- Ийлэ… - Нат вздохнул, наверное, ему совершенно не хотелось тратить время на уговоры, и Ийлэ было стыдно за свой страх, за то, что этот щенок прекрасно понимает, что ей страшно. - Ты все можешь. Ты же сильная, и… и я не знаю, что надо говорить в таких ситуациях… то есть про силу знаю, но все это ересь полная, потому что не помогает. Когда я тонул в плывунце, то Райдо говорил, что я сильный и выберусь. И в госпитале тоже говорили, что сильный и выживу, а я когда слышал, то думал, что я ничего не сильный, а что мне больно и сдохнуть бы… что если бы сдох, то больно не было бы… и злило жутко… но на злости и выехал. А ты не злишься и… плевать на эту дверь… вышибить я не вышибу, сил не хватит… я вообще не особо сильным уродился, но… а если в окно заберусь?
- Зачем?
- Дверь открыть. Раз у тебя не получается. Тут карниз широкий. Окно ты открыть сумеешь?
- П-попробую.
Нет причин для слез, а они все текут и текут, и Ийлэ размазывает их и еще сопли, кажется, по лицу, представляя, до чего жалко она выглядит.
Заперлась. Спряталась. И выбраться не способна. Трусиха.
- Вот и замечательно. Ты пробуй, а я заберусь… только ты постарайся побыстрей, ладно, а то там холодина жуткая…
Он замолчал.
Ушел? Зачем ушел? Пока Ийлэ разговаривала, ей было легче. Она бы еще поговорила… и, быть может, сумела бы дверь открыть.
Райдо точно нашел бы правильные слова.
Почему он уехал? Не предупредил даже! И это почти предательство, от которого горько… или от слез? Мама говорила, что слезы горькие, как морская вода, наверное, права была.
Ийлэ мазнула рукавом по пылающей щеке и решительно встала:
- Он нас выпустит. Подожди немного, и… и он нас выпустит, - куда более уверенно произнесла она. Нани в корзине лежать не желала, она хныкала, ерзала, пытаясь перевернуться. - Всего минуту… я только окно открою… с окном я справлюсь… здесь просто задвижка жесткая, но я справлюсь…
Она говорила громко, пытаясь перекрыть плач Нани, которая уже ныла на одной ноте, протяжно, перемежая крик редкими всхлипами.
- Справлюсь…
И руки дрожали. А треклятая щеколда заела как назло. Ийлэ дергала ее, дергала, и когда щеколда поддалась, то полоснула по пальцам.
Больно.
Ийлэ зашипела и руку в рот сунула, пытаясь как-то справиться и с болью, и со злостью на себя, и со слезами, которые вновь хлынули.
А створки окна распахнулись.
- Ну наконец-то, - сказал Нат, спрыгивая на пол. - Я уже начал думать, что ты меня уморозить решила. Показывай, что тут с дверью…
Ийлэ отступила.
Он видит слезы. И стыдно, и все равно… он ведь делает вид, что ничего-то особенного не произошло, но слезы все равно видит… и Райдо расскажет, что Ийлэ умеет плакать.
Почему-то при мысли о Райдо слезы сами собой иссякли.
- Тяжелое. - Нат кресло сдвинул с трудом. - Как ты только… откуда силы взялись?
- Не знаю…
- Бывает. Ты… ты, главное, никого не бойся. Я ведь рядом буду.
Он нахмурился и потрогал себя за кончик носа, а потом покраснел и признался:
- Я тут… женился. Случайно вот…
- Случайно?
Нат кивнул и покраснел сильнее прежнего:
- Она… хорошая. Человек только, но все равно хорошая. Я тут вот что подумал… какая разница, человек или нет? Я ведь все равно вроде бы как вне рода… мог бы вернуться, конечно, но не простили бы. А значит, лучше самому по себе или вот с Райдо… а Райдо не против был… он из-за меня уехал. Если бы не уехал, меня бы посадили… главное, что теперь я с женой и… - Он замолчал, покосился на корзину с малышкой и добавил: - Ты с ней потом познакомишься, да? Когда Райдо вернется?
Ийлэ кивнула.
Именно так.
Потом. Когда Райдо вернется.
Он появился уже под вечер и принес с собой запах города, а еще бренди и дешевых духов. Он стряхнул с волос снег и сказал:
- Привет. Прости. Я должен был предупредить, что уезжаю, да?
- Да… и нет. Наверное. Ты… сам по себе.
- Сам, - согласился Райдо и сел на пол. Стянув левый сапог, он отправил его в угол комнаты и с наслаждением пошевелил пальцами. - Жмут, хрысь их задери, а говорили, что разносятся. Не верь сапожникам. Врут. И матерятся.
- Почему?
- Откуда я знаю? Может, жизнь нелегкая, а может, по привычке… - Он улыбнулся открытой детской улыбкой. - Выражение такое есть. Не на пустом же месте возникло!
И правый сапог отправил вслед за левым.
Отец никогда бы не позволил себе такого… и уж точно не стал бы надевать красные вязаные носки.
- Нат в городе купил, - пояснил Райдо, хотя Ийлэ ничего не спрашивала, да и спрашивать не хотела. - Выглядят жутко, но теплые… он мне сказал, что ты спряталась. Тебя кто-то обидел?
- Нет.
