Я вновь увидел мчащуюся девятку и бесчисленные армии, но теперь я повелевал ими и делал я это только из-за лучших побуждений, нет, я не хотел ничего плохого. Просто желая изменить мир, я вынужден был искоренить зло и в первую очередь эльфов, этих зазнаек, что думают что выше и лучше остальных. А потом я должен заставить людей признать первенство урукхаев! И в руках у меня была такая сила, что я расхохотался.
Я продолжал смяться и когда раскрыл глаза. Старик улыбнулся мне и поднялся, опираясь на чёрный посох. Точнее, я сначала подумал, что это посох. Это было копьё на чёрном древке.
- Вот возьми его, - Седобородый протянул оружие мне, наконечник яростно блеснул.
Я, покачиваясь, поднялся, мир вокруг плыл.
- Дай мне ещё глоток из твоей фляги.
- Не боишься, после того, что я рассказал тебе?
- Оно же не убило меня в первый раз.
- Но доза может стать слишком большой.
- Не бойся, старик.
- Да не ошибся, - он протянул мне флягу, и я сделал очень большой глоток. Постоял несколько минут, прислушиваясь к своим ощущениям, чувствуя, как разливается кровь по моим жилам. Как вопят в моей душе голоса тех, кто умер и ещё умрёт на этой земле, а потом протянул руку к копью. Оно легло в мою ладонь, и я почувствовал его мощь. Силой было наделено древко, а не наконечник. Я стоял, прислушиваясь к тому, как оружие зовёт меня за собою, как просит крови и повелевает, собрав армию, покорить мир. Как же это было сладостно обладать вот такой силой! Мир вдруг стал маленьким, это он, а не я, был беззащитным всеми покинутым мальчиком, даже не знавшим кто он такой, а я помогу ему, укажу дорогу. Я ВЛАСТЕЛИН!
Я поднял копьё над собою, чувствуя, как собирается за моей спиной тьма, да её сила всегда рядом. Я ведь урукхай! А свет, он прячется за людьми, он слаб. Мне в этот момент было так хорошо, как никогда не было и не будет. Мир был моим, однажды ощутивший будет жаждать этого вновь. Я посмотрел в небеса, они были так близко. И я опустил копьё, опустил древком на своё колено. Раздался такой хруст, что казалось, рухнули все твердыни Средиземья. Слёзы хлынули из моих глаз, и я, размахнувшись, бросил копьё в реку.
Старик скрипнул зубами от злости, но я твёрдо посмотрел в его глаза, чувствуя какую-то странную мощь в себе, точно сломанное копьё передало мне часть своей силы.
- Ты был бы лучшим, - Седобородый смотрел на меня без злобы во взгляде, - Средиземье пылало бы от одного прикосновения копыт твоей лошади к земле, и народы сгибались бы пред тобою. Они любили бы тебя за силу в глубине твоего сердца, а не за остриё копья, ты бы был тем древком, что несло их. И ты поступил глупо, сломав копьё.
- Теперь ты убьёшь меня?
- Нет, просто уйду и оставлю тебя здесь.
- У меня есть сила!
- Скоро ты почувствуешь, что твоё измождённое тело не может воспользоваться ей. Ты умрёшь один, мучаясь и проклиная себя.
- Пусть, зато я испортил твои планы.
- Ха, ты их немножечко подвинул во времени, если ты думаешь, что ты единственный избранный, то здорово ошибаешься.
- Но я сломал копьё.
Старик расхохотался:
- Знал бы ты, сколько на свете этих проклятых копий, мечей, луков, кинжалов. И даже если все они будут сломаны и уничтожены, всегда можно выковать новые. Это всё не более чем вместилище, образы.
- А если я убью тебя? - мои глаза недобро блеснули.
- Убей.
Но я опустил взгляд, не потому что испугался, а потому что понял, Седобородый хочет этого. Это будет первая кровь, за которой прольются реки.
- А знаешь, в ближайшее время ты не умрёшь, - вдруг прищурился старик, точно читая какую-то невидимую книгу, - ты выживешь. Но я проклинаю тебя той силой, что ты вобрал в себя с моим вином и той что вложило в тебя сломавшись копьё. Они объединятся и будут искушать тебя всю твою жизнь. Ты и сам не слабак, но твоя воля будет с тобой лишь до тех пор пока ты не прольёшь кровь разумной твари, убив её. Едва эта кровь коснётся земли ты потеряешь над собою власть и следы твои станут пропитаны кровью. Вороны будут лететь за тобою следом и клевать трупы по которым пойдёшь ты. И тогда чёрное копьё вновь будет целым и всё станет по-моему.
Старик плюнул на землю и, развернувшись, молча пошёл прочь, а меня в миг охватила слабость. Я упал ничком, ощущая только боль, и как в насмешку, мимо меня проносились видения армий и того, что я мог совершить, но от чего отказался.
Потом спасительное небытие окутало меня.
Очнулся я от лёгкого прикосновения ладони ко лбу.
