- Мама говорила, - Ийлэ смотрела, как ловко человек избавляет находку от пыли и грязи и камни под руками его оживают, - что когда-то у ее тетки… поместье раньше ей принадлежало… так вот, у нее личная горничная исчезла… сбежала с лакеем… и украшения прихватила… его потом нашли и повесили. Мама что-то про теткин свадебный гарнитур… наверное, от него браслет. Только почему она его с собой не взяла?
Ответ обнаружился за той самой дверью, которую отыскал Нат.
- Дверь за бочками была! - Нат был настолько счастлив, что на человека поглядывал почти дружелюбно. - Но запах от стены другой шел… и я подумал, что если бочки разобрать…
На Натово счастье, бочки оказались пустыми. Если в них и хранилось вино, то давным-давно ушло. Брановы люди выпили? Или подвалы опустели задолго до их появления?
Признаться, в них, как нигде кроме, Райдо остро ощущал инаковость этого дома. Подвалы были не каменными, но сотворенными переплетением корней, толстых, одетых в чешуйчатый доспех, сросшихся друг с другом в причудливое полотно. И это полотно оставалось живым. Оно вытягивалось, выплетало стены и сводчатые потолки, создавало колонны, на которых прорастали целые колонии гнилушек. Эти колонны не выглядели надежными. Да и пахли они…
- За ней вряд ли обнаружится что-то ценное, - сказал Талбот, осмотрев дверь.
- Почему это? - Нат был с подобной оценкой категорически не согласен.
- Да очевидно, что в последний раз ее открывали лет сто тому…
- Для того чтобы войти куда-то, не обязательно открывать дверь.
Талбот приподнял бровь, ожидая продолжения, но Нат до объяснений не снизошел. Он встал перед находкой, скрестив руки на груди, всем видом своим демонстрируя, что не сойдет с места, пока не заглянет на ту сторону. Дверь и вправду выглядела старой. Ее затянуло не то паутиной, не то плесенью, белесые тягучие нити прошили темный дуб и потускневший металл замка.
И сама мысль о том, чтобы прикоснуться к этому дереву или хотя бы к ручке-петле, вызывала приступ омерзения.
- Может… не пойдем? - робко предложил Райдо, подыскивая вескую причину, которая позволила бы сбежать.
Гарм, державший лампу, лишь хмыкнул.
Нат насупился.
Если просто уйти - обидится смертельно и потом несколько недель поминать станет… или месяцев. Из двух зол Райдо выбрал меньшее и взял Ийлэ за руку.
Она к поискам относилась с полным безразличием.
- Так я открою? - Талбот достал отмычки. - Или ломать будете?
- Открывай, - милостиво разрешил Нат.
А Гарм снова хмыкнул, бросив небрежно:
- Больно наглый у тебя щенок. Совсем не воспитываешь.
А чего его воспитывать? Поздно уже.
Джон Талбот с дверью провозился дольше ожидаемого и, когда Нат готов был выпустить язвительное замечание, сказал:
- Замок проржавел насквозь… но ничего, откроется, правда? - и ладонью замок накрыл. Тот и открылся.
Нет, Райдо в чудеса не верит, но получилось забавно. И язык Нату пришлось прикусить, мальчишка только нахмурился сильней обычного.
- Прошу, - Джон от двери отступил и лампу, подняв с пола, протянул, - по праву первооткрывателя. - Не удержался и все-таки кинул в спину: - Надеюсь, ты там и вправду найдешь что-то интересное…
…пожалуй, пыточную и труп полувековой давности можно было считать интересной находкой, во всяком случае не менее интересной, чем давешний браслет.
- Женщина, - озвучил Гарм очевидное.
Тело неплохо сохранилось, оно иссохло, сделалось хрупким, невесомым почти, и Райдо разглядывал его, опасаясь даже дышать, - а ну как рассыплется?
И вправду женщина. Похоже, что молодая. Волосы длинные растрепаны. Остатки серого форменного платья, плащ и распотрошенный саквояж.
- Значит, не сбежала. - Гарм присел на корточки у саквояжа. - Хотя собиралась, но дружок ее решил, что не настолько ее любит, чтобы делиться.
Знакомо.
И к женщине этой неизвестной жалости Райдо не испытывает.
- А браслет она, наверное, просто забрать не успела… если вынесла раньше в тайник… а потом спешила…
Нат был разочарован.
Он и вправду надеялся обнаружить за дверью сундук с сокровищами?
- Надо стены ломать, - сказал он, пнув ни в чем не повинный стул, правда, тот пинок выдержал. Пожалуй, этот стул из толстого дерева, к полу привинченный, выдерживал не только пинки.
Нат сел в него, положил руки на подлокотники, с которых свисали ржавые цепи, и пожаловался:
- Неудобно.
- Так ведь не для удобства его ставили, - вполне резонно возразил Гарм. Он пыточную обходил и, кажется, был впечатлен арсеналом: - Для допросов… смотри, ноги фиксируются на высоте в две ладони…
Остановившись у кресла, он присел.
- Видишь? - Гарм приподнял ногу Ната и закрепил железный браслет. - Очень удобно…
- Кому?