- Ийлэ…
- Нет. - Она забралась в кресло с ногами, чего отец тоже не позволил бы, да и матушка… и наверное, они пришли бы в ужас от поведения Ийлэ, но с ногами уютней. Безопасней. - Мне никто не угрожал. Я… я просто не чувствовала себя в безопасности.
Ему можно признаться. Он поймет.
- Прости, пожалуйста.
- Ты ни при чем. Это… это все здесь. - Ийлэ прижала раскрытую ладонь к груди. - Я знаю, что нужна тебе. И что они не тронули бы… и все равно. Страшно. Не уходи больше.
- Постараюсь.
Он встал на четвереньки и, подобравшись к креслу, уткнулся лбом.
- От тебя пахнет лесом…
- Ты говорил.
- И весной…
- Осенью.
- Нет, весной. Я ошибался. И не мудрено. Осень и весна поначалу очень похожи, но весна лучше…
- Чем?
- Весной больше жить хочется.
Ийлэ осторожно коснулась макушки. Рубцы стали растягиваться, и поблекли, и уже не выглядели столь жутко. А на коже пробивалась щетина волос, мягкая, бархатистая.
- Хорошо-то как, - вздохнул Райдо, голову наклонив. - У тебя руки мягкие.
- Раньше были…
- И остались… не бойся больше ничего, хорошо? Я ведь обещал, что буду тебя защищать?
- Обещал.
- И буду… и если бы не Нат, я бы не уехал… он женился, представляешь?
- Он сказал.
- Пороть его некому… хотя есть кому. Гарм возьмется, а то не дело это… поваляет пару раз по снегу, спесь собьет… оно на пользу только.
Ийлэ не гладила, нет, она просто касалась что рубцов, что волос, что холодной влажной кожи.
- А то моду взял творить, чего ему вздумается…
- Ты ворчишь, как старик.
- Я и есть старик. - Райдо вздохнул и глаза закрыл, пожаловался: - А Гарм к кухарке ходить повадился. Меня она гоняла с кухни, а его прикармливает… и вот где в жизни справедливость?
Ийлэ подумала и согласилась, что справедливости в жизни нет.
- Она его раскормит, а на кой ляд мне в доме толстый начальник охраны?
- Выгонишь.
- Точно. Выгоню. Всех выгоню и один останусь… ну, с тобой то есть… и с Броннуин…
- Нани.
- Нани - это короткое имя. А Броннуин - длинное. Имя должно быть длинным и солидным…
- Зачем?
- Иначе уважать не будут.
Райдо потерся носом о юбки.
- Мы платьев так и не заказали. Я хотел заехать на почту за каталогами, а потом совсем из головы вылетело. Простишь?
- Прощу.
Он был так близко, непозволительно, неподобающе, небезопасно… и замечательно. Эта близость и собственный его запах, тяжелый, слишком тяжелый для этого дома, пробуждали странные желания.
Трогать.
Не волосы, но лицо, разглаживая нити шрамов.
Сухие щеки с обветренной кожей. На ней нет живого железа, и это, наверное, хорошо, это значит, что Райдо спокоен. И губы у него тоже сухие, потрескавшиеся. А на переносице капли воды. Холодные.
Короткие колючие ресницы щекочут пальцы.
- Что ты делаешь? - поинтересовался Райдо и тут же добавил: - Делай дальше, мне нравится… но зачем?
- Просто так.
- Хорошая причина. Веская.
- Что случилось в городе?
Райдо вздохнул:
- Убийство.
- Кого…
- Одну женщину…
- Как?
- Зарезали. Ийлэ, это…
- Меня не касается?
Райдо задумался, но вынужден был признать, что касается.
- Я думаю, что убил кто-то, кто ищет сокровище, а таких людей немного.
- И кого ты подозреваешь?
- Шерифа. И Альфреда, который сынок мэра… я бы и мэра подозревал, но он весит за триста фунтов, плюс еще одышка. Хреновый из него убийца вышел бы. А вот сынок его - дело другое.
- Он тебе не нравится. - Ийлэ чувствовала эту неприязнь.
- Не нравится. Не люблю засранцев.
- Засранцев никто не любит.
- Резонно. - Он хмыкнул и все-таки отстранился. - Но одно дело, когда человек просто засранец, и совсем другое, если он убийца…
В этом имелся свой резон. Ийлэ пыталась вспомнить Альфреда… любезный. И красивый, опасно красивый, как выразилась матушка, сказав, что Ийлэ не следует увлекаться человеком, это не самая лучшая партия… еще опасный. Он дарил Ийлэ ветки можжевельника с черными бусинами ягод и читал стихи. И пришел в дом, когда Райдо стало плохо… он искал ее, но не так, как искал бы друга.
- Пожалуй, - тихо заметила Ийлэ. - Мне он тоже не нравится.
- Вот и хорошо.
- Значит, двое?
- Трое.
- И кто…
- Доктор. - Райдо посмотрел снизу вверх, и глаза у него были покрасневшими, усталыми. - Он бесхребетная тварь, конечно, но… знаешь, любую тварь можно довести до предела… за предел.
Наверное, он ждал удивления. Или возражений. Уверений, что доктор не способен, только вот Ийлэ больше не знала, кто и на что способен. Она уже однажды ошиблась в людях и повторять ошибку не желает.
Поэтому и молчит.