капусту рубите, а живых людей.
– Рубим. Не без этого. Только мы по старинке все делаем. После нашей рубки человек еще уберечься может, а после твоей – мертвое поле.
– Вот ты, оказывается, какой, воевода, – негромко сказал Стас и вздохнул. – Хорошо бы еще те, кто на вас тьму напускает, так же думали. Только не верю я в это. А за ребят своих не бойся. Они ведь и мои сейчас тоже. Тот, кто узнал, что жизнь человеческая с душой тонюсенькой ниточкой связана, кровь понапрасну лить не будет. Ни свою, ни чужую.
– Хорошо бы…
– Поверь мне. Настоящий боец жизнь зря не отнимет… – и снова вздохнул: – Не первый год этим ремеслом занимаюсь.
Помолчали, наблюдая за происходящим на площади.
– Леха, Толян, Груздень! Ко мне…
Все трое оставили своих партнеров по поединку и со всем поспешанием подбежали к нему. Леха даже щегольски отсалютовал своей дубинкой, как драгоценной благородной шпагой.
– Атакуй!
– Все сразу? Или по очереди?
– Как вам угодно будет. Да атакуйте же, черти! – рассердился Стас.
– Командир, ты без оружия, – скромно заметил Толян, осторожно наступая на него.
Парень чувствовал, что для них припасен какой-то подвох и уступал право первого удара нетерпеливому десятнику. Но и тот, наученный горьким опытом предыдущих схваток с новым начальником, на этот раз действовал осторожно и с ударом не торопился, благоразумно заходя к нему с боку.
Леха, разгадав хитрость десятника, оставил Толяна лицом к лицу со Стасом и двинулся в атаку с другой стороны.
Толян, в юные годы, баловавшийся нунчаками, качнулся на ногах, обозначая удар, и сразу же нанес колющий удар в грудь. Стас сделал неуловимо быстрое движение, пропустил удар мимо, перехватил руку Толяна. Парень описал вокруг него круг и повалился к ногам воеводы, ошеломленно хлопая глазами. Его дубинка оказалась в руках Стаса как раз в тот момент, когда оба его противника готовы были нанести одновременные удары.
– И не совестно. Вдвоем на одного, – укорил он, отражая удары.
– Сам напросился, – едко ответил Леха, переводя удар сверху вниз. – Груздень! Дружно!
Но Груздень не спешил, выжидая удобный момент для нападения. И опоздал!
Стас, не дожидаясь Лехиного удара, метнулся навстречу десятнику. Воеводе показалась, что на какое то время он словно растаял в воздухе, а когда появился, Груздень уже стоял без оружия и с недоумением смотрел на пустые руки. А его дубинка была в левой руке Стаса.
– Проси пощады, Леха! – на лице Стаса снова появилась добродушная улыбка.
– Красные не сдаются! – в тон ему, гордо вскинув голову, ответил Леха и с присущей ему бесшабашностью ринулся в атаку.
Но при всем своем азарте дурь не кружила ему голову. Действовал расчетливо, умело, используя свою спортивную подготовку и уроки Стаса. И тот не стал над ним куражиться. Двумя ударами выбил у него из рук дубинку и, подкидывая ее, как в детстве чижик двумя своими, распорядился.
– Все, ребятки! Обедать! Загоняли вы меня. После обеда – короткий отдых, и снова в бой. Покой нам только снится. И вот еще что, орлы… чтобы больше я ваших небритых рож не видел. Одичали совсем.
Сам он был гладко выбрит, и Лехе даже казалось, что от него несет дорогим одеколоном. Он обиженно всхрапнул и мотнул головой в сторону воеводы.
– А им можно? И кто на нас смотрит?
– Я смотрю, друг мой Леха. Командир должен пример показывать, а ты шерстью зарос, как дикобраз. И Толяна плохому учишь. А эти… – И он тоже указал головой на воев и снова повторил: – А эти завтра ногтями свои бородищи выдирать будут!
– Так уж и будут.
– Толян, как ты там говоришь. Я отвечаю?
– Реально!
– Ну, так и я отвечаю.