Фередир метнулся к фляге. Эйнор бормотал:
- Как же я не заметил… Неужели?!. Это ужас… ужас, если так…
Мальчишка подбежал к рыцарю с кувшином, и тот, припав к горлышку, начал даже не пить - вливать в себя воду. Остаток выплеснул в лицо, вытер кровь кожаным рукавом… и, отпихнув Фередира в сторону (тот повалился на кровать, выронив флягу), подскочил к столу. У мальчишки вырвался сдавленный вопль, когда он увидел, что страшный предмет на столе не успокоился - глаза жили, губы плясали и кривились. Но только сейчас в глазах было страдание - такое запредельное, такое бесконечное, что мальчишка зажмурился. И услышал голос Эйнора:
- Говори. Ну же, говори!!!
Ему ответил голос - глухой, без выражения, как будто говорил не человек:
- Я не могу уйти. Я не могу уйти. Он не отпускает. Он держит. Он меня поймал. По-мо-гхххххх…
- Открой глаза, - послышался усталый голос Эйнора. - Не бойся, - в нём не было насмешки, - всё кончено. По крайней мере - здесь, сейчас и для нас… - Эйнор держал голову в руке, и Фередир увидел, какое печальное у него лицо. Он аккуратно опустил голову в мешок, затянул кое-как разрезанные завязки, добрался почти волоком до кровати и рухнул на неё. Подышал тяжело, посмотрел на оруженосца. - Удивительно, что ты вообще остался в сознании. К нам ведь пожаловал сам Чёрный Повелитель… - Эйнор хмыкнул.
- Я просить хочу, - хмуро сказал Фередир. - Если случится так - то ты сделай, чтобы я не оказался в руках у этих.
- Я всё сделаю, - спокойно и буднично ответил Эйнор. - А теперь давай спать. Сегодня больше ничего не будет. Ничего…
…Утром в конюшне Фередир обнаружил Фиона и Дзара загнанными - так, словно на них скакали всю ночь галопом. Кони шатались, закатывали глаза, их покрывала пена. Мальчишка, охнув, замер, а потом рванулся на помощь и приводил коней в порядок не меньше часа, бормоча ласковые слова и оглаживая несчастных животных. Эйнор несколько раз заглядывал в конюшню, но в первый раз оруженосец на него завопил, что "никуда не поедем!", и рыцарь, покачав головой, ушёл. Фередир краем уха слышал, что он ходит по двору, что-то бормочет, уходит в дом и выходит наружу и на улицу… Оруженосец спешил, конечно, но когда закончил обихаживать коней, выяснилось, что теперь не спешит уже Эйнор - он ходил по улице туда-сюда и что-то искал. В ответ на робкое: "Ну, можно ехать…" - огрызнулся на квэнья. Потом заявил, что он голоден. (Ели, сидя на крыльце.) А ещё потом отправился куда-то с жутким кожаным мешком и вернулся, только когда Фередир уже извёлся до предела.
В результате выехали только к полудню.
- Едем на восток, - отрезал Эйнор, взлетая в седло. Фередир уточнил:
- В Раздол?
- На восток, - повторил Эйнор. И пустил Фиона шагом, прочно о чём-то задумавшись.
Глава 6,
в которой мы узнаём, чем всё обернулось для Пашки…
По мокрому, поросшему необычно зелёной и сочной для этого времени года травой склону, хлюпая носом, скользя и то и дело падая, под дождём шлёпал мальчишка в насквозь мокрой и до лакировки грязной одежде.
Вообще, если бы он знал о том, где находится, то сообразил бы - в этих местах человек так же уместен, как белый в балахоне ку-клукс-клана на тусовке "чёрных братьев". "Идёт человек по Эттенблату…" - такое начало рассказа обеспечило бы гомерический хохот и славу остряка рассказчику в любом трактире. Но Пашка - а это был именно он - знать не знал, что это Эттенблат (и очень хорошо!). Он даже не замечал, что до нитки промок и вывозился в грязи, как поросёнок. Хотя бы потому что ни промокнуть, ни вывозиться он не мог в принципе, потому что всего этого не могло быть.
Первые полчаса своего пребывания в этом мокром, холодном и неуютном мире Пашка занимался тем, что изо всех сил зажмуривал и широко распахивал глаза, заставляя себя проснуться. Он пребывал в полной и отчаянно-хладнокровной уверенности, что всё это сон. Даже интересный. Даже… МАМА-А-А-А-А-А-А!!!
Потом какое-то время Пашка вопил и бился головой о землю, истерично требуя, чтобы его "впустили", с чего-то решив, что вход - куда?.. - расположен именно в земле. Потом раз десять туда и сюда форсировал проклятый ручей, выкрикивая разную чушь, от одного упоминания которой в обычное время просто рассмеялся бы. Потом долго орал "помогите!", "пожар!" и даже сакраментальное "мамочка!", пока сам не услышал, что его голос обрёл монотонность муэдзина.
После этого Пашка хлопнулся пятой точкой в траву и ещё долго сидел, глядя на свои кроссовки. Пока до него не дошла всё-таки вся реальность резкого ветра, сырого холода и дождя, который то переставал, то начинал моросить снова.
Тогда он встал и побрёл по склону.
Почему он шёл туда, куда шёл, Пашка не смог бы объяснить даже под пыткой.
Потом пошёл снег. Не пошёл - повалил, моментально скрыв всё вокруг, как будто белой плотной шалью закутало мир. Но шаль-то тёплая. А снег был реально холодный, и когда таял, превращался в воду, которая, казалось, была ещё холоднее снега. Таял он в основном на Пашке, а на траве превращался в настоящий каток. На этом катке мальчишка в конце концов хлопнулся крепко и съехал по склону вниз метров на двадцать - прямо в болотце, покрытое снежной кашей. Встал, но с трудом, и понял, что руки почти ничего не чувствуют…
- Блин, - всхлипнул Пашка, - ну что ж это такое-е-е?!
Он сунул руки под промокшую рубашку. Тело обожгло холодом, мальчишка даже вскрикнул. Но руки постепенно начали шевелиться - сперва пальцы, потом все ладони. Пашка хотел выкарабкаться обратно, но потом плюнул и побрёл низинкой, чавкая кроссовками по жиже. Ноги постепенно переставали что-либо чувствовать, отогревать их было негде…
Замерзать не хотелось. Но Пашка не знал, что можно сделать и как спастись. Поэтому он просто тупо тащился, переставляя ноги, и почти не поверил, когда увидел в склоне - между двумя скальными зубцами, ощерившимися из мокрой травы сквозь то слабнущую, то вновь набирающую силы метель - чёрную щель.
- Пещера! - выдохнул он. И полез - наискось по откосу, падая, скатываясь обратно и карабкаясь вновь. Пашка не думал о том, что у него нет огня, что в пещере, в конце концов, может кто-то жить - кто-то типа медведя… Главным было уйти из-под снега.
Вблизи щель входа оказалась не такой уж щелью - два крепких мужика пройдут плечо в плечо. Пашка ввалился внутрь… и тут же остановился. Его собственное дыхание вернулось к мальчишке эхом откуда-то из чёрной непроницаемой глубины. Пашка вгляделся - и немедленно показалось, что там что-то шевелится.
Он подался назад. Но снаружи валил снег…
Сказать по правде - он расплакался. От страха и беспомощности. Мальчишка стоял на пороге и всхлипывал, не в силах войти глубже или выйти наружу… а холод между тем жадно высасывал из него капельки жизни.
Тогда он сел на месте, сжался в комок и обнял коленки руками…
…К счастью для Пашки, снаружи всё-таки была не настоящая зима. Не настолько холодно, чтобы можно было замёрзнуть насмерть, потому что в ближайшие несколько часов Пашка не двигался. Более того - он задремал, как это ни странно. Задремал от усталости, призрачного ощущения хоть какого-то тепла и непонимания происходящего, порядком истрепавшего нервы. А проснулся от того, что дрожал - непрестанно и неостановимо.
Снаружи вышло солнце - светило резко и тревожно, снег дымился, исчезая, лежали чёткие тени. По-прежнему дул ветер.
Мир больше не оставлял сомнений в своей реальности. Как бы дико это ни выглядело.
Пашка со стоном поднялся на ноги и вскрикнул. В неподвижности он кое-как прогрел своим телом прилегавшую одежду. Теперь же к телу прилипли мокрые, почти ледяные участки.
Пашка медленными движениями обшарил карманы. И сам удивился. В левом кармане он наткнулся на бандану - чёрную, с белой головой волка. А справа внутри брючины висел в самодельном чехле туристский нож со сменными лезвиями - собственно нож, пилка, уширенное лезвие, отвёртка… Набор был там всегда, Пашка про него и не помнил толком. А в монетном кармане оказалась зажигалка!!! С галогеновым фонариком!!!
Включив его, мальчишка повёл лучом и убедился, что пещера довольно большая, а главное - обжитая. Синеватый призрачный луч наткнулся на кострище. И - чёрт! - сложенные рядом дрова, сушняк и полешки. Ну что стоило осмотреться сразу, как вошёл сюда! Что стоило?! Бар-р-р-ран!!! А теперь будет воспаление лёгких, угрюмо подумал мальчишка, уже поспешно складывая костёр - привычными, заученными движениями.
Дрова оказались сухими. Пашка, сидя на корточках, подкладывал, сдерживая нетерпение, веточки побольше - и вскоре с длинным громким выдохом протянул ладони почти в огонь. Посидел с полминуты и стал выбирать ветки, на которые можно повесить одежду. А потом раскочегарил второй костёр - в двух метрах от первого в глубь пещеры…
…Через пять минут Пашка сидел на корточках в окружении сушащихся вещей между двумя кострами и приходил в себя.
Не оставалось сомнений - каким-то чу… (вывертом природы, чудом это называть не хотелось) он оказался перенесён… куда? Какие-то горы, предгорья… и главное - погода не летняя. Не то весна, не то осень… То есть… то есть такого в принципе нигде на Земле быть не может, если на Тамбовщине - июль!!!