- Палачу, естественно. Можно жаровню под ступни сунуть… или еще что-нибудь… примеришь? - Гарм отошел и вернулся с железным башмаком. - Примеришь… и расскажешь нам все…
- Прекрати! - Нат попытался отбрыкнуться.
- И щипчики есть… просто-таки чудесные щипчики… вот эти, смотри, для ногтей…
Райдо обернулся. Ийлэ стояла в дверях, вцепившись в косяк, глядя на Гарма, и лицо ее было белым.
Проклятье! Идиот блаженный! Надо было сразу ее уводить, когда стало понятно, что это за комната, а он… бестолочь…
- Идем. - Райдо подхватил ее на руки. - Пусть развлекаются…
- Н-нат…
- Ничего ему не сделают. И тебе ничего не сделают. Это старая комната. Древняя даже… видишь, ее спрятали, чтобы никто не нашел… давно уже спрятали, а мы почистим. Вынесем весь этот хлам и сожжем.
- Железо не горит.
- Тогда на кузницу отправим.
Он нес альву, удивляясь тому, до чего она легкая, невесомая почти. И сидит тихо.
- Пусть перекуют… скажем, в подсвечники.
- Кому сейчас нужны подсвечники?
- Никому, твоя правда… тогда на ложки? Ложки всем нужны, а в комнате погреб устроим. Будем сыры хранить…
- Почему сыры?
- Ну… винный у нас уже есть, а для сыров погреба нет. Я же сыр люблю… а ты?
- Не помню.
- Врешь. - Райдо остановился перед лестницей. - Ты знаешь, что ты очень легкая? И вроде есть стала нормально, а все равно… женщина должна быть увесистой…
- Отпусти.
- Нет.
- Тебе нельзя…
- Можно. - Ступени были высокими, крутыми, и Райдо шел осторожно, боясь и упасть, и не удержать, и показать, что он все-таки слаб. И лишь выбравшись из подвала, он отпустил свою ношу.
- Спасибо. - Ийлэ отвела взгляд. - Он начал рассказывать, и… и я представила… стула не было… к креслу привязывали… просто привязывали… угли в камине… и я не хочу вспоминать.
- Не надо.
Он только и может, что обнять ее. Слабое утешение, но уж какое есть, Ийлэ не протестует, она затихает и дышит мелко, часто. Ее дыхание Райдо ощущает сквозь плотную вязь свитера и сквозь рубашку тоже. Свитер и рубашка - слабая защита, хотя от альвы он вовсе не собирается защищаться.
- А у тебя волос седой… - Он говорит, потому что надо что-то сказать.
- Да? - Ийлэ не верит, по этому простому вопросу очевидно, что не верит. - А… а ты вообще лысый…
- Это плохо?
Отрастут. Уже отрастают, но не на шрамах, и Райдо, глядя на свое отражение в зеркале, удивляется тому, до чего он стал уродлив. И голову бреет, потому как длинные волосы не спасут ситуацию.
- Нет, я… привыкла… я к тебе совсем привыкла… и когда ты здесь, мне спокойно.
Это признание многого стоит. И Райдо рассмеялся бы, просто так, от счастья, которого вдруг стало много, так много, что в себе не удержать, но испугался, что она не поймет. Решит, будто бы он над нею смеется.
- Спасибо…
- Скоро уже весна. - Ийлэ запрокидывает голову, смотрит снизу вверх, и темные глаза ее поблескивают.
Изумруды? Райдо нашел свои…
Сокровище.
И дураки те, кто желает иного… на его счастье, дураки, иначе разве она бы выбрала… нет, она еще не выбрала, но есть ведь шанс.
Главное, осторожно.
- Ты этого боишься? - Он чувствует за нею не страх, неуверенность.
- Немного.
- Чего?
- Вдруг я… я пообещала, что вылечу тебя, но вдруг не смогу? Я ведь никогда… мама учила кое-чему… и отец тоже… землю слушать… родники открывать. Или, напротив, запирать, чтобы ушли. Иногда они под домом открывались, а он не любит, когда слишком мокро… еще розы… мама делилась силой с ними… или молнии ловить… молнии на самом деле очень доверчивые.
- Зачем ловить молнии?
Она улыбается снисходительно и немного насмешливо, и этой улыбкой можно любоваться, наверное, вечность. Во всяком случае, Райдо готов. Вот только вечности у него в запасе нет.
- Молния - это сила. Очень много силы… так много, что я в первый раз не сумела удержать… земле отдала, и потом за два дня все расцвело… первый месяц весны, а у нас яблони в цвету… померзли, конечно… но все равно… я никогда не лечила.
- У тебя получится.
- А если нет?
- Получится.
Райдо зажал темную прядь ее волос, от которых пахло уже не лесом, а той самой близкой весной.
- Я никогда не лечила… и это не лечение, это…
- Ты его уже вытащила.
- Надо все, до последнего осколка… не осколка… побеги и семена… если хоть одно, то все сначала, и… и я боюсь.
- Я тоже.
- Ты? - Ее удивление искреннее и яркое.
- Я.
- Ты не можешь бояться.
- Почему? - Райдо вновь смешно, правда, нынешний смех с привкусом горечи.
- Потому что…
Хороший ответ и причина веская.