- Не считай меня изменником - я ведь не карфагенянин. Да, я жил в этом городе, как и во множестве других. Но мне там не слишком понравилось. Их обычаи чересчур строги, почти не тронуты греческим и персидским влиянием, а уж их человеческие жертвоприношения… - Он поморщился, затем пожал плечами. - Не стоит судить чужие обычаи, это удел глупцов. Обычаи от того не изменятся. Что касается меня, я из старой Финикии, иначе говоря, с Востока. Александр Македонский разрушил Тир, а гражданские войны после его смерти привели в плачевное состояние всю прилегающую округу. Я ищу удачи и денег где и как могу. К тому же я по натуре бродяга…
- Придется познакомиться с тобой поближе, - сказал Пифеос довольно резко, вопреки своему обыкновению. Неужели возможно, что он уже перестал сдерживаться при этом незнакомце?
- Разумеется! - Ханно снова повеселел. - Я уже продумал, как доказать тебе мои умения. В самом скором времени. Сознаешь ли ты, что отчалить необходимо как можно быстрее? Желательно в самом начале мореходного сезона.
- Из-за карфагенян?
Ханно ответил утвердительным кивком.
- Новая война в Сицилии отвлечет их внимание на какой-то срок. Агафокл Сиракузский - противник куда более серьезный, чем их лазутчики удосужились выведать. Не удивлюсь, если война перебросится на их собственные берега.
Пифеос воззрился на гостя с удивлением.
- Как ты можешь это знать?
- Я побывал там недавно, а жизнь выучила меня наблюдательности. Это же относится и к Карфагену. Тебе, вне сомнения, известно, что карфагеняне отучили всех иностранцев от плавания за Геркулесовы столбы, зачастую методами, которые, применяй их частные лица, можно бы назвать пиратством. Теперь карфагеняне толкуют о полной блокаде побережий. Если они выиграют эту войну или по меньшей мере сведут ее вничью, то серьезно истощат свои ресурсы и первое время им будет не до блокады, но рано или поздно они ее осуществят. Твоя экспедиция займет года два, вероятнее - три, а возможно, и больше. Чем раньше тронешься в путь, тем выше шансы, что вернешься - если вообще вернешься, - не напоровшись на карфагенский патруль. Сам посуди: не обидно ли, если задуманная тобой одиссея закончится на дне морском или на невольничьем рынке?
- Нам обещано сопровождение военных кораблей. Ханно покачал головой:
- Это ни к чему. Мелкие суденышки нам не в помощь, а пентеконтеры так длинны, что им нипочем не выдержать плавания в океане. Если ты не был там, мой друг, ты и представить себе не можешь, что такое настоящие волны и настоящий шторм. А кроме того, где взять пищу и воду для бесчисленных гребцов? Все припасы будут сметены в мгновение ока, а удастся ли раздобыть новые - сомнительно. Один мой тезка сумел обследовать африканское побережье на галерах, но он плыл не на север, а на юг. Тебе же понадобятся паруса. Дозволь, я выступлю твоим советником при покупке кораблей.
- Ты выказываешь очень много умений, - проворчал Пифеос.
- Я прошел очень много дорог и обучался очень многим ремеслам, - ответил Ханно.
Они беседовали еще час и договорились встретиться вновь на следующий день. Пифеос проводил гостя до выхода и постоял с ним минуту на пороге.
Дом был построен на высоком гребне над бухтой. Холмы к востоку, за городскими стенами, сияли в лучах заката. Улочки старой греческой колонии обратились в ручейки тени. Голоса, звуки шагов и колес - все приутихло, воздух замер в прохладном покое. На западе солнце перебросило через воды золотой мост, резко перечеркнутый мачтами гавани. Чайки, реющие над головой, также подхватывали солнце на крыльях, их синеватые контуры были словно подсвечены золотом.
- Чудесный вид, - задумчиво произнес Пифеос. - Наверное, наш берег - прекраснейший во всем мире.
Ханно приоткрыл рот, будто намереваясь поведать о других прекрасных бухтах, какие довелось повидать, но передумал и сказал наконец:
- Значит, постараемся вернуть тебя сюда в целости и сохранности. А это будет ох как непросто.
2
Три корабля продолжали плыть и ночью, при луне. Их капитаны не рискнули заходить на карфагенскую территорию - ни в Гадейру, ни в Тартессос - и предпочитали держаться как можно мористее даже после заката. Матросы роптали - но ведь на знакомых путях ночное плавание не было чем-то неслыханным, а нынче самый факт пребывания в океане будоражил их сильнее всего остального.
