- У меня дома есть, - заверил его Моран. - Просто подниматься наверх было неохота, понимаете? Некоторые вещи лучше делать сразу, пока запал не кончился. А если бы я начал бегать вверх-вниз по лестнице, да еще шарить по кладовкам в поисках пилы, у меня бы иссякла всякая энергия. И потом, я не могу за себя поручиться. Открывая дверь кладовки, я всегда испытываю острое желание навести там порядок и выбросить ненужный хлам. А это засасывает, понимаете? Я однажды четверо суток прибирался. Представляете?
- Да, - сказал торговец. - Представляю.
- Ну я пошел, - сообщил Моран. - Благодарю за содействие.
Он взмахнул веткой и вышел, унося на левой лопатке мрачный взгляд лысого мужчины в синем халате.
А продавец посвятил остаток дня размышлениям о том, почему он так легко дал себя ограбить и унизить. И в конце концов ответ пришел сам собой, очевидный и в то же время невероятный. Продавец догадался о том, что Джурич Моран - не человек. Он только не мог понять, кто же такой этот Джурич Моран, и в конце концов решил, что пришелец.
Тем временем бравый Моран при помощи длинной ветки выудил клубок. Он швырнул ветку на лед, просто так, чтобы полюбоваться, как утка шарахнется в сторону и опять захлопает крыльями. Подержав клубок между ладонями, точно замерзшего котенка, Моран отнес его к уже знакомой луже. Он не спешил. В Петербурге лужи не высыхают очень подолгу. Моран сел на корточки и аккуратно положил нитки в воду. Затем вытащил и отжал, следя за тем, чтобы влага от безумного снега пропитала клубок до самой сердцевины. Удовлетворенный результатом, он наконец поднялся к себе в квартиру и занялся приведением добычи в порядок.
Он распутал и вычистил пряжу, высушил ее и разложил по цветам. Никогда прежде Джурич Моран не делал такой кропотливой и мелкой работы. "Что ж, я начинаю понимать женщин, - сказал он себе, когда все было закончено. - Определенно, они находят некоторое удовольствие в том, чтобы приводить в порядок мельчайшие частицы мироздания".
* * *
Услышав звонок в дверь, Моран метнулся в прихожую и заорал:
- Никого нет дома!
- Моран! - послышался женский голос. - Джурич Моран! Это я, Диана.
- Кто? - переспросил Моран, кривясь. - Не знаю никакой Дианы. Вы не туда попали, девушка.
- Нет, я туда попала, - настаивал женский голос. - Тут табличка медная и на ней гравировка - "экстремальный туризм". Все, как вы говорили.
- Ну и что? - заупрямился почему-то Моран. - Это ничего не доказывает. Любой зрячий в состоянии увидеть табличку и описать ее, а слепец может прочитать буквы, если поводит по ним руками. Все предусмотрено. Убирайся отсюда.
Девушка с досадой стукнула кулачком по двери.
Моран отодвинул засов и увидел Диану. На ней были джинсики и курточка, светлые волосы забраны в хвостик.
- Можно войти? - осведомилась она.
Моран посторонился, пропуская ее в прихожую.
- Ну надо же, все-таки ты пришла, - проговорил он растроганным тоном.
Она резко повернулась к нему.
- А что же не хотели пускать?
- Ну, мало ли… Может быть, настроение такое было. Ты "Пер Гюнт" читала? У троллей бывают причуды.
- При чем тут Пер Гюнт? - удивилась Диана.
- Пер - ни при чем, - сказал Моран. - Тролль - при чем.
- А тролль при чем?
- Я - тролль, - сказал Моран и нахмурился. - Я что, тебя не предупреждал?
Она покачала головой. Моран видел, что она ему не верит, но не потому, что подозревает его во лжи или не доверяет ему, а просто потому, что слишком занята собственными невзгодами. Чересчур уж много отъели эти невзгоды от Дианы Ковалевой. А для того, чтобы поверить в невероятное, требовалось сделать некоторое усилие, но вот на него-то у нее душевного пороху и не хватало.
Все это Моран сразу же постиг и потому ничуть не обиделся. Многие ему не верили - сказать по правде, решительно все, с кем он здесь знакомился, - но потом разными путями, так или иначе, истина прокладывала собственный путь к их разуму и сердцу.
- Хочешь чаю? - спросил Диану Моран.
Она чуть улыбнулась - бледненько так.
- Хочу, - И уже следуя за ним в гостиную, где имелись круглый стол и диван в белом чехле, спросила: - А вам потом ничего не было?
- За что? - удивился Моран.
- Ну, за тот случай в кафе.
Моран, не оборачиваясь, дернул плечом.
- Ну вот еще! Я после этого дела еще и пилу бесплатно брал. Я же тролль, понимаешь? Садись пока за стол, - он открыл дверь гостиной, - а я принесу чай. Тебе в каких чашках?
- Все равно, - не подумав, ответила Диана.
Моран развернулся к ней всем корпусом. Лицо его запылало гневным румянцем.
