В трубе появляются сотни огоньков, они кружатся, пока не сливаются воедино. Но как раз когда скаут собирается нажать на спуск, ему в ляжку вцепляется Берни Косар. Скаут теряет равновесие, а через секунду бьет молния и отрывает ему голову. Она катится по траве прямо к моей, и наши носы успевают коснуться друг друга перед тем, как она обращается в кучу пепла. Я всячески стараюсь его не вдохнуть. Тело скаута падает, засыпая пеплом мои джинсы.
- Ну, вставай же! - кричит Шестая, неожиданно оказываясь на том самом месте, где стоял скаут.
Надо мной появляется и Сэм, лицо у него суровое и грязное.
- Нам надо ехать прямо сейчас, Джон.
Ночь прорезает звук сирен. Километрах в двух, может, меньше. Берни Косар лижет мой левый висок и скулит.
- А что с третьим? - шепчу я.
Шестая смотрит на Сэма и кивает.
- Я завладел его мечом и использовал против него. Лучший момент в моей жизни, - говорит он.
Шестая тащит меня на плече и сваливает на заднее сиденье джипа. Берни Косар устраивается у меня в ногах и лижет мою безжизненную левую руку. Сэм берет ключи и садится за руль, а Шестая приносит вещи. Когда мы выезжаем на шоссе и вой сирен затихает, я расслабляюсь и сосредотачиваюсь на своей правой руке. Ручка ножа трансформируется и сходит с кисти и пальцев. Я бросаю нож в ящичек между сиденьями.
Через пятнадцать минут Шестая велит Сэму съехать с шоссе, и мы с визгом заруливаем на освещенную стоянку закрытого в это время суток ресторана.
Она выпрыгивает, когда машина еще до конца не остановилась, и оставляет дверь открытой.
- Помоги мне, - приказывает она.
- Шестая, не хочу показаться невежливым, но у меня сейчас действительно не шевелятся ни руки, ни ноги.
- Чувак, ты уж постарайся. Мы должны сбросить их с хвоста, - говорит она. - Если не удастся, то ты покойник. Подумай об этом.
Я с трудом принимаю сидячее положение и чувствую, как к ногам приливает кровь. Я выкарабкиваюсь из машины, еле держась в своей полусгоревшей одежде, и совершенно не понимаю, какая ей нужна помощь.
- Найди "жучок", - говорит она. - Сэм, не глуши мотор.
- Вас понял, - отвечает он.
- Найди что? - спрашиваю я.
- Они используют "жучки", чтобы отслеживать машины. Поверь мне. Они так выследили нас с Катариной.
- Как он выглядит?
- Понятия не имею. Но времени у нас совсем мало, так что ищи быстрее.
Я почти готов рассмеяться. Сейчас нет ничего такого, что я мог бы сделать быстро. Тем не менее, пока Шестая носится вокруг джипа, я встаю на колени и умудряюсь забраться под машину, подсвечивая ладонями подвеску. Берни Косар приступил к обнюхиванию, начиная с бампера. Я нахожу его почти сразу же - маленький круглый предмет размером не больше двадцатипятицентовой монеты, прикрепленный к пластиковому кожуху топливного бака.
- Есть! - кричу я, отрывая его. Я выползаю из-под днища и, лежа на спине, отдаю устройство Шестой. Она бегло его изучает и бросает себе в карман.
- Ты его не уничтожишь?
- Нет, - отвечает она. - Проверь еще. Надо убедиться, что там нет второго или третьего.
Я снова заползаю под днище и при свете ладоней осматриваю его от заднего бампера до переднего. Ничего не нахожу.
- Ты уверен? - спрашивает она, когда я встаю.
- Да.
Мы забираемся в машину и уносимся. Сейчас два часа ночи, и Сэм едет на запад. Согласно инструкциям Шестой, он гонит со скоростью 140–150 километров в час, и я тревожусь насчет полиции. Через пятьдесят километров он сворачивает на шоссе между штатами и едет на юг.
- Мы почти приехали, - говорит Шестая. Через три километра она велит Сэму свернуть с шоссе. - Стоп! Прямо здесь, стоп!
Сэм бьет по тормозам рядом со стоящим трейлером. Его хозяин заправляется. Шестая становится невидимой и выходит, оставляя дверь приоткрытой.
- Что она делает? - спрашивает Сэм.
- Не знаю.
Через несколько секунд открытая дверь захлопывается. Шестая появляется и велит Сэму возвращаться на шоссе, только теперь ехать на север. Она немного успокоилась и больше не цепляется за панель так, что костяшки пальцев становятся белыми.
- А можно ли узнать, что ты сейчас сделала? - говорю я.
Она оборачивается.
- Этот грузовик едет в Майами. Я прилепила "жучок" на днище прицепа. Надеюсь, они потеряют несколько часов, отслеживая его движение на юг, пока мы будем ехать на север.
Я качаю головой:
- Хорошая же ночка будет у этого водителя.
Сразу после поворота на Окалу Шестая велит Сэму съехать с шоссе и остановиться за супермаркетом, до которого несколько минут езды.
- Здесь мы будем спать, - говорит Шестая. - Вернее, спать по очереди.