- Мама, - позвал я. И незнакомый женский голос откликнулся мне:
- Я здесь, сынок.
Медленно, точно на глаза давили камни, я поднял веки. Я лежал на лавке накрытый овечьим тулупом, рядом сидела темноволосая женщина, совершенно не похожая на мою мать. Я хотел сказать, что я не её сын, но вдруг образ моей матери скользнул пред моими глазами и тихий нежный голос шепнул мне на ухо.
- Она, теперь она.
Я закрыл глаза, забываясь в спасительном сне. И в нём не было битв и смертей, он нёс меня на своих волнах, убаюкивал и ласкал. Когда я очнулся второй раз, в доме был ещё и мужчина. Оказалось, что это охотник обнаруживший меня на берегу реки и хозяин дома.
- У нас нет своих детей, - говорила, волнуясь, та самая женщина, которая назвала меня сыном, - мог бы ты стать нашим ребёнком? - её голос сорвался.
И я согласился. С тех пор меня зовут Эдагом. Я соврал своим приёмным родителям, сказав, что потерял память. Но они были так рады, что я остался у них, что и не пытались меня о чём-то расспрашивать. Вскоре я стал их гордостью, в той деревеньке, где мы живём, я первый и в стрельбе из лука и в верховой езде равных мне нет. И никогда не голодала моя семья, с тех самых пор, как я вышел со своим новым отцом на охоту. Сила копья живёт во мне, но и моя собственная сила не исчезла, иногда они сталкиваются, чаще всего в моих снах. И я вновь вижу чёрных всадников и безумную битву существ.
Годы шли, я женился, и теперь мои приёмные родители не могут нахвалиться на внуков. Моего сына зовут Джер, а дочку - Айга. И я рассказываю им сказки урукхаев, их слушают не только мои дети, но и все, чьи сердца не заржавели от злобы. Но изредка я, как сейчас, отправляюсь к Безымянным горам, чтобы принести цветы на могилку маме и сестре. Я знаю, они не держат на меня зла, также как не держит отец - Джер, но на моей душе всё равно не спокойно.
В костре треснуло полено, и пламя задрожало, ложась не ровными бликами на лица мужчин.
Говоривший замолчал, задумчиво глядя на пламя, русобородый его собеседник, напротив, словно очнулся от глубокого раздумья.
- Эдаг, или как лучше звать тебя, может Эрхом?
- Зови Эдагом, Эрхом меня не зовут уже многие годы, все кто знал меня под этим именем ушли навсегда. Никто и никогда не слышал его больше. Ты первый кому я рассказал эту историю.
- Почему ты сделал это?
- Пережитое наложило на меня свой отпечаток, как я уже говорил тебе, иногда я чувствую и вижу больше чем обычные люди, но, к сожалению не всё. Я встретил тебя и почувствовал, что должен рассказать тебе о своей жизни. Но это ещё ничего не значит, - мужчина пожал плечами.
- То есть, это может быть и знаком судьбы и обычным желанием поговорить и высказаться перед незнакомцем, который вскоре умчится в неизвестность?
- Вполне может быть и так, - Эрх улыбнулся.
- Скажи, ты никогда не жалел о том, что сломал то копьё?
- Жалел?
- Да, разве никогда к тебе больше не приходили те самые видения?
- Я часто вижу их в своих снах.
- Разве не сжималась твоя душа от горечи того, что не ты изменишь мир, не отомстишь за отца урукхая, не выполнишь его завета? Признайся? Разве не раскаивался ты в содеянном, разве не появлялось у тебя желания вернуть копьё?
- Я никогда не раскаивался и не жалел. И повторись всё, вновь поступил бы также.
- Ты смог бы изменить мир!
- Я изменяю его.
- Что может один человек?
- Может и очень многое.
- Как? У тебя нет ни армии, ни государства.
- Знаешь, зато за всё время с тех самых пор как очнулся в избушке охотника, я не пролил ни капли крови существа наделённого разумом. Да и животных я бью только для того чтобы не умереть с голоду и не замёрзнуть зимой. И не потому, что боюсь проклятия, я не верю в него, это были просто слова змеи потерявшей свой яд.
- И ты думаешь, это что-то меняет? Не слишком ли это наивно?
- Видимо плохо я тебе объяснял.
- Объяснял ты хорошо, только не согласен я, что мирным путём можно что-то там исправить.
- Что ж у каждого свой путь.
- Скажи, а как же слова твоего отца, как же его надежда на то, что ты можешь понять и людей и орков?
- Я помню о них. И знаешь что, я понимаю, чего хотят и те и другие.
- Чего же?
- Они хотят просто жить. И этот мир настолько велик, что в нём есть место каждому, - Эрх замолчал.
Русобородый поднялся, отвязал коня и поклонился в пояс своему собеседнику:
- Ты прав у каждого из нас своя дорога, но я рад, что встретил тебя. Прощай, - и, помолчав, твёрдо добавил, - прощай Властелин.