…На самом деле крупный урук-хай, ловко сваливший Пашку ударом щита, просто спросил у трясущихся возле камней уруков, которые ещё не верили, что спаслись от ужасного тарка, даже вполне спокойно:
- Кого вы тут испугались, мелкота засранная? Эгой, да это человек!
Глава 7,
в которой Пашка узнаёт себе цену…
Вообще горные орки не держат рабов. Когда-то давно их предки-кочевники брали людей в рабство - как вьючных животных, женщин - чтобы "улучшать породу". Но те времена давно были забыты. Попавшие к ним женщины, как правило, быстро умирали от примитивного многократного насилия, детей так же быстро съедали, а мужчины ненамного переживали детей и женщин - их заставляли работать в шахтах. Это не было рабством в привычном, "нормальном" смысле слова, когда раб может прожить и десять, и тридцать, и сорок лет у хозяина. Здесь человек просто работал на износ и умирал за какие-то недели, иногда - дни…
Сейчас решался важный вопрос, кто такой Пашка - мужчина или ребёнок. Большинство, вожделевшие просто пожрать, настаивали, что раз он без бороды, то он точно ребёнок, а что довольно крупный для ребёнка - так это и хорошо, можно поесть от пуза. Другая часть, апеллируя всё к той же бороде, замечала, что многие люди бороду как раз бреют, для ребёнка Пашка великоват, а Повелитель требует от кузниц выполнять урок по наконечникам стрел, кому железо-то и уголь в шахтах бить?! Третья группа - самая малочисленная, состоявшая из, по мнению прочих, "зажравшихся до рыгачки", урук-хайев, - придерживалась особого мнения: человека, неважно, кто он, нужно просто продать в Карн-Дум, в тамошние рудники - из патриотического долга и чтобы заработать; завтра всё равно придут оттуда. Была ещё парочка орков, которые утверждали, что если закрыть глаза и отвернуться, то Пашка сойдёт за женщину. Но над ними издевательски посмеялись все три основные группировки спорщиков, а один из урук-хайев даже произнёс вдохновенную, хотя и краткую речь о нравственности и славных традициях орочьего племени, которые не допускают такого грязного скотства - и о том, как растлевающее влияют человеческие пороки на неокрепшие умы славной пещерной молодёжи.
Как водится в таких сообществах, победила демократия, то есть те, кто был лучше сплочён и вооружён. Урук-хайи.
Оценить своего везения - или как бы уж он на это взглянул - Пашка не мог в силу нескольких причин. Во-первых, он не понимал языка орков (впрочем, они и сами друг друга с трудом понимали). Во-вторых, ему было элементарно страшно. Так страшно, что страх затормозил - к счастью - все реакции и восприятие действительности. Мальчишке казалось, что он видит сон - окружающее стало нереальным. Пещера, вонь, факела, костёр, жуткие хари, визг, каменный мешок с деревянной решёткой, духота - всё было неправильным и несуществующим.
Как его сюда волокли - он не помнил начисто. Куда делась одежда - на мальчишке оставались джинсы и майка - тоже было неясно, во всяком случае никто в этой ужасной толпе не щеголял трофеями.
Да что же это со мной?! Как проснуться?!
Наверное, мальчишка сошёл бы с ума - тихо и незаметно, как бывает в таких случаях и со взрослыми людьми (да со взрослыми даже чаще). Но к его плечу прикоснулись.
Пашка медленно повернул голову. Ему, собственно, было всё равно, просто привычка: хлопают по плечу - обернись.
Оказывается, в пещере он был не один был. Мальчишка испытал неожиданное и резкое облегчение уже просто при виде обычных человеческих лиц, хотя ещё недавно они вряд ли показались бы ему такими уж "обычными".
Его трогал за плечо парень на три-четыре года старше самого Пашки - в одних драных кожаных штанах, с длинными волосами неразличимого от грязи цвета. У стены пещеры сидел, положив руки на колени, мужик ещё на десяток лет старше, бородатый и тоже в одних штанах. Он в сторону Пашки даже не смотрел.
- Где я?! - с истеричной требовательностью спросил мальчишка. - Что это такое?!
Парень свёл брови. И Пашка вдруг понял: он не понимает русского.
Так значит - всё правда!!! Это на самом деле иной мир, а эти твари… о господи, эти твари - ОРКИ!!! Как в книжке!!! Да точно же!!! Пашка схватился руками за голову, чтобы мозги, превратившиеся в кашу, не выплеснулись через уши. И зажмурился, умоляя, чтобы он оказался сейчас в больнице с черепно-мозговой травмой - на него налетел КамАЗ, и он получил множественные переломы и сотрясение мозга, он до конца лета проваляется в больнице - пусть! Но только не это!!!
Для длинноволосого парня, впрочем, действия Пашки выглядели вполне логичными и понятными: отчаянье попавшего в плен к оркам человека. Он похлопал мальчишку по плечу и мягко, но настойчиво, перетащил ближе к стене, где оказалась набросана какая-то тухлая солома. Усадил между собой и бородачом (тот равнодушно подвинулся). И снова что-то спросил. Пашка всхлипнул (нет, он не плакал, просто так вырвался воздух из горла) и сказал:
- Я не понимаю… - Потом кивнул на толпившихся и галдевших снаружи существ: - А это… орки?
- Ork, - кивнул парень и отбросил со лба волосы обеими руками. И опять повторил какую-то длинную вопросительную фразу. Голос у него был чуточку гортанный, в кино так говорили немцы. Пашка тяжело вздохнул и покачал головой:
- Не понимаю я… Где мы? Ну это… Где, где? - Он нарисовал зачем-то в воздухе руками шар, но парень, как ни странно, понял и что-то ответил. Вот только ответа Пашка не понял ни фига и вздохнул. В пещере было душно и ужасно воняло, но откуда-то по полу тянуло холодом - мальчишка рассеянно, машинально постарался поглубже зарыть ноги в солому, снова вздохнул и поставил подбородок на коленки, обхватив поднятые ноги руками поплотнее.
Как видно, парень сообразил, что Пашка ничего не понял. Он показал на себя, на бородача, на самого Пашку и поднял к лицу сведённые вместе в запястьях руки, сжатые в кулаки. Пашка понял - плен. Потом парень сомкнул обе своих руки кольцом на шее. Пашка понял - рабство. Потом - неожиданно знакомым жестом потёр друг о друга пальцы. Пашка понял - продадут. Стало чуточку легче - не убьют и не съедят.
- Куда? - Мальчишка сделал вопросительное лицо, поболтал рукой, потёр пальцами. Парень и это понял. Махнул неясно в какую сторону:
- Angmar.
У Пашки была хорошая память. Даже на книги, которые ему не нравились.
"…королевство Арнор… ратной силой его, может, и не одолеть, но одолело злое чародейство, ибо колдуны владели тогда северным ангмарским краем".
Но этого просто не может быть!!! Толкиен - ПИСАТЕЛЬ. ПИ-СА-ТЕЛЬ. Он ВЫДУМАЛ свой мир. И всё!!!
Орки галдели.
В пещере воняло.
Ноги мёрзли.
- Арнор… - неуверенно сказал Пашка. Парень отпрянул удивлённо:
- Агпог?! - Он рассмеялся и покачал головой. Опять убрал с лица волосы. Потрепал Пашку по плечу. Хлопнул себя по груди: - Tunnas… - потом добавил то ли фамилию, то ли ещё что: - Rhudaur… - И почему-то тяжело вздохнул, но тут же снова улыбнулся. Видно было, что парень он неунывающий, и Пашке стало ещё на капелюшку полегче. Он показал на себя:
- Пашка.
- Pashka, - повторил Туннас. И улыбнулся ободряюще, кивнул.
Пашка не знал, что слышит своё имя из чужих уст в сущности в последний раз…
…В пещере было душно, но всё-таки тепло, намного теплей, чем у костра, или, тем более, на сырой равнине. Снаружи стояла глубокая ночь, по мнению Пашки, самое время было спать - и он уснул. Уснул, как это ни дико, уснул, зарывшись по возможности в солому, спиной к спине с улёгшимся рядом Туннасом. Может, и не совсем уснул, просто отчасти потерял сознание от усталости, голода и переживаний - но так или иначе, из реальности он выпал капитально…
…Его разбудил скрип клетки - всего через каких-то полчаса, как раз в тот момент, когда мальчишке начал сниться дом - и там, во сне, пришла умиротворяющая светлая убеждённость, что сном было как раз всё то, что произошло с ним за последний сумасшедший день.
Орк рванул мальчишку за волосы на себя - Пашка вскрикнул, кругом загоготали, из глаз сами собой брызнули слёзы… а когда он проморгался - его уже выволокли из клетки, запястья и большие пальцы рук уже были скручены каким-то хитрым узлом за спиной. Другой верёвкой, пропустив её Пашке между ног, двое орков примотали спереди так же связанные за спиной руки Туннаса, а к нему - молчаливого бородача.
Пашка вытер слёзы о плечо, о майку - и опустил глаза. Перевёл дух, покрутил головой. Хотелось пригладить волосы, чтобы избавиться от ощущения этой мерзкой лапы на них. Он никогда не любил смотреть себе под ноги, в жизни всегда смотрел прямо. И сейчас секунду тоскливо глядел в каменный пол, а потом вскинул голову и посмотрел на стоящего слева орка. С вызовом - так получилось непроизвольно.