- Два варианта, - он показал два пальца. - Или я забываю о том, что только что спрашивал тебя и что ты ляпнула какую-то несусветную чушь, и мы начинаем диалог заново. Так сказать, переписываем эту строчку в нашей дружбе. Или же я немедленно отрываю тебе голову, и вся история получает логичное, хотя и по-своему трагическое завершение.
- Э-э… - сказала Диана.
- Ладно, - милостиво проговорил Моран (но брови его продолжали мрачно сталкиваться над переносицей), - итак, в каких чашках предпочитаете, сударыня?
- Античный стиль, - тотчас потребовала Диана.
- Почему античный? - возмутился Моран.
Диана пожала плечами.
- Гармонирует с моим именем.
- Это с каким еще именем - "Диана"? - Моран фамильярно взял ее за подбородок, придирчиво осмотрел. Бледная кожа, болотные серо-голубые глаза, светлые ресницы и плотные, очень светлые брови. - Диана? - повторил Моран. - Диана?! - почти прокричал он. - Античное имя? Вот оно что! Классицизм среди нас! А фамилия как?
- Ковалева, - слабый румянец на мгновение проглянул на остреньких скулах и тотчас растворился.
- Ну и как, по-твоему, - "Ковалева" античная фамилия? - восторжествовал Моран.
Диана попробовала отбиться:
- У древних греков не было фамилий.
- Зато у римлян были. "Диана" - римское имя. Ты мне голову-то не дури, гражданка Ковалева!
- Признайтесь просто, что у вас нет чашек с античным рисунком, - сказала Диана бесстрашно.
Она сама себе дивилась. Вломилась в квартиру к этому Морану, препирается с ним из-за пустяков. И даже готова поверить в то, что он тролль. Хотя тролли, если припомнить иллюстрации из книжек, совершенно не такие.
- А вот и есть, - огрызнулся Джурич Моран. - Просто я не уверен в том, что они тебе подойдут.
- Подойдут, - заверила Диана.
- Хорошо, - якобы сдался Моран. - А чай ты предпочитаешь какой?
- Горячий. И с сахаром.
- С сахаром? - снова вскипел Моран.
- Что такого? - Диана пожала плечами. - Многие пьют с сахаром.
- Я, например, - сказал Моран. - Я пью с сахаром. Если всех кормить моим сахаром, то никакого сахару не напасешься.
- Ваши трудности меня не волнуют. Мне два кусочка.
Моран мрачно повторил кивок в сторону гостиной, где Диане надлежало ждать, и направился на кухню.
- А тростниковый сахар есть? - в спину ему крикнула Диана.
- Обойдешься свекольным, - пробурчал Моран. - Тростниковый ей. Аристократка. Аристократов на фонарь!
Он скрылся в кухне, и вместе с ним из поля внимания исчезло и его ворчание. Она поняла вдруг, что ей очень нравится на квартире у Морана. И сам Моран ей нравится. С ним было спокойно и понятно. С ним она обретала уверенность. Время и пространство в присутствии Джурича Морана становились осмысленными, и все в мироздании тотчас занимает свои места. Как ожившие оловянные солдатики в мультфильме: только что они валялись в беспорядке на полу, но раздается сигнал деревянной дудки, и крохотные человечки мгновенно преодолевают хаос. Вот они уже выстроились по линейке, впереди капрал с саблей.
Диана уселась на диван. Белый накрахмаленный чехол благодарно хрустнул. Несколько разнокалиберных подушек разной степени примятости были разбросаны по дивану и по полу. Под одной из них обнаружилось "Преступление и наказание" в издании "Школьной библиотеки". Поля книги были исписаны непонятными значками. Приглядевшись, Диана решила, что это санскрит. Или что-то очень на него похожее.
- Если расшифровать мои заметки, можно составить целый философский труд, - объявил Моран, появляясь на пороге гостиной. Судя по всему, он был очень доволен, застав Диану с книгой в руках.
Он прошел в комнату и поставил на стол поднос, нагруженный чашками, чайниками и картонной коробкой, изрядно помятой и сбоку запачканной вареньем.
- Можете сами этим заняться, - предложила Диана, откладывая распухший том и устраиваясь поудобнее. Она сняла и бросила на пол куртку, избавилась от уличной обуви (которую, не дожидаясь требования, сама вышвырнула в раскрытую дверь) и забралась на диван с ногами.
- Ну вот еще, - возмутился Моран. - Это же мое наследие. Хороши были бы великие умы прошлого, если бы они сами, не дожидаясь потомков, работали над собственным наследием! Думай, прежде чем советовать.
Диана вынуждена была признаться, что действительно дала совет, не подумав.
Моран мгновенно повеселел.
- Категорическая капитуляция всегда действует на меня успокоительно, - сообщил он, расставляя чашки.
Они действительно были с античным узором. Темно-синие, с аляповатыми, но в общем-то добросовестными прорисовками "шикарным" золотом: Деметра, амазонка, менада, Орфей… Моран, гордясь, налил в них чай.
- Садись к столу.
- Мне удобней на диване.
- Садись к столу, - повторил Моран. - Еще заляпаешь мне чехлы. Я их сам накрахмалил. Видала? Ручная работа!
- В каком смысле? - прищурилась Диана.
- В том, что я крахмалил их собственными руками! А до этого еще и постирал.