Сэм открывает дверь и разворачивается, высовывая ноги из джипа.
- Знаете что, ребята? Может, надо было рассказать вам раньше, но меня довольно серьезно ранили. Сейчас становится по-настоящему больно и думаю, что я скоро потеряю сознание.
- Что? - Я выкарабкиваюсь из машины и встаю перед ним. Он задирает грязную правую штанину: над коленом у него рана размером чуть меньше кредитной карточки, но глубиной, наверное, в два-три сантиметра. Его колено и голень покрыты запекшейся и свежей кровью.
- Боже мой, Сэм, - говорю я. - Когда это случилось?
- Прямо перед тем, как я завладел тем могадорским мечом. Вообще-то я вытащил его из своей ноги.
- Ладно, вылезай, - говорю я. - Ложись на землю.
Шестая подсовывает голову ему под руку и помогает лечь.
Я открываю багажник и достаю из Ларца заживляющий камень.
- Ухватись за что-нибудь, парень. Эта процедура… болезненная.
Шестая берет его руку в свою. Как только я прикладываю камень к ране, все мышцы Сэма напрягаются и он корчится в агонии. Кажется, что он вот-вот потеряет сознание. Кожа вокруг раны становится белой, потом черной, потом кроваво-красной. И я уже жалею, что решил испробовать камень на человеке. Говорил ли Генри, что камень не срабатывает на людях? Пока я пытаюсь вспомнить, Сэм издает долгий стон, который выпускает из него весь воздух. Края раны начинают стягиваться, и она исчезает. Сэм отпускает руку Шестой и постепенно восстанавливает дыхание. Через минуту он уже садится.
- Ну и ну, мне хочется в инопланетяне, - наконец говорит он. - Вы, ребята, способны на такие крутые штуки.
- Ты заставил меня секунду поволноваться, приятель, - замечаю я. - Я не был уверен, что камень подействует на тебя, потому что не все из Ларца на тебе срабатывает.
- Я тоже, - добавляет Шестая. Она наклоняется и целует Сэма в грязную щеку. Сэм ложится и вздыхает. Шестая смеется и проводит рукой по щетине на его голове. Я удивлен тому, какая при этом во мне закипает ревность.
- Хочешь в больницу? - спрашиваю я.
- Я хочу остаться здесь, - отвечает он. - Навсегда.
- Знаешь что? Довольно удачно у нас вышло с этой прогулкой, - замечает Шестая, когда мы снова устраиваемся в джипе.
- Ты права, - говорю я.
Сэм поворачивается правой щекой на подголовник, чтобы видеть нас обоих.
- А куда это вы ходили, для начала?
- Мне не спалось. Шестой тоже, - отвечаю я. Формально так и есть. Но это не избавляет меня от чувства вины. Я знаю, что мне предназначена Сара. Но в то же время я не могу отрешиться от своих новых чувств.
Шестая вздыхает.
- Ты ведь знаешь, что это значит, да?
- Что?
- Видимо, они открыли мой Ларец.
- Ты не можешь знать наверняка.
- Нет. Но после того как я взяла тот камень из твоего Ларца и он начал пульсировать и причинять мне боль, я не смогла стряхнуть с себя неприятное ощущение. И только сейчас мне пришло в голову, что, возможно, это как-то связано с моим Ларцом.
- Твой Ларец уже три года как у них, - говорю я. - Так ты думаешь, что они могут открывать наши Ларцы без нас, не убив нас?
Она пожимает плечами:
- Не знаю. Может быть. Но у меня такое чувство, что они вскрыли мой, и, когда я прикоснулась к камню, это каким-то образом навело скаутов на наш дом.
- Почему послали так мало? - спрашивает Сэм между зевками. - Почему было не дождаться подкрепления, а уже потом нападать?
- Может, они испугались и запаниковали? - делает предположение Шестая.
- Может, кто-то из них решил стать героем? - добавляю я.
Шестая опускает стекло со своей стороны и прислушивается. Удовлетворившись, она говорит:
- Так или иначе, в следующий раз их будет больше. И пайкены, и краулы, и все, что они только смогут на нас натравить.
- Наверное, ты права, - шепчет Сэм. Он почти засыпает. - Одно вам скажу. Быть в бегах - очень утомительное дело.
- Попробуй позаниматься этим одиннадцать лет, - говорю я.
- Думаю, я немножко соскучился по дому, - бормочет он.
Я наклоняюсь вперед и вижу, что он держит на коленях старые отцовские очки - те самые, с толстыми стеклами, которые он носил в Парадайзе.
- Еще не поздно вернуться, Сэм. Ты ведь знаешь?
Он хмурится.
- Я остаюсь. - На этот раз в его голосе гораздо меньше убежденности, чем когда он впервые это сказал в мотеле в Северной Каролине. - Пока не найду папу. Или, по крайней мере, пока не узнаю, что с ним случилось.
"Его папу?" - Шестая беззвучно шепчет мне в удивлении.
"Потом", - так же беззвучно шепчу я в ответ.
- Разумно, - говорю я. - Со временем мы это выясним. - Я поворачиваюсь к Шестой: - Так куда мы двинемся утром?