Корабли были совершенно одинаковыми - так легче держаться строем, охраняя друг друга. По всем признакам они принадлежали к торговым судам, хотя главным их грузом были хорошо вооруженные воины и подобающее им довольствие. Черные корпуса были более узкими, чем обычно, зато в длину достигали нескольких сот футов; на высокой корме крепились два рулевых весла, а на носу, над волнорезом, гордо поднимались украшения - лебединые головы. Центральная мачта несла квадратный главный парус и треугольный верхний. Спереди мачты располагалась небольшая рубка, а позади - два гребных шлюпа для буксировки корабля в безветрие, а в настоящей беде - для спасения жизней. На парусах можно было идти, по-видимому, курсом до восьмидесяти градусов к ветру, но, конечно, очень медленно и неуклюже, - была и более гибкая оснастка, но тогда паруса теряли ветер. Сейчас попутный бриз позволял держать около пяти узлов.
Ханно вышел на палубу. В каюте, которую он поневоле делил с другими, человеку его привычек было нечем дышать. Поэтому он частенько спал наверху вместе с теми из матросов, кому подпалубное пространство тоже казалось чересчур тесным и смрадным. Завернувшись в одеяла, они располагались на соломенных матах вдоль фальшборта. При лунном свете доски белели, были иссечены беспокойными тенями. Тянуло прохладой, и Ханно плотнее закутался в хламиду. Постанывал ветер, перекрывая рокот волн, скрип бортов и снастей. Корабль мягко покачивался, принуждая мышцы напрягаться и танцевать в такт.
По правому борту, неподалеку от бочки впередсмотрящего, на фоне яркой лунной дорожки выделялась чья-то фигура. Узнав Пифеоса, Ханно подошел к нему со словами привета:
- Здравствовать тебе и радоваться! Что, тоже не спится?
- Надеялся провести наблюдения, - отвечал грек. - Не так-то много выпадет нам столь ясных ночей, верно?
Ханно вгляделся в забортную мглу. Над водой дрожали, отсвечивали, искрились дробные блестки. Призрачно кружилась пена. Фонарей на реях было почти не видно, хотя такие же фонари на других судах кое-как различались: они мерцали, покачиваясь. На отдалении, величину которого за мешаниной движущегося света и теней было не угадать, поднималась смутная громада - Иберия.
- До сих пор нам везло с погодой, - заявил Ханно. Заметил в руке у Пифеоса угломер, спросил: - Разве от этой штуки в океане есть какая-то польза?
- Конечно, на берегу она сработала бы точнее. Если бы мы могли… Ладно, подожду. Вне сомнения, когда обе Медведицы поднимутся выше, измерять будет легче.
Ханно бросил взгляд на указанные созвездия - в сравнении с восходящей луной они совсем потускнели.
- Что ты, собственно, хочешь измерить?
- Хочу установить положение северного небесного полюса точнее, чем делалось до сих пор. Видишь, две самые яркие звезды Малой Медведицы и третья, крайняя в ручке ковша, образуют как бы три угла четырехугольника? Четвертый угол - это полюс. Таково, по крайней мере, общее мнение.
- Знаю, - отозвался Ханно. - Я же как-никак штурман.
- Извини, позволил себе забыть. Слишком сосредоточился на своем. - Пифеос горестно хмыкнул, потом заговорил энергичнее: - Если бы уточнить правило большого пальца, представляешь, какую подмогу это оказало бы морякам! Еще важнее это было бы для географов и космографов. Раз уж боги не пожелали поместить какую-нибудь звезду точно на полюсе или рядом с ним, приходится выкручиваться в меру наших способностей…
- Такие звезды были в прошлом, - произнес Ханно. - Были в прошлом и появятся снова в будущем.
- Что? - Пифеос уставился на финикийца с удивлением, но призрачные отсветы мешали вглядываться. - По-твоему, небеса изменчивы?
- С течением веков. - Ханно рубанул рукой воздух, потом добавил: - Забудь об этом. Как ты сам недавно, я высказался не подумав. Надо полагать, ты мне не поверишь. Считай, что это очередная моряцкая выдумка.
- Как ни удивительно, - сказал Пифеос медленно и тихо, поглаживая подбородок, - у меня есть знакомый в Александрии, в великой библиотеке, и он упоминал, что в древних рукописях можно встретить намеки… Все это надо изучить поглубже. Но ты-то, Ханно, как…
Тот ответил обезоруживающей усмешкой.
- Вероятно, время от времени на меня нисходят счастливые озарения.
- Как хочешь, но во многих отношениях ты человек уникальный. Ты же, в сущности, так и не рассказал о себе почти ничего. Скажи, Ханно - твое истинное имя, данное тебе при рождении?
- Оно меня устраивает.
- У тебя, по-видимому, нет ни дома, ни семьи, ни привязанностей. - Повинуясь внезапному порыву, Пифеос воскликнул: - Не хотелось бы мне считать тебя человеком одиноким и беззащитным!
- Спасибо, но ничье сочувствие мне не требуется. - Тем не менее Ханно смягчился. - Не суди меня, исходя из собственного опыта. Ты что, уже скучаешь